Другая победа. Если бы победил Гитлер - Коллектив авторов

Развертывание сил для выполнения задач плана «Барбаросса» началось в феврале 1941 года, и оно продолжалось в течение всего мая. И тем не менее, даже когда части вермахта продолжали выдвижение на исходные рубежи атаки, Гитлер и его генералы все еще не имели достаточно четкого представления о складывающейся обстановке. Некоторые пробелы позволили заполнить высотные разведывательные полеты, совершенные самолетами особой эскадрильи стратегической разведки под командованием полковника Теодора Ровеля, которые взлетали с аэродромов в Польше и на Балканах. Эскадрилья летала на специально сконструированных самолетах, имевших герметизированные кабины и потолок в 12 200 метров, что делало их неуязвимыми перед средствами перехвата Красной Армии[76]. Имеющиеся в распоряжении разведывательные данные подтверждали, что Сталин знал о предстоящем нападении Германии на Россию и готовился отразить его. За приграничными аэродромами боевого охранения, за позициями артиллерии противовоздушной обороны и за кордонами пограничных войск появлялись безошибочные свидетельства того, что части регулярной армии занимают позиции в приграничных районах. Однако какого типа были эти позиции? Возводились ли они с целью обороны или же должны были служить исходными рубежами наступления? С тех пор как началась реализация положений плана «Барбаросса», Гитлер во второй раз приказал приостановить работу по данному направлению. Согласно исходному графику начало активных боевых действий намечалось на 15 мая; в апреле этот срок был перенесен в первый раз из-за начала Балканской кампании. Генеральный штаб был против, считая, что даже если Сталину и известно о существовании плана «Барбаросса», уже слишком поздно вновь останавливать операцию, и будет лучше начать боевые действия сейчас. К середине лета русские сумеют лучше подготовиться к бою. Но фюрер стоял на своем, и тусклый блеск, который вспыхивал в его глазах всякий раз, когда он изучал карту, говорил тем, кто стоял возле него, что у его безумия была какая-то своя логика[77].

Пятнадцатого мая 1941 года, когда до окончания вооруженного мира между Россией и Германией оставались считанные дни, генерал армии Георгий Жуков прибыл на встречу с Иосифом Сталиным. После краткого ознакомления советского диктатора с приготовлениями, проводимыми вермахтом в соответствии с планом «Барбаросса», новый глава советского Генерального штаба стал настойчиво убеждать в целесообразности нанесения упреждающего удара по силам противника, сосредоточенным в Восточной Польше. Жуков предлагал план, построенный на концепции, которая признавала оправданной превентивную войну с ограниченными целями. Однако при этом он ставил задачей полное уничтожение ста дивизий противника, сосредоточенных к юго-востоку от Варшавы. Для выполнения этой задачи Западный и Юго-Западный фронты Красной Армии силами своих 150 дивизий, развернутых на территории Белоруссии и Украины, должны будут углубиться в Польшу и охватить противника двойным кольцом. Уничтожив передовой эшелон немецкой армии, оба фронта должны будут повернуть на север, образуя некоторое подобие наковальни, на которой Северо-Западный фронт своими ударами разобьет последующие эшелоны, остающиеся в Восточной Пруссии[78].

Когда Жуков закончил свой доклад, Сталин, который надеялся хотя бы на год оттянуть начало войны с Германией, указал, что Красная Армия еще не готова к операциям такого большого масштаба. Он сказал Жукову, что в свете тех военных кампаний, которые немецкая армия так блестяще провела в Польше и во Франции, предлагаемый план был равносилен отчаянной авантюре. И вместе с тем Сталин не мог не признать, что Советскому Союзу вряд ли еще раз представится такая благоприятная возможность. Даже если нападение не будет успешным на все сто процентов, ущерб, который будет нанесен Германии, может оказаться настолько большим, что Гитлер будет вынужден пересмотреть или хотя бы отложить планируемое им вторжение в Россию. Тогда Советский Союз получил бы возможность продолжить мобилизацию своих вооруженных сил так, как он это делал, начиная с мая, и был бы готов отразить нападение[79].

Жуков больше чем кто-либо еще мог считаться пользующимся покровительством Сталина. В 1939 году этот сорокачетырехлетний генерал новаторски использовал бронетанковые силы и авиацию и одержал победу над армией Японии, применив двойной охват, аналогичный тому, который он предлагал сегодня. Жукову было присвоено звание Героя Советского Союза, а затем он был направлен командовать Киевским особым военным округом. «Не забывайте, – предупреждал тогда его Сталин, – что в боях с вероятным противником ваш округ будет играть решающую роль»[80]. Шестью месяцами позже он назначил этого непокорного кавалерийского офицера главой своего Генерального штаба. Менее чем через пять месяцев после этого Жуков выступил с предложением нанести Гитлеру упреждающий удар. Сталину было ясно, что план Жукова своим происхождением обязан победам, одержанным Красной Армией в Монголии, а также теоретическим проработкам, проведенным в октябре 1940 года (когда Генеральный штаб рассматривал возможность захвата Восточной Пруссии в то время, пока у немцев были связаны руки в Польше и во Франции), и учениям, прошедшим в январе 1941 года. Во время этих учений Жуков, который командовал наступлением сил «синих» (под ними понималась немецкая армия), нанес сокрушительный удар обороняющимся силам «красных» под командованием генерала Дмитрия Павлова (они представляли Красную Армию). Но нынешнее предложение преследовало гораздо более смелые цели. «Сможет ли он сделать это? – размышлял Сталин. – Сможет ли он застать врасплох Гитлера вместе с его пресловутым вермахтом и задать им трепку?» Если Жукову удастся выполнить подобную задачу, политический эффект будет колоссальным. «Для Гитлера это будет начало конца», – думал Сталин. Одержав победу над немецкой армией, Советский Союз завоюет уважение всего мира, но более всего Великобритании и Америки. И что важнее всего, он получит мир, необходимый для завершения реформы Красной Армии. После этого вся Европа падет к ногам Сталина.

