Мифы и правда о 1937 годе. Контрреволюция Сталина - Андрей Буровский

Культурные ценности? А как относились крестьяне к культурным ценностям? Ведь рафинированная культура, особенно книжное знание, не только не было для них ценностью… Оно тоже было религиозно подозрительным, странным занятием, покушением возомнившего человека на божественные функции всезнания.

Справедливости ради, крестьяне довольно редко сжигали живьем помещиков и членов их семей — разве что тех, кто очень уж их «доставал». Но очень может статься, все атрибуты книжной и вообще высокой культуры подлежали вполне инквизиционному «очищению огнем».

Конечно, иногда часть этих сокровищ расхищалась. В 1920–1930-е годы в деревнях можно было найти просто фантастические сокровища: инкунабулы XVII века, скрипки работы Страдивари, посуду мейсенского фарфора и так далее.

Но ведь и инквизиторы порой делали «ведьм» своими наложницами или выпускали за большие деньги явных еретиков. Из этого совершенно не следует, что они не верили в ведьм и не стремились к истреблению всего, что казалось им ересью.

Я даже рискну сказать больше. Никакая аграрная реформа, даже самая радикальная, до конца не устроила бы русских туземцев — просто потому, что она была бы построена на малопонятных и даже на неприятных для них принципах.

Хотел ли крестьянин стать собственником земли? Частным собственником, который имеет право продавать землю, закладывать, сдавать в аренду, Предавать по наследству?

Да — если он был европейцем.

Категорически нет — если он был туземцем.

Туземцы хотели не владеть, а пользоваться землей. Чтобы земля и оставалась божья, а они, скромные арендаторы имений божьих, могли бы распределять и перераспределять землю по своим представлениям о правде, равенстве и справедливости.

Ни одно из Белых правительств так и не провело аграрной реформы. Пытался Врангель уже в 1920-м, в Крыму… Поздно! Украинская Рада провела, раздавая землю крестьянам в частную собственность. Это была очень радикальная реформа, но крестьянский вождь Махно этому вовсе не рад. Вот что он пишет:

«Напрасно она (Рада. — А.Б.) в угоду буржуазии, изменив своим принципам в области земельной политики, признала право частной собственности на 30–40 десятин. Буржуазия, увлекшись своими временными победами над революцией, над носителями ее идей — революционными тружениками деревни и города, не удовлетворилась этой позорной изменой Рады трудящимся»[122]. А дальше еще круче: «Революция на селе принимает явно противовластнический характер… В этом залог того, чтобы вновь организовавшаяся Украинская шовинистическая власть в Киеве останется властью только для Киева. Крестьянство за ней не пойдет; а опираясь только на отравленный и зараженный властническими началами город, она далеко не уйдет»[123].

Что характерно — Махно-то ведь не кабинетный теоретик! Сын крестьянина, Нестор Иванович родился в Гуляй-поле и окончил церковно-приходскую школу. Он-то нес в себе и выражал вслух именно народные представления.

В этом смысле лозунг большевиков: «Земля — крестьянам!» и формула ленинского Декрета «О земле» очень соответствовала народным представлениям. Напомню эту формулу: земля национализируется и принадлежит государству. А государство передает всю землю в вечную безвозмездную аренду крестьянам.

Если вспомнить, что у московитов и их потомков государство было установлением божественным, и не всегда различалось божье и государственное, — формула окончательно становится «выстрелом в десятку»[124].

Получается — хорошо это или нет, но русские туземцы сыграли в Гражданской войне совсем по другим правилам, чем европейцы. И в дальнейшем у них были совершенно другие взгляды и вкусы. Они принимали сталинский переворот и государство, построенное Сталиным совсем иначе, чем европейцы.

Впрочем, интересная деталь — А. П. Окладников в последние годы жизни вспоминал, и не раз, как он вместе с Г. Ф. Дебецом и М. М. Герасимовым «агитировали массы» в Союзе воинствующих безбожников: хулиганы надевали на палки черепа и дико орали и выли во время богослужения в иркутских церквах. А. П. Окладников, от которого, казалось бы, трудно было этого ждать, под конец своих лет частенько захаживал в церковь, ставил свечку, поминал грехи, каялся. Казалось бы, от Г. Ф. Дебеца, тем более от М. М. Герасимова гораздо скорее можно ждать покаянного поведения. Но как раз ни тот ни другой никогда не проявили ни малейшего стремления покаяться.

