Последняя надежда обреченных - Ирина Градова

И, самое главное, копаясь в собственных ощущениях, Рита не чувствовала ни малейшего раскаяния от того, что лежит в постели с мужчиной, который не приходится ей мужем, и млеет от счастья. Видимо, Варька права, что ставит секс вторым по важности занятием – сразу после шопинга. «Пожалуй, – подумала расслабленно Рита, – стоит поменять цифры местами!»

Евгений не успел нажать на кнопку «вызов», расположенную на уровне его глаз, как тяжелые металлические ворота стали медленно открываться. Он вошел на территорию усадьбы Олеси и Кемаля Сезер и огляделся. Вид впечатлял. Фасад дома, к которому вела усыпанная гравием дорожка, не отличался внушительностью или изысканной красотой – он был довольно скромным. Зато все вокруг засажено розовыми кустами и азалиями, источающими в это время суток неповторимый аромат. Вдоль фасада высажены пальмы в кадках, а позади дома виднеется кипарисовая аллея.

Олеся шла ему навстречу по дорожке. Выглядела она, как всегда, великолепно: с распущенными черными волосами, струящимися по спине и блестящими, как смола на солнце, она выглядела моложе, чем со строгой прической, к которой Женя успел привыкнуть за время их общения. Перед отъездом в Стамбул Олеся решила пригласить соотечественника в гости и накормить его хорошим русским ужином.

– Кемаля сегодня не будет, – сказала Олеся, пожимая руку гостя в знак приветствия. – Он уехал в Измир.

Непонятно, по какой причине, но это заявление обрадовало Евгения. Они вошли в дом, и он понял, что хозяева просто не хотели выставлять напоказ свое богатство. Интерьер дома оказался настолько же роскошен, насколько скромен был фасад. Паркетные полы сверкали, повсюду висели зеркала, делающие и без того просторные помещения еще больше. На тумбочках с витыми ножками стояли вазы со свежесрезанными цветами, а шелковые ковры добавляли комнатам уюта.

Олеся провела Женю в столовую. Французское окно во всю стену открывало великолепный вид на сад. Его створки были широко раздвинуты, и ветер доносил пряный вечерний воздух, шевеля занавески.

– Ужин еще не совсем готов, – сказала Олеся. – Располагайтесь, можете побродить по дому. Если заблудитесь – кричите.

С этими словами Олеся исчезла за дверью, оставив капитана в полном одиночестве. Сначала он присел в красивое плетеное кресло, но потом решил воспользоваться разрешением хозяйки осмотреть дом. Он оказался огромным – слишком огромным для двоих, думал Фисуненко, переходя из одной великолепной комнаты в другую. Убранство апартаментов поражало восточной роскошью: мебель из красного и черного дерева, ковры ручной выделки, картины в тяжелых рамах и повсюду – множество шелковых подушек разных цветов и размеров. В углу одной из комнат Женя заметил серебряный кальян.

Наконец, он оказался в ничем не примечательной комнатке, окна которой выходили на задний двор. Нечто привлекло его внимание. Он замер на месте, еще не понимая, что заставило его помедлить, но это чувство появлялось у Евгения каждый раз, когда его сыщицкая интуиция внезапно начинала действовать независимо от него самого.

Фисуненко огляделся. Комната, не так богато обставленная, как предыдущие, производила впечатление нежилой. Здесь так же чисто прибрано, но не похоже, чтобы это помещение часто посещалось. Почти нет мебели, только круглый стол у окна, пара кресел и книжный шкаф. Жене пришло в голову, что это – единственный книжный шкаф в доме, и он, очевидно, принадлежит Олесе, потому что практически все надписи на корешках книг – на русском языке. Евгений начал рассматривать книги, пока не наткнулся на две без названий. Это заинтересовало Фисуненко, и он взял одну в руки.

Это оказалась вовсе не книга, а выпускной фотоальбом. На первой странице он увидел фотографию Олеси, а под ней год окончания школы и имя – «Олеся Ромашова». На снимке у нее две толстых косы и по-детски наивный взгляд, но в остальном, вынужден был признать Женя, Олеся мало изменилась. Ее лицо по-прежнему прекрасно, а глаза все так же синеют из-под длинных черных ресниц. Наверное, второй альбом принадлежит Кемалю? Чтобы проверить догадку, Евгений раскрыл его и увидел лицо незнакомой девушки. Она не была красивой и даже хоть чуточку привлекательной: худое треугольное личико, острый нос, большие карие глаза и тонкие, сжатые в ниточку губы… Видимо, это и есть сестра Олеси. Что ж, ничего общего, даже странно! Женя уже собирался поставить альбом обратно на полку, как вдруг его взгляд упал на подпись, где значился год окончания школы и имя «Татьяна Пелагина». Пелагина… Пелагина… Фисуненко показалось, что какая-то мысль мечется у него в мозгу, пытаясь выбраться на поверхность. Пелагина… Он схватился за свой мобильник и, услышав на другом конце сонный голос, тихо сказал:

– Гаврилов, ничего не говори, просто делай, как я скажу!

