Наноид. Исходный код - Сергей Ермолов

прежний опыт человека уже не нужен. Иной мир, среда обитания машин, где завышенная самооценка убивает человека быстрее, чем сбой импланта контроля. Бионаноид может менять по желанию отпечатки пальцев и рисунок сетчатки глаза. Небольшая хирургическая операция увеличивает подвижность его лицевых мышц, и он может резко менять свою внешность. Химические, гормональные инъекции позволяют ему в течение считанных секунд изменить цвет волос, строение тела. Они хорошо знают психологию человека. Похоже, что предпринимаются попытки сканировать и читать мысли человека.

– Неужели через подключение к нано сети можно читать мысли?

Нотто отрицательно покачал головой.

– Нам редко удается получить и дешифровать связные, последовательные мысленные образы, сгенерированные в сеть имплантом сознания наноида, – признался он. – В отличие от большинства людей, которые даже не подозревают, что их импланты транслируют в сеть данные, снятые на подсознательном уровне. Работая в контакте с человеческим мозгом, мы используем разработанные алгоритмы распознавания и передачи мысленных образов, которые используют наноиды.

Нотто отвернулась от мерцающей перед нами голографической картинки. И повернулся к темным фигурам.

– Посмотри на наше последние достижение. Синтез живого с неживым.

– Они – новви? – спросил я.

– Все не так просто. Наноидентический организм. Наше подобие, но намного более совершенное. Ему подойдет лишь биомеханический носитель. Элементы нервных тканей позволят ему ощущать мир так же, как воспринимаем его мы. Но в основе физической оболочки, разработанной наноидами для искусственного разума, преобладают наноидные и механические компоненты. Их нельзя застать врасплох. Они всегда знают о присутствии человека. Иначе они не смогли бы выполнять свои функции.

Разумеется, эти ребята не были реальными органическими человеческими существами. Новви – примитивные существа, их запрограммированные импланты могли имитировать голос и личность владельца.

– В общих чертах ситуация мне понятна, а углубляться в изучение проблемы сейчас нет времени. Последний вопрос: используя имплант наноструктуры, я смогу определить местонахождение любого имплантированного новви?

– Да, если он включен в сеть. Но большинство новви предпочитают подключаться к сети эпизодически, по мере возникновения необходимости.

– Других вариантов нет?

– Правил не существует. Иногда люди похожи на открытые комнаты, в которые я могу войти; иногда похожи на запертые. Наноиды продолжают расселяться. Мы, люди, отступили и отказались от состязания, но мы все еще здесь. Мы утратили контроль над технологиями, которые упростились ноноидами до такой степени, что человек может манипулировать собственным геномом, меняя тело.

Неожиданно бионаноид посмотрел на Нотто и что-то сказал ему на непонятном мне языке. Нотто торопливо ответил.

Я опешил. Я всегда знал, что человек не способен общаться с наноидом на языке машин.

– На тебе провели эксперимент? – спросил я.

Нотто с усилием кивнул. В каждом его движении был виден страх.

– Расширитель сознания и метаболический имплант, – выдавил Нотто. Скрывать правду в сложившейся ситуации было глупо. –  Кодировщиком ты ничего не определишь.  Остальным не говори. Не опасно, но очень больно. Кажется, что голову разорвет.

– Так что же делать?

– Не знаю. Есть сильное болеутоляющее?

Я на миг задумался, затем нервно спросил:

– Кто тебя имплантировал? Тип вживленных устройств? Это важно. Здесь есть кодировщик, я, возможно, смогу.

– Не сможешь. – Нотто удалось на какое–то время справиться с приступом боли. – Импланты экспериментальные. Неотработанная технология.

– У наноидов нет неотработанных технологий. Нотто, почему ты боишься? – громко, чтобы побороть вдруг возникшмй внутри у меня страх, спросил я. – Может, ты наноид?

Черная длинная тень новви за спиной издала новый для меня звук.

– Может.  А, может, ты – наноид? Говорят, есть такие наноиды. Маскируются под людей, чтобы вписаться в человеческое сообщество.

Меня эта мысль, позабавила – во всяком случае, ответил я громко и весело:

– Для того, чтобы вписаться в человеческое сообщество, казаться человеком совсем не обязательно. Лучше как раз нет.

– Логика подсказывает, что при возникновении неисправности в наноиде его проще было бы заменить, чем пытаться исправить, но этого не делается, даже если речь заходит о важной для человека безопасности.

– Очень трудно создать убедительную легенду для личности наноида. В ней будет мало деталей, которые создают достоверность. Это подозрительно.

– Ну, с биографиями непорядок и у многих настоящих людей, – возразил Нотто. – Какие в их жизни детали? Серые одинаковые будни, без просветов.

Нотто не отрываясь смотрел мне в глаза и продолжал говорить. Но я его уже не слышал. И почему-то вздрагивал.

Я пытался вернуться к действительности, внушая себе, что это всего лишь слова.

Я сам не понимал, как мне плохо, пока не закрывал за собой дверь. Я с трудом добрался до кровати и схватился за спинку, чтобы не упасть. Я решил скинуть верхнюю одежду, и упал на постель.

Сейчас, как никогда раньше, мне нужно контролировать себя и сферу своей ответственности.

Я несколько раз моргнул, но мог различить лишь размытые силуэты. Какое-то лицо то принимало ясные очертания, то снова расплывается, пока я не оставил тщетных попыток рассмотреть его. Мои глаза закрывались сами собой. Голова гудела. Почти все время я чувствовал себя загнанным в клетку. Где даже мой рассудок предавал меня.

Воспоминание о странных машинах – бионаноидах отошло на второй план, уступив место более важному и интересному занятию: я постепенно налаживал контакт со странным разумом, который сделался моим.

Мои мысли были опутаны словами, которые мне не принадлежали.

Я стащил с себя ботинки. Забрался в кровать и ничком упал на подушки.

Мне было необходимо вернуть себя в состояние прежней реальности. Я старался убедиться в действительности происходящего со мной.

В моем контейнере была установлена раковина в углу, кровать, тумбочка, маленький письменный стол, кусок мыла и запах всех тех, кто проживал здесь раньше и не пользовался мылом.

Я находился в старом грузовом контейнере. Они были не только дешевы, просты в производстве и быстро перестраивались, но и легки, компактны и надежны. При минимальной переделке и высоком темпе работ можно было за считанные дни обустроить тысячи жилых помещений.

Людям до сих пор говорили, что это временные жилища. Что в один прекрасный день они вернутся к прежней жизни, дивной и беззаботной. Люди были заперты в просматриваемых комнатах, которые стали камерами. Все было пронумеровано.

Я не уставал повторять себе: «Мы не осколки цивилизации, мы – сама цивилизация».

Я умел герметично закупоривать свои поры, исключая на время все запахи, исходящие от тела, однако человеческое предубеждение иногда было лишено всякой логики. Без имплантов мне в любом случае было не выжить. И тем не менее человеческая цивилизация еще жила. Я убеждал себя, что набор генов был достаточен, чтобы не бояться вырождения.

Иногда я ненадолго задремывал, но очень скоро просыпался. Трудно было спать, когда снились кошмары.

Мне снилась залитая солнцем стена. Я шел вдоль белой загородки, следуя за своей тенью. У стены не было ни начала, ни конца.

Я знал, что я умер, и помнил, как это было.

Рано или поздно наступят плохие времена. Это всего лишь вопрос времени. Эти фразы надо было выжечь на коже.

А