Объяснить я это могу только все теми же цивилизационными отличиями. Дети русской интеллигенции, типичные выходцы из образованного слоя прошлого века, Герасимов и Дебец были исходно воспитаны если и не на атеизме, то на ироническом отношении к религии. Творя дикое кощунство, они не очень осознавали, «на что они руку поднимали». В данном случае огромным преимуществом А. П. Окладникова было его «простонародное» происхождение, не мешавшее ему оценивать свои поступки в религиозной системе ценностей и в системе ценностей традиционной цивилизации.

После государственного переворота 18 брюмера (9 ноября 1799) Наполеон Бонапарт произнес свое историческое:

— Революция закончилась!

1799 год во Франции официально считается концом Французской революции. Сталин ничего подобного не произносил, но 1929 год вполне можно считать годом конца русской революции. Во Франции кошмар длился 10 лет, у нас — 12.

1929 год — это год, когда в России опять стала возможна нормальная человеческая жизнь! Первая мировая и Гражданская войны продолжались 6 лет на большей части Европейской России, 8–10 лет в западных районах, 12–14 лет в разных частях азиатской части СССР.

В 1930-е годы Гражданская война продолжалась на периферии СССР, за границей. Обыватель, конечно, мог оказаться на пути басмаческого отряда или повстанческого отряда махновцев, стать жертвой вполне безыдейных бандитов или отряда НКВД. Но с намного меньшей вероятностью, чем раньше.

Тем более, в прессе перестали вести партийную полемику, которая не касалась абсолютного большинства людей, но пугала их постоянными изменениями «правил игры».

В 1918 году трупы лежали на улицах, а списки заложников и расстрелянных в порядке красного террора печатались в газетах. В 1922–1924 годах в ряде губерний России продолжалась гражданская война, голодало 37 губерний (вовсе не одно Поволжье), в Средней Азии и на Кавказе шла война с применением авиации и артиллерии.

К 1929 году стало тише. Насилие со стороны властей тоже стало меньше и менее заметно. Репрессии стали более индивидуальными, если не точечными, то такими… очаговыми. Не массовыми. Теперь насилие касалось более ограниченного круга людей. Достаточно было сказать неосторожное слово, это да! Но все же нужно было его сказать. А не просто принадлежать к какому-то классу общества. В Гражданской войне «виновные» перед властями составляли 90 % населения. Как писала Надежда Мандельштам: «людей снимали слоями»… Теперь слоями никого не снимали.

К тому же стало экономически сытее и понятнее. В 1920 году обыватель получал «лимон», то есть миллион рублей. И сам пририсовывал к нулям еще парочку. После чего мчался на рынок купить хоть что-нибудь, пока не пришлось прорисовывать еще нули, нули и нули. Теперь рубль сделался сравнительно стабилен. Все было государственное? Но тем стабильнее выдавали зарплату два раза в месяц, и она вовсе не обесценивалась между получками.

Власть требовала хотя бы внешней лояльности? Но эти лояльные могли ведь и не рвать глотку на собраниях, а тихо дремать на них раз в месяц. И при этом получать стабильную зарплату. Икры и севрюги в магазинах было немного, разве что в валютных магазинах. Но купить предметы повседневного спроса было вполне и вполне можно.

Давно известно, что архитектура — это окаменевшая политика. Сталинская архитектура очень хорошо отражает ощущение стабильности и преемственности. Сталинский псевдоклассицизм принято ругать: все эти колонны, портики, абаки, имитирующие античность. Но ведь никто при Сталине и не делал вид, что СССР прямо продолжает Римскую империю. Тут претензия на то, что мы продолжаем историю, мы идем вслед. Ощущение истории, которая продолжается здесь и сейчас.

Жилые здания эпохи Сталина основательны, приземисты и с той же символикой продолжения. Массивно-надежные, они построены на века. И сегодня большая квартира в «сталинке» — капитал в отличие от квартиры в «хрущевке».

При Сталине, с 1929 года, во всем необъятном СССР стало спокойнее, стабильнее. А при стабильности всегда выигрывают все, кто хочет трудиться и что-то производить. В 1918–1924 годах обломки Российской империи были мало пригодны для жизни — тем более для жизни людей, которые живут честным трудом. СССР 1930-х был государством, где действовали очень жесткие правила. Но соблюдать эти правила было не так уж трудно, тем более — не непосильно. За труд платили. Лояльного — не трогали. Старательного — продвигали. Честного — поощряли. Становилось можно жить.