Ветер с востока - Маргит Сандему

— Что именно?

— Извини, если я разбудил тебя.

— Ты меня не разбудил.

— Я имел в виду количество — один в каждом поколении. Если меченые встречаются как у нас, так и у вас, то число получается больше, чем один.

— Это не так определенно. Во-первых, сказано ведь «по меньшей мере один в каждом поколении». Во-вторых, случалось у вас, что меченый отсутствовал. И тогда проклятие било по нам. В полную силу. Давай возьмем твое поколение. Есть ли у вас меченые?

— Есть, кажется, один с очень желтыми глазами. О котором никто не хочет говорить.

Она кивнула.

— Это может быть правдой, потому в Таран-гае нет никого в твоем возрасте, кто отмечен печатью проклятья. А как обстоят дела в поколении после тебя?

— Откуда я могу это знать? Мы только что стали взрослыми, а меня не было дома 8 лет.

— Тогда я могу сказать тебе, что в следующем поколении у вас не будет меченых. Потому что в моих горах, там вдали, есть сейчас новорожденный мальчик, который будет самым ужасным из всех, кто рождался. И он — прямой потомок нашего Тан-гиля.

— У них, видно, перемешалась кровь?

— Да, более или менее. Но этот прямой потомок по отцовской линии.

— Понимаю. Ты часто бываешь там у своих родственников?

— Нет. Очень редко. Слишком редко. Никто отсюда не осмеливается следовать за мной, даже Ировар.

Вендель загорелся.

— Тун-ши, возьми меня как-нибудь с собой! Я хочу встретить своих родственников.

Она взглянула на него с горькой улыбкой.

— Разве ты не собирался бежать от нас этой ночью?

Он редко чувствовал себя так неловко.

— Как ты это узнала?

Она на это не ответила.

— Ты передумал?

Вендель откинулся на шкуру.

— Я не знаю, Тун-ши. Я, действительно, больше не знаю.

Близко послышались голоса, и полог чума распахнули. Это раздосадовало Венделя, у которого осталось так много невыясненных вопросов.

— Ну, — сказал Ировар. — Вы еще не спите? Ты, дорогая, отдохнула как следует? — обратился он к своей жене.

— Я прекрасно провела время, — ответила она, спокойно улыбаясь.

Все отправились на боковую в приподнятом настроении. Поскольку они спали, почти не снимая одежды, никто не стеснялся других. Мало-помалу на стойбище у Карского моря опустилась тишина. Лишь далеко в тундре выли волки. Но Вендель не мог спать. Мысли, странные и чужие, бурлили в его голове. Через несколько часов он встал и, крадучись, тихо вышел наружу. Свой узел он взял с собой. Это был наилучший момент исчезнуть из страны ненцев.

Выйдя из чума, он постоял при сильном ночном свете. Площадка, недавно заполненная людьми, теперь выглядела пустынной в слепящем сиянии полуночного солнца. Он остановился. Рассеянно поднял черную шерстяную бахрому, упавшую с шаманского наряда во время дикой пляски.

Ему хотелось посмотреть Таран-гай вблизи, встретить его жителей. Но он не мог пойти туда один, это он понимал. Можно было догадаться, что там жил суровый народ. Возможно, скоро у него оказалась бы в спине стрела, пущенная с какого-нибудь утеса. Он должен был бы взять с собой Тун-ши. Ну, если он останется еще на несколько дней, какое это имеет значение — чуть больше или меньше. Кто видел, что он хотел бежать уже этой ночью? Лучше отправиться дальше в конце лета, сказал Ировар. Он не собирался ждать так долго, но совет сам по себе был умным. Таяние льда ведь еще не закончилось, так зачем же торопиться?

Вендель повернулся и снова вошел в чум. Покорно подчинился своей судьбе — на время — и залез под шкуры. Они сильно пахли оленем. Запах дыма всегда висел в таком жилище, но через некоторое время он обнаружил, что привык к нему. После того, как он окончательно решил не бежать этой ночью, его беспокойство исчезло, и он заснул с головой, полной хаотичных мыслей о Людях Льда и Таран-гае. Тун-ши слышала, как его дыхание стало ровным. Тогда она повернулась на бок и довольно улыбнулась. Она знала больше, чем он.

На следующий день при разбивке оленьего стада Вендель сделал потрясающее открытие. Он обратил внимание на Синсив, когда она бежала, чтобы загородить дорогу нескольким оленям. Вендель смотрел на стройную девичью фигуру, необычно длинноногую для юраков, он смотрел на пляшущие черные косы и раскрасневшееся лицо.

Девушка была так мила! Не в привычном понимании, для этого ее лицо было слишком особенным. Но было что-то неотразимо чувственное в ее движениях и во влекущем вожделении взгляда, на что он раньше не обратил внимания.

Раз за разом в течение дня он ловил себя на желании смотреть на нее, и с каждым разом его душа наполнялась страстным желанием, о каком он не мог и мечтать. Синсив не обращала на него внимания. Но это его только подстегивало. Раз он увидел, как она улыбалась неуклюжим прыжкам олененка. Ему показалось, что он никогда не видел ничего красивее. Если бы она хоть раз улыбнулась ему таким образом, он бы после этого охотно умер.

Впрочем, он получал достаточно предложений от других молодых девушек в стойбище. К своей досаде он понял, что пятеро молодых девушек разболтали повсюду о его несравненных возможностях любовника, а также о его физических атрибутах, которые значительно превосходили аналогичные вещи у юраков. Вендель находил все это чрезвычайно тягостным, особенно оттого, что лицо Синсив выражало все мыслимое презрение к его приключениям по дороге к Карскому морю.

Тун-ши в этот день не показывалась. Она лежала в постели, измученная после вчерашнего дня. Венделю хотелось бы поболтать с нею, но Ировар отсоветовал. Попросил его дать ей еще день. Конечно, Вендель страдал, когда речь шла о ближайшем будущем. На его непоколебимое решение спешить домой в Швецию так быстро, как только могли нести ноги, наслоилась масса новых впечатлений. Таран-гай. Он должен увидеть эту страну, если можно было назвать страной какие-то горные расщелины. Он должен поговорить с теми, кто там жил, получить более разумные объяснения, чем тот вздор о бессмертном Тан-гиле, которым его потчевала Тун-ши. Он должен сравнить историю двух народов. Может быть, они сообща нашли бы решение о проклятии Людей Льда.

А тут еще его зародившееся чувство к Синсив. Вендель чувствовал, как что-то хрупкое начинало расти в нем — чувство, совсем непохожее на то, которое он питал к Марии Ског. Здесь речь была не о новых юношеских мечтаниях, здесь прорывалась наружу первородная сила. То, что он не мог сдерживать, как бы он ни хотел этого.

А она?.. Холодна, как лед! Он по достоинству оценил ее героя, молодого красивого юракского пастуха. Была ли ее любовь к нему взаимной, Вендель не знал, но то, что Синсив появлялась рядом с пастухом, где бы он ни находился, было вне всякого сомнения.

Венделю мало помогало то, что пятеро девушек вились вокруг него, как пчелы вокруг сладостей. Вендель старался быть приветливым с ними, и это у него получалось, но их ухаживание явно стесняло его. Особенно, если поблизости была Синсив. Он не мог понять свою внезапную перемену по отношению к ней. Он был совершенно околдован, он, которому она показалась кислой и скучной. Совсем не помогали внушения самому себе, что глупо влюбиться в такую девушку, как она, вдали от дома, представляющую другую культуру.