В противном случае оставалось только сидеть и ждать, пока Гитлер не нанесет удар первым. Аналитики из органов, как разведки, так и контрразведки, пришли к не подлежащему сомнению выводу, что немцы обязательно нападут на Советский Союз и, вероятно, это случится на третьей неделе июня. «Сколько времени потребуется на то, чтобы разбить фашистов?» – спросил советский диктатор. «Тридцать дней», – ответил Жуков. «Всего тридцать дней на то, чтобы разгромить 100 немецких дивизий?» – уточнил Сталин, не веря своим ушам. «И когда вы намерены начать боевые действия?» – задал он следующий вопрос. «В июне, до того как немцы смогут начать боевые действия по своему плану «Барбаросса», – ответил Жуков. «Слишком рано. Мы не сможем подготовиться, по крайней мере, до июля. Если учесть еще пятьдесят дивизий, формируемых сейчас, к тому времени у нас под ружьем будет более пяти миллионов солдат», – заключил Сталин. «Пятьдесят дивизий, которые остановят тебя, если ты начнешь отступать», – подумал он про себя и продолжил: «А август был бы еще лучше. Мы смогли бы сформировать еще сто пятьдесят дивизий». Но при этом он был вынужден признать, что вооружение и оснащение этих дивизий представляет собой еще одну проблему.

«Представьте план на рассмотрение в течение следующих двух недель, – приказал Сталин. – Предлагаемый срок начала операции – первые дни или середина июля». «Но, товарищ Сталин, от начала немецкого вторжения нас могут отделять всего лишь несколько недель», – напомнил протеже своему патрону. «Да, и это же говорят нам наши источники, – спокойно ответил Сталин. – Но мы просто еще не готовы. А что касается немцев, оставьте Гитлера мне. Он предоставит нам необходимое время. Для разработки плана вам дается две недели, не более». Сталин все еще смотрел на карту, когда начальник штаба повернулся, чтобы покинуть кабинет. «И вот что еще, Жуков», – услышал он голос главы советского государства. «Слушаю, товарищ Сталин», – тотчас же ответил Жуков, поворачиваясь в его сторону. «Тридцать дней, вы говорите? Я дам вам все, что будет нужно. Но не подведите меня! Вы поняли? Мы должны уничтожить их!» – угрожающе прорычал Сталин.

Жуков продолжил свою работу с картами, на которых расположение соединений немецкой армии было обозначено синим цветом, а советских – красным. Подобные сведения о противнике были бесценным даром, полученным от советской разведывательной сети «Красная капелла», действовавшей в Западной Европе и в Скандинавии. В соответствии с планом операции «Буря» Юго-Западному фронту под командованием генерал-лейтенанта М. П. Кирпоноса предписывалось вести наступление через Южную Польшу, отсекая, тем самым Германию от ее южных союзников. Тем временем Западный фронт генерал-лейтенанта Д. Г. Павлова[81] уничтожит основную группировку немецких войск и захватит Варшаву[82]. Ближайшая задача Красной Армии на первом этапе наступления заключалась в уничтожении немецкой группировки к востоку от реки Висла и вокруг Кракова с последующим выдвижением к рекам Нарев и Висла и овладением городом Катовице. Юго-Западный фронт нанесет свой главный удар в направлении Кракова и Катовице, целью удара будет изоляция Германии от ее союзников – Румынии и Венгрии. Параллельное наступление будет проводиться левым крылом Западного фронта в направлении Варшавы и Дублина. Это наступление будет проведено с целью блокировать силы противника, находящиеся в Варшаве и вокруг нее, и последующего захвата польской столицы. Затем оно будет продолжено, чтобы во взаимодействии с Юго-Западным фронтом уничтожить неприятельские войска в Люблине и вокруг него. Северо-Западному фронту под командованием генерала М. М. Попова предписывалось обеспечить активную оборону против наступательных действий со стороны Финляндии и Восточной Пруссии. Такая же задача ставилась перед левым крылом Юго-Западного фронта в отношении Венгрии и Румынии. При благоприятном стечении обстоятельств части этого фронта должны быть готовыми провести наступательные действия против Румынии[83].