Соединенные Штаты России 2 (СИ) - Лим Дмитрий

Наконец, на лестнице в глубине камня послышался шум поднимающихся людей, и посланные за жрецом солдаты вытолкнули мужика под ноги Быку.

Тот, как и положено, лежал мордой в землю, а Бык с интересом рассматривал в свете фонаря татуировки на его спине. Живого места там почти не было. И змеи, и бабочки, и какие-то крылья, и куча мелких символов. Даже качество татуировок было вполне себе приличным.

— Встань и расскажи мне, как работают эти штуки.

Внешностью жрец чем-то напоминал Махо. Нет, он не был жирным студенистым трусом. Брюшко, конечно, имелось, но значительно более демократичное. Длинные волосы кажутся облитыми смолой и негнущимися, руки довольно мускулистые, а вот бегающий взгляд и дрожащий голос прямо указывали на то, что жрец второй пирамиды такой же слизняк.

— Я покажу и расскажу тебе, Великий, все, что ты захочешь! Только прикажи, и это в твою честь будут приносить всех рабов в этом городе! Позволь мне сказать, как я счастлив, что вы вернулись к нам!

— Если ты так счастлив, — с иронией сказал Бык, — то почему ты не приветствовал нас во дворце императора, а ждал, чем все кончится?

Мужик снова упал ниц и начал торопливо подвывать:

— Я не сразу поверил своему счастью! Прости, о, Великий! Поганый Ауисотль задурманил мне голову! Я готов принять любое наказание, которое ты сочтешь необходимым! Но, сейчас, поверь мне, о, Великий, я готов служить тебе до последней капли крови!

— Ну, допустим крови в тебе не так и много, — хмыкнул Бык. — Встань и разговаривай, как мужчина.

Анжела, с неприязнью слушая начало разговора, отошла подальше. Все равно ей эта техническая хрень даром не нужна. А вот Бык с большим интересом выслушал легенду о том, что эти зеркала устанавливали на вершину пирамиды другие боги.

—… было это, Великий, многие сотни лет назад. Тогда вы спускались с небес, чтобы учить народ мешика. И по приказу вашему воздвигли эти строения, как дома для вас.

По словам жреца выходило, что несколько сотен лет назад сюда уже приходили какие-то белые люди, весьма развитые технологически и, оставшись в этих землях, правили довольно длительный период. Жрец говорил о почти трех сотнях лет, но тут Василий решил, что это не более, чем местные легенды.

Спрашивать жреца о его имени Бык не стал: выговаривать местные наименования язык сломаешь, но и давать ему краткое имя, он не захотел: «Прав Рим был, короткие имена только для друзей, для тех, с кем общаемся. А такой сволочи: хер, а не позывной.».

Самое интересное, что жрец утверждал, что в глубине пирамиды хранится календарь, на котором отмечено и время прибытия богов, и время их ухода.

«Надо не забыть, ребятам рассказать, а попозже выбрать свободную минуту и посмотреть. Может, от этих предыдущих богов осталось еще что интересное.».

К вечеру следующего дня для принятия присяги все было готово. Как в день храмовых праздников, ворота верхнего города распахнулись для простолюдинов.

Прямо от ворот шла двойная цепочка стоящих друг к другу лицом воинов. Расстояние между ними было метра три-четыре, и по этому коридору из солдат потоком шли рыбаки и землепашцы, торговцы и прочий люд из нижнего города.

Толпа собиралась у подножия пирамиды, верхушка которой, невзирая на ночное время, была ярко освещена — в чашах горело какое-то драгоценное, но очень вонючее масло.

От этого едкого запаха морщились все: и новоявленные боги, и те, кто пришел дать им присягу. Саму церемонию обсуждали не один и не два раза. Спорили с пеной у рта, что будет эффектно. Но как ни странно, победил вариант Анжелы:

— Да поймите вы, балбесы! Это прямо символ такой будет — цветы на крови. Как знак того, что больше здесь кровь литься не будет.

