Жена с секретом, или Попаданка дракону не пара - Оксана Северная

Больше нигде не задерживаясь, Адриан добрался до своего кабинета. У дверей его ждал Дилан. Сэйрэй, который за все годы службы не дал повода усомниться в своей верности. Хранил многие секреты семьи Райген и не раз спасал своего командора.

Адриан пересек свой кабинет и опустился в кресло, а следом принялся расстегивать китель. Плотная ткань давила на раненое плечо, но прибегать к помощи целителей черный дракон не собирался.

– Вот, здесь вся информация, которую вы просили найти, командор, – Дилан положил на стол перед Адрианом небольшую потертую папку, пропахшую пылью и плесенью городского архива.

Командор подхватил ее и распахнул. Взгляд заскользил по записям о семье Холлинберг.

– А чернокнижник? – командор поинтересовался, не отрываясь от строк. – Вы нашли его?

О том, кто помогал Валери, рассказал Хранитель. Не сразу, конечно, но Адриан умел быть убедительным.

– С минуты на минуту его должны доставить, сэйр Райген! Провести его в ваш кабинет?

– Да. Мне не нужны лишние слушатели, – Адриан кивнул. – Можешь идти.

– Слушаюсь, командор, – Дилан коротко кивнул и спустя мгновение скрылся за дверью.

А Адриан, откинувшись на спинку кресла, продолжил изучение записей из хранилища. Юную драконицу Трэйю Менданс, потерявшую свою пару, выдают замуж за Бернара Холлинберга. И спустя семь месяцев на свет появились… двое детей. Две слабенькие девочки, родившиеся раньше срока.

Старик не соврал. Это и правда значилось в записях. Верховный жрец засвидетельствовал, что одна из девочек унаследовала дар целителя, а вторая – пустышка, позор для семьи. Пустышка, которая была обречена на жизнь вне семьи и вне дома, на окраине страны. А следующая запись гласила о том, что второй девочке не удалось выжить. И в семье Холлинберг осталась лишь одна девочка.

Значит, мать решилась скрыть вторую девочку.

Взгляд Адриана заскользил дальше. Впрочем, сама Трэйя покинула этот мир спустя год после рождения дочерей. И одним богам известно, приложил ли к ее смерти руку Холлинберг. А вот «дочка», судя по документам, осталась в живых только из–за завещания.

Тишину пронзил двойной стук. Адриан отложил записи и проговорил короткое «Войдите». Дверь приоткрылась, впуская внутрь молодого человека в черном плаще. На его скуле расползался зеленоватый синяк, а около губ запеклась кровь. Но все же в нем сохранились остатки самообладания.

– Командор Райген! Какая честь для меня, обыкновенного скромного мага… – он склонился настолько низко, насколько это вообще было возможно.

– Оставь свои ужимки для других, чернокнижник, – Адриан заговорил жестко. – Даю тебе три минуты для объяснений. И если я почувствую ложь, то для тебя эта беседа закончится печально. Время пошло…

Глава 22

Вероника

Поразительно, как резко все может перевернуться с ног на голову. Сначала живешь себе спокойно, получаешь образование, мечтаешь, строишь планы, а потом раз – и лишь одна новость может изменить жизнь целиком и полностью, перечеркнуть все, что казалось важным. И ты начинаешь жить надеждой, пытаешься бороться, ставишь новые цели, переосмысляешь все происходящее, а жизнь опять выделывает вот такой кульбит. Сделка, другой мир, драконы, магия. Уже тогда казалось, что я умом тронулась. Но была надежда на возвращение к нормальной жизни. А теперь выходит, что вся та нормальная жизнь и вовсе не была моей. Что я никакая не Вероника Соловьева и никогда не была ею.

Цензурных слов для описания того, что происходит, у меня не было в запасе.

Накинув простенькое домