Великий Макиавелли. Темный гений власти. «Цель оправдывает средства»? - Борис Тененбаум

Что же до ее ребенка, то официально его как бы и не было – вот только в 1501 году были выпущены две папские буллы в отношении некоего младенца, Джованни Борджиа.

Согласно первой, отцом ребенка был Чезаре до его вступления в брак. Вторая называла отцом самого Александра VI. Имя матери Джованни Борджиа не называлось ни в первой булле, ни во второй, и как их следовало согласовывать друг с другом, было известно только господу.

Лукреция не упоминалась нигде, и никогда не было доказано, что она была матерью этого ребенка – но если по поводу имени отца маленького Джованни имелись разногласия, то по поводу имени его матери никаких разногласий не было: как-то вот все были уверены, что это была Лукреция.

Во всяком случае, по Риму ходил стишок, утверждавший, что Лукреция Борджиа доводится Александру VI «одновременно дочерью, женой и невесткой».

Вообще говоря, в это можно поверить. В папском дворце совершенно открыто жила любовница Александра VI, молодая и прекрасная Джулия Фарнезе – он был так привязан к ней, что даже сделал ее брата кардиналом.

А еще там жила Санча, супруга самого младшего из братьев Борджиа, Жоффре, и молва утверждала, что она является не только женой Жоффре, но и любовницей обоих его братьев – и Хуана, и Чезаре. Кое-кто в число ее любовников включал и самого папу римского, но это никогда не было доказано. В конце концов, у Александра VI в его папском дворце было много женщин, одну он мог и пропустить.

А вот к дочери он был действительно необыкновенно привязан.

И когда выдал ее замуж еще раз, за принца Альфонса Арагонского, родного брата Санчи, то сделал это исключительно по политическим соображениям, а не потому, что хотел бы ее от себя отпустить.

V

Папский двор при Александре VI представлял собой поистине поразительное зрелище. Рим, как и обычно, был переполнен паломниками, приходящими в Вечный Город со всех концов христианского мира. На виду у всех, и ничуть не таясь, глава христианского мира, викарий Христа, преемник князя апостолов, верховный первосвященник Вселенской церкви, Великий понтифик, Примас Италии, смиренный раб рабов Божьих жил в неслыханной роскоши, совершенно открыто держал целый гарем, составленный из молодых и прекрасных женщин, как истинный гуманист – вроде Лоренцо Медичи – устраивал праздники, полные античной языческой символики, и добавлял к ним другие зрелища, которые даже языческой символикой предусмотрены не были.

Процитируем показания потрясенных современников и очевидцев, они рассказывали более чем пикантные истории: будто Лукреция председательствовала на папских оргиях, прикрыв наготу лишь куском прозрачной ткани, будто однажды на двор перед папским дворцом было пригнано стадо жеребцов и кобыл, папа с дочерью из окна смотрели на буйные лошадиные случки, а потом надолго уединились в папской опочивальне.

Рим – теоретически – был готов возглавить Крестовый поход. Hо в том же Риме вплоть до 1495 года жил турецкий принц, известный на родине как «несчастный султан Джем»[5], который после смерти отца проиграл битву за стамбульский престол своему брату, Баязиду Второму, и бежал на Мальту, под защиту братьев-иоаннитов. Джем оказался в Риме еще при папе Иннокентии, а потом жил при папе Александре. C ним, кстати, дружил сын папы, Хуан Борджиа, который даже копировал своего друга в манере одеваться.

Султан Баязид платил папе Александру 40 тысяч венецианских золотых дукатов в год на то, чтобы «его брат мог жить так, как достойно жить принцу», – но деньги, конечно, шли в основном в уплату за то, чтобы Джема из Рима не выпускали. Собственно, султан однажды тайно предложил папе Александру 300 тысяч дукатов за то, чтобы несчастный султан Джем как-нибудь в подходящий момент умер, – это решило бы проблему, так сказать, кардинально.

Проблема, кстати, примерно так и решилась.

Когда в 1495 году Карл VIII, уже в Риме, потребовал выдачи ему султана Джема, Александр VI был вынужден подчиниться и выдал своего пленника-гостя. А тот, уже в лагере французских войск, совершенно неожиданно умер. Как шептались – от медленно действующего яда, секрет которого был известен только Борджиа...

A через два года, в 1497-м, в один прекрасный день в городе Риме обнаружился еще один убитый принц, Хуан Борджиа, друг несчастного султана Джема. Его выловили из Тибра. Hо не утонувшим – он попал в реку уже зарезанным...

В убийстве обвиняли Чезаре. Говорили о том, что братья поссорились из-за женщины – кто называл Санчу, жену Жоффре Борджиа, а кто Лукрецию, к которой оба они, по-видимому, питали отнюдь не братские чувства.

Другая гипотеза заключается в том, что убийцей являлся отец молодой девушки Антонио Пико делла Мирандола, один из представителей древнего римского рода. Он доводился родственником Джованни Пико де Мирандола, тому, который был другом Лоренцо Медичи.

Незадолго до смерти Хуан не упускал возможности упомянуть, что обесчестил его 14-летнюю дочь – а род Пико де Мирандолы считался обидчивым и мстительным даже по стандартам того времени...

Но как-то вот прижилась все-таки версия номер один. Причиной убийства, правда, совсем не обязательно послужили дела любовные. Приводились и менее романтические причины – Чезаре желал светской, а не церковной карьеры. Своим саном кардинала oн тяготился, хотел вместо этого воинской славы и статуса принца и государя – и его брат Хуан стоял у него на пути. Ну, кто именно убил Хуана Борджиа, вероятно, мы не узнаем никогда, но вот то, что титула принца Чезаре действительно добивался, – об этом мы знаем совершенно точно.

Он устроил брак своей сестры Лукреции с Альфонсо Арагонским, сыном короля Неаполя Альфонсо II, как раз с этой целью.

VI

Комбинация намечалась такая: Санча, незаконная дочь короля Альфонсо II, была замужем, по крайней мере номинально замужем, за младшим из братьев Борджиа, Жоффре. Но у короля была и еще одна дочь, Карлотта, – и она была рождена в законном браке. Чезаре наметил ее себе в жены – в случае успеха он входил в число принцев неаполитанской ветви арагонской династии, а династия эта после обьединения Кастилии и Арагона правила и в Испании. Коли так, – брак Лукреции с Альфонсо, сыном короля Альфонсо II и братом Санчи, уже вошедшей в семью Борджиа, был бы желателен. Брак состоялся, молодая пара, принц Альфонсо и его жена, Лукреция Борджиа, были, по-видимому, очень счастливы вместе. Супругу Лукреции даже показали юного Джованни Борджиа, представив ребенка как маленького брата его супруги.

То есть была задействована та булла, где утверждалось, что он сын Александра VI, а не та, в которой утверждалось, что отец ребенка – Чезаре Борджиа.