Отступник - Наталья Шитова

— Не переживай, — улыбнулась она. — И не стесняйся. Что я, по-твоему, делала с тобой весь этот месяц?

— Месяц?! — Валька и вправду заплакал от полной беспомощности. Ох, как стыдно! Значит, столько времени он был во власти этого ужасного яда, а Юша вынуждена была поминутно прибирать за ним…

Руки Юши обмыли его теплой водой. Потом девушка, легко приподнимая то плечи, то ноги парня, поменяла под ним холщевую простыню. Успокоившись, Валентин взглянул, наконец, ей в глаза, но ни презрения, ни жалости, ни тем более брезгливости в них не увидел. Девушка смотрела на него с восхищением.

— Ты молодец. Ты необыкновенный. Я еще ни разу не видела таких людей, правда, я вообще мало их видела… — ласково сказала она.

— Когда я смогу попасть домой? — смутился Валька.

— Когда будешь совсем здоров и наберешься сил, тогда и вернешься. Думаю, что не раньше, чем к осени. Укус полотнянки — это не шутка. Люди всегда умирали от этого яда. Ты первый на моей памяти, кто выжил, серьезно ответила Юша.

— Мне нужно будет еще долго отпаивать тебя настоями трав, следить за твоей пищей, наконец, я должна буду научить тебя обращаться со змеями. На это нужно время. И спешить нам некуда…

Валька хотел сказать, что вообще-то ему через полтора месяца надо собираться домой, а сейчас неплохо было бы позвонить брату. Он ведь обещал ему это. Или хотя бы дать телеграмму, чтобы не переполошить родню своим исчезновением. Но Юша смотрела на него с уверенностью, что пациент будет послушен. И поэтому Валька только кивнул ей.

Она протянула руку и коснулась виска Валентина кончиками мягких пальцев. Так же, едва касаясь его лица, она повела пальцами по щеке парня, очерчивая контуры носа, губ, подбородка. Стало щекотно, и Валька, с трудом подняв руку, перехватил узкую и длинную ладонь Юши. Взглянул — и вздрогнул. На пальцах не было ногтей. Совсем.

— Что случилось? Куда ты смотришь? — забеспокоилась Юша. — Что с тобой?

— Что с твоими руками? — пролепетал Валька.

— Все в порядке, — улыбнулась Юша, чуть сгибая пальцы. И ногти выросли, выползая из щелок, прямо на глазах изумленного Вальки…

Теперь Валентин с улыбкой вспоминал, как долго не мог прийти в себя от увиденного. И как несколько дней не хотел верить в существование лешачьего племени и панически боялся осторожных прикосновений ласковых рук Юши…

… — Ради великого Нерша! Валя, да смотри же ты под ноги! — вопль Цьева вывел Валентина из почти гипнотического состояния, в которое он сам себя вогнал, погрузившись в воспоминания.

Прежде, чем очнуться, Валентин почувствовал сильный толчок, и, запнувшись, грохнулся оземь. Цьев, толкнувший его, повалился рядом, больно задев Валентина локтем.

— Что случилось? — пробормотал Валентин.

— «Что, что»?! — вскипел Цьев. — Жизнь надоела?! Ты что, глаза дома забыл? Или голову?

Валентин поднялся на колени. Прямо перед ним, в одном-единственном шаге зияла яма, а в ней — заостренные колья. Пот прошиб Валентина, и он в оцепенении сел на землю.

— Что же ты? — укоризненно спросил Цьев. — Забыл, где находишься? Хорошо, я почувствовал… Ты же чуть туда не ухнул!

— Ты спас меня, дружище… — Валентин стиснул руку Цьева, переводя дыхание. — Я опять обязан тебе, Цьев.

— Балбес ты, Валя, — назидательно отозвался Цьев, и Валентин понял, что парнишка искренне горд, что может тоже кое-кого поучить уму-разуму. — О чем ты задумался? О Мроне?

— Я вспомнил, как ты тогда меня нашел в лесу, — покачал головой Валентин. — И Юшу вспомнил…

— А я уже забыл, как она выглядела, — пробормотал Цьев. — Помню, что была добрая и очень часто смеялась…

Валентин вздохнул. Цьев легонько толкнул его в бок:

— Не падай духом. Найдется Мрон. Обязательно найдется. Если, конечно, те люди не помешают нам…

— Какие те люди? — не понял Валентин.

— Тот толстый и его женщина, — сухо пояснил Цьев, вставая.

— Тот толстый, между прочим, мой родной брат, которого я люблю ничуть не меньше, чем ты Кшана, — проворчал Валентин с досадой.

— Да люби ты, кого угодно, — буркнул Цьев. — Мне он не нравится.

— Это чем же?

— Он лезет во все, ничего не понимая. Те, кто всюду лезет, бывают очень опасны. Так Шеп говорил, да я и сам это знаю… — серьезно сказал Цьев.

Валентин усмехнулся и поправил лешака:

— Те, кто всюду лезет, бывают очень опасны в первую очередь для самих себя. Ты вот, например, тоже этим грешишь. А Сережку ты зря не взлюбил. Он не сделает лешим ничего дурного, в этом я не сомневаюсь ни на минуту. А что надоедливый он немного — это да. Но это потому что у него такой характер. Ничего не поделаешь… И женщину его не трогай. Похоже, она хороший человек…

Цьев вспыхнул, как свеча:

— Валя, мне безразлично, какой человек! Он ЧЕЛОВЕК, понимаешь?! Он враг! Не может он быть хорошим!

— А я? — грустно улыбнулся Валентин.

Цьев замотал головой:

— Ты — это ты. Ты наш, Валя! И не путай себя с тем толстым и всеми прочими людьми!

— Люди — не все одинаковы, и не всех я считаю своими врагами, отрезал Валентин, не желая продолжать спор, в котором у него с Цьевом не могло быть победителей. Немного взбалмошный лешонок с явно нездоровой ненавистью к людям никогда бы не согласился с разумными доводами.

— Все люди — враги твоего сына, Валя! Подумай, что они сделают с Мроном, если поймают его! — взвизгнул Цьев.

У Валентина с болью сжалось сердце. Отвернувшись от Цьева, Валентин зашагал через черничник, не разбирая дороги.

— Валя! Валя, постой!.. Прости, Валя! Я просто со зла ляпнул! Валя, пожалуйста, постой! Я не хотел тебя так изводить!

Цьев обогнал Валентина и, наскакивая на него, пытался заглянуть в лицо:

— Я не умею так же хорошо утешать, как это получается у Шепа или Кшана, но поверь, я буду молить Нерш, чтобы он уберег Мрона! Я даже не раскрою больше рта всю дорогу и не буду тебя раздражать!

Валентин в растерянности обнял расстроенного Цьева и крепко сжал его плечи. Друзья всегда давали ему возможность обрести силы, даже когда это было уже почти невозможно. Лешие умели это делать. Это было дано им изначально, то ли милостью Нерша, то ли щедростью какого-то иного творца и покровителя. Лешие умели успокоить и помочь. И не только себе. Валя касался их смуглых загорелых рук, смотрел в блестящие, подернутые изумрудной зеленью глаза, чувствовал тепло сильных, ловких тел, и боль, любая боль почему-то отступала, хотя бы ненадолго… И сейчас сердце успокоилось, всколыхнувшийся страх хоть и не исчез, но осел на дно, спрессовался, спекся, затаился на время…

— Мне повезло, что ты со мной, — коротко отозвался Валентин, тиская доброго лешонка. — Без тебя я давно потерял бы голову. Спасибо, дружище.