— Ну да, — скептически ответил Рим, — цветочки мы возьмемся здесь выращивать.

Анжела психанула:

— Андрей, совсем-то за идиотку меня не держи! Понятно дело, что когда испанцы сюда сунуться, воевать придется. Но по сути-то пришли мы сюда не за этим. Вот и нужно показать местным, что мы — за мир.

— Во всем мире, — тихонечко добавил Бык.

Фифа зыркнула на него бешеным взглядом и отвернулась. Рим глянул на него и укоризненно покачал головой, показав глазами: «Не доводи её!». И, наткнувшись на взгляд улыбающегося Кота, только махнул рукой, как бы говоря: «Да ну вас всех, обормоты.».

За то время, что Анжела провела с этой странной, судьбой данной командой, она успела к ним привязаться. Каждый из них стал ей достаточно близким и родным. Даже тот же Бык, который частенько вызывал у нее бешенство и желание треснуть по наглой морде, был свой. Но иногда, как, например, сейчас, они ее просто бесили.

Неожиданно на ее сторону встал Цинк:

— Мужики, а мне идея нравится! Ну и этот, как его, символизм. Тоже важно! Пусть будет, как Анжела хочет. Все равно лучше придумать не можем, — миролюбиво закончил он.

Восторга никто не испытывал, но поскольку времени на подготовку больше не было, то смирились. Быка с утра отправили выжигать посередь ступеней желоб. Анжелу — наблюдать за работой и говорить, что и как делать. Справились они быстро: работа несложная оказалась.

Сейчас, на светящейся вершине пирамиды один за другим вставали местные «капитаны» и «генералы», давая клятву верности новым богам и в знак нерушимости этой клятвы — вскрывающие себе вены.

Надо сказать, что вены вскрывали грамотно — сказывалось серьезное умение. Крови сливали грамм по двести-триста ровненько в тот желоб, который проложил по центру лестницы Василий. Внизу из того же камня было выплавлено некое подобие огромного корыта, куда вся эта кровища и сливалась.

Народ внизу молчал. То ли испытывал страх, то ли настолько были привычны к виду крови, что не испытывали особого интереса.

А военные все шли и шли, все лили и лили кровь, и когда последний закончил со словами клятвы, макушка пирамиды резко потухла. Зато засветились боги.

Увешанные все теми же побрякушками — светодиодами и фонариками, они начали медленно равномерно спускаться по обе стороны от желоба.

В толпе послышались удивленные и испуганные возгласы, а когда боги доползли до середины лестницы по высоченным и неудобным ступеням, кто-то кинулся ниц, и вся толпа начала опускаться следом.

Дойдя до корыта и возвышаясь над толпой всего на два-три метра, Разумовский включил громкоговоритель и голос всколыхнул людское море.

— Встаньте, люди мешика. Встаньте, я приказываю! Мы пришли на эту землю, чтобы учить вас. Мы дадим новые знания и новые символы. Отныне слово наше — закон! И первое, что я скажу: никогда больше с этих пирамид не будет литься кровь! Нет смысла истреблять друг друга. Нет радости для нас в жертвах, в смерти и боли.

Нельзя сказать, что слова новоявленного божества толпу сильно обрадовали. В общем-то, Рим и раньше понимал и даже сумел донести до своих, что криков: «Ура!», «Браво!» и «Бис!» не будет. И, в целом, мужики восприняли молчание толпы достаточно спокойно, а вот Анжела, немного расстроилась. Ей хотелось более живой реакции. Она протянула руку, и Разумовский, сняв с шеи липучку громкоговорителя, отдал ей.

Над толпой поплыл мягкий, женский голос:

— Люди мешика, вот здесь, в этом сосуде, где собралась последняя кровь, пролитая на пирамиде, будут высажены цветы, как символ жизни, как символ возрождения, как символ любви.