Тьма бывает и в полдень (сборник) - Илья Деревянко

– Я улечу далеко-далеко, – спокойно ответила Наташа, нанося новый удар.

«Рехнулась», – сообразил Леонтьев, преодолел прыжком разделявшее их расстояние и ухватил девушку за плечи. Отбросив его руки, Наташа резко обернулась. В глазах вспыхнула лютая ненависть.

– Сво-о-олочь! Ты с ними заодно! – прошипела она, попытавшись вцепиться Глебу ногтями в глаза. С трудом увернувшись, он хотел успокоить Наташу, да не тут-то было. Девушка превратилась в разъяренную фурию: волосы растрепались, на губах пузырилась пена, скрюченные пальцы напоминали когти хищной птицы.

– Сдохни, сдохни, предатель! – визжала она, с неожиданной в столь хрупком теле силой молотя Леонтьева кулаками.

– Прекрати, идиотка! – не выдержал Глеб, отвесив ей оглушительную пощечину. Бледное лицо исказилось гримасой ненависти, в руке непонятно откуда появилась опасная бритва, которой при жизни пользовался Осипов. Дело стало принимать опасный оборот, но тут в комнате появился повар. Он как раз проходил мимо и, заслышав шум драки, поспешил на помощь. Вдвоем с Леонтьевым они обезоружили Наташу, связали простынями и усадили на кровать. С тех пор девушка непрерывно стонала, скрипела зубами и требовала отпустить ее в «синюю вышину»…

– Я хочу летать! – повторила Наташа, делая безуспешную попытку освободиться. Повар тяжело вздохнул.

– Час от часу не легче! – хрипло сказал он. – Ну что теперь с ней делать?

Леонтьев пожал плечами.

– В пансионате осталось не более пяти постояльцев, – продолжал повар. – Позапирались у себя в номерах, носу никуда не высовывают! Один молодой парень тоже рехнулся. Время от времени лает по-собачьи, воет и крушит мебель.

Может, из тех, которые отправились лесом, хоть кому-то удалось добраться благополучно!

– Нет, не думаю! – ответил Глеб. – Тогда бы сейчас здесь было полно милиции.

– Да-а, это вы верно подметили!.. Когда вы последний раз ели? – вдруг спросил повар.

– Что-о? – удивился Леонтьев.

– Необходимо подкрепить свои силы, даже если нет аппетита…

– Вообще-то верно, – согласился Глеб. – А она?

– Никуда не денется! Жгуты девушке не разорвать. Дверь же мы запрем, на всякий случай!

– Хорошая идея, – немного поразмыслив, согласился Леонтьев. – Идем на кухню…

Оставшись в одиночестве, Наташа не теряла даром времени. План освобождения созрел давно, однако в присутствии грязных скотов-надсмотрщиков привести его в исполнение было невозможно. Теперь другое дело. На губах девушки появилась радостная улыбка. Скоро, очень скоро она расправит крылья и улетит в бездонную голубую даль! «Хорошо, что я с детства увлекалась гимнастикой!» – мелькнуло в затуманенном безумием мозгу. Наташа легла на спину, подтянула колени к подбородку и легко просунула ноги через связанные за спиной руки. Дальше в ход пошли зубы. Через пять минут девушка поднялась с кровати, с наслаждением разминая затекшие члены. Синее небо неудержимо манило к себе. Она взобралась на подоконник. В лицо ударила струя свежего воздуха.

– Я птица! Я лечу! – в восторге закричала Наташа, прыгая вниз. До земли было недалеко (номер Леонтьева располагался на втором этаже), но по несчастливой случайности при падении она с размаху ударилась виском об острый угол валявшегося под окном кирпича. Смерть наступила почти мгновенно.

Глава 8

Пятница, 13 октября 1995 г.

Пансионат «Лесной».

Последний день полнолуния.

3 часа ночи

– Дом смерти, населенный покойниками, овеянный ужасом! Тени умерших бродят здесь, злобные демоны готовят гибель всем оставшимся в живых, – монотонно бормотал Глеб, уставившись пустыми глазами в угол комнаты.

Разбитое окно с грехом пополам заткнули подушками, но все равно в воздухе ощущался пронизывающий до костей холод октябрьской ночи. Повар устало сидел на кровати, курил сигарету и с опаской поглядывал в сторону своего нового знакомого. Мертвенно-бледное, застывшее словно маска лицо Леонтьева внушало ему непроизвольный страх.

– Воздух насквозь пропитан тлением, всюду пахнет могилой, даже скрип половиц под ногами напоминает треск рассохшихся костей, – продолжал между тем Глеб.

– Заткнись! – не выдержав, рявкнул повар. – Ты здоровый мужик, а причитаешь, как истеричная бабешка! Возьми себя в руки!

– Что? – встрепенулся Леонтьев и недоуменно повел глазами, будто просыпаясь ото сна. – Ты о чем?

– О том, что ты начинаешь сходить с ума! Опомнись! Вернись на землю!

– Действительно! – немного помолчав, сказал Глеб. – Ты абсолютно прав! У меня и впрямь едва не поехала крыша. Страшны не сами по себе убийства, в Чечне я вдоволь на них насмотрелся, а загадочность происходящего, невозможность вычислить маньяка и полное отсутствие связи с остальным миром. Пропади все пропадом! Нужно немедленно уходить отсюда. Непрестанное ожидание смерти гораздо хуже ее самой!

– Гм, – повар в раздумье потер ладонью лоб, – уходить, конечно, надо, но… но… – Внезапно его осенило: – Но не через лес! Маньяк ждет нас там и перестреляет словно куропаток. Вода в реке холодна, однако…

– Господи! Почему я раньше не додумался! – встрепенулся Леонтьев. – Река широка, вода холодна, может мышцы судорогой свести, но попробовать стоит! Даст Бог, переплывем!

Через несколько минут они вышли из пансионата и двинулись в сторону реки. Было тихо. В темном небе ослепительно сияла полная луна. Ее белесый зловещий свет придавал окружающим предметам странные очертания. Ветви склонившихся над дорогой деревьев отбрасывали на землю причудливые, кривляющиеся тени. Легкий ветерок, шелестящий опавшей листвой, казалось, шептал неразборчивые угрозы. Промозглый воздух студил тела людей, воровато забирался под одежду. Растрепанные нервы напряглись до предела, и Леонтьев с поваром резко оборачивались при малейшем шорохе, с решимостью отчаяния готовясь дорого продать свою жизнь. Однако ничего не случилось. Перед ними наконец появилась река и уродливые остатки сломанного моста.

– Передохнем? – предложил Леонтьев.

– Нет! – решительно возразил повар. – Нельзя терять ни секунды. Поплыли!

Мокрая ледяная глубина настойчиво тянула вниз. Закоченевшие мышцы слушались неохотно. Перехватывало дыхание. Невидимый обруч неумолимо стягивал грудь. Время остановилось. Леонтьеву казалось, будто не было в его жизни ничего: детства, школы, друзей, армии, войны – будь она неладна! Только слепящий свет полной луны, холод, непослушное тело, тихий плеск воды и приближающаяся смерть. Повар испытывал похожие чувства.

– Господи! – внезапно воскликнул Глеб, ощутив под ногами твердое дно. Неужели? Трясясь от холода, они выбрались на берег.

«Фьють-фьють-фьють», – злобно засвистели над головами пули. Судя по всему, стреляли с противоположного берега.

– Маньяк нас заметил! – крикнул Леонтьев, и оба, пригибаясь, бросились к ближайшим кустам.

– Мудак! Дегенерат! Говно! Подлый раб! Нельзя от тебя и на минуту отлучиться! – гремел в голове страшный, полный лютой ненависти голос. Черкасов горько плакал и против воли изо всех сил лупил себя кулаками по лицу. Затем начал биться головой о дерево.

– Проспал, скотина! Упустил двоих! – продолжал бушевать хозяин. Черкасов механически поднес к виску «макаров» покойного подполковника Королева.

– С этим пока успеется! – более спокойно сказал Ки-ки. – Возвращайся в пансионат и прикончи остальных, засранец!

До самого утра Алексей Романович трудился не покладая рук: взламывал двери номеров, если не получалось – проникал через окна и жестоко убивал оставшихся в живых отдыхающих. Лишь для одного, того, который накануне сошел с ума, Ки-ки разрешил сделать исключение.

– Этот нам не опасен, – злобно хихикнул он, – даже совсем наоборот!

К утру в пансионате «Лесной», кроме Черкасова и несчастного психа, не осталось ни одного живого человека. Однако, несмотря на удачное завершение операции «Очистка», как мысленно называл серию убийств глава фирмы «Олимп», хозяин по-прежнему был недоволен.

– Нерадивый раб! Грязное животное! Скотина! – с ненавистью рычал он. – Ничего вы, проклятые людишки, не умеете сделать как следует! Гни-и-и-да! Тех двоих убежавших я готовил на десерт! Сегодня самый лучший день! Пятница! Тринадцатое число! Ну ладно, ты мне скоро за все заплатишь! Чего расселся, пес?! Встать! За работу! Праздник скоро закончится, так пусть финал его произведет впечатление!..

Тот же день.

Н-ск.

4 часа 30 минут утра

В эту ночь майор Гаврилов никак не мог уснуть, несмотря на лошадиную дозу мощного снотворного. Сперва он, правда, задремал, но вскоре со стоном открыл глаза, разбуженный страшным, омерзительным сном, содержание которого тут же забылось. Стараясь не шуметь, майор босиком прошел на кухню, закурил сигарету. Мысли вернулись к пропавшему шефу. Вчера, к концу рабочего дня, узнав об исчезновении капитана Прянихина и старшего лейтенанта Кондратьева, Гаврилов не особенно обеспокоился. Зная характер подполковника Королева, склонного в подпитии к демократизму, майор предположил, что загулявший шеф силком задержал у себя подчиненных, требуя присоединиться к веселью. «Ничего, – подумал тогда майор. – В конечном счете Николаич упьется, ребята погрузят его в машину и доставят домой».