Вечером следующего дня Рита, Михаил и Женя садились в автобус дальнего следования, едущий в Стамбул. Михаил предварительно забронировал два гостиничных номера в центре города, чтобы по прибытии не пришлось тратить время на поиск жилья.

Снимая деньги с карточки на автовокзале, Фисуненко тяжело вздыхал: «отдых» стоил недешево!

– Не расстраивайся, – сказала Рита. – Я давно истратила все деньги, что мне передала мать Нади, так что теперь гуляю на свои.

– Если все твои расследования обходятся фирме так же дорого, я не понимаю, как ты живешь! – озадаченно пробормотал Михаил.

– Ну, так происходит далеко не всегда, – рассмеялась Рита. – По большей части мне платят, и неплохо. Но я, как самостоятельная деловая дама, имею право на широкие жесты. Считай, что это – один из них.

Поездка прошла без приключений, и друзья довольно быстро отыскали свой отель. Евгений не выразил удивления по поводу того, что Михаил и Рита разместились в одной комнате, и неудобной ситуации удалось избежать благодаря деликатности питерского сыщика. Рита и Женя только переглянулись, и в глазах Фисуненко мелькнуло странное выражение – смесь удивления и понимания, а также, возможно, одобрения. Рита знала, что Женя недолюбливает Байрамова. Они как будто разговаривали на разных языках. Ее муж так и остался загадкой для Женьки, и Фисуненко не смог ему этого простить. С Михаилом дело обстояло иначе: Евгению он нравился.

Устроившись в своих номерах, друзья вышли из отеля и присели в уличном кафе неподалеку, чтобы обсудить план действий.

– Глупо ходить по улицам и спрашивать у прохожих: «Вы, случайно, не знаете, где тут находится некий бордель?» – сказал Женя. – Естественно, что его нет и в путеводителях по Стамбулу, хотя многие наверняка сочли бы это большим упущением. Нужно сузить круг поисков. Где собирается народ, заинтересованный в такого рода развлечениях?

– Знаешь, – усмехнулся Михаил, – девяносто процентов турецких мужчин относятся к этой категории, потому что их почти вдвое больше, чем женщин! Но вот что я думаю. Если бордель, по словам вашего источника, находится в рабочих кварталах, то там и надо искать информатора. Вечером я прогуляюсь по тем местам и поищу того, кто мог бы нам помочь.

– Это не дело, – покачал головой Женя. – Я не могу подвергать твою жизнь риску. Ты здесь только за одним – переводить, а опасную часть работы я беру на себя.

Михаил покачал головой.

– Никто не станет беседовать с иностранцем в таких местах, – сказал он.

– Ты тоже иностранец, – парировал Женька, не собираясь отступать.

– Я – иностранец, для которого эта страна стала своей. Я знаю, как себя вести, как разговаривать с местными, а твое присутствие только напугает их, и никто ничего не расскажет. Так что, капитан, я иду один. Если тебя это успокоит, я возьму мобильник и буду на связи, но ни ты, ни Рита мне звонить не должны: я позвоню сам, если возникнет необходимость.

У Риты засосало под ложечкой. Только теперь она осознала опасность затеи, на которую все они идут.

Вечером, наблюдая за сборами Михаила, Рита испытывала то же ощущение тревоги. Поймав ее взгляд в зеркале, он обернулся и сказал с улыбкой:

– Да брось ты трепыхаться, не на войну же провожаешь!

А ей казалось, что как раз на войну. Вечером Стамбул вовсе не выглядит дружелюбным, а его улицы заполонены криминальными элементами, как и улицы любого другого мегаполиса мира. Чужой, незнакомый город, где за каждым поворотом мерещится гангстер-исламист-смертник, и Рита отчаянно боялась за жизнь бывшего боксера.

Михаил ходил из бара в бар, нигде не задерживаясь дольше получаса. Его взгляд шарил по лицам посетителей. В отличие от европейских стран, бар в Турции, особенно вдали от туристических мест, – чисто мужское заведение. Здесь вообще нет женщин, никаких барменш или официанток, эти роли полностью отданы мужчинам. В воздухе дым стоит коромыслом, так как все без исключения здесь курят, даже те, кто находится по другую сторону стойки. Курят не только табак, поэтому запах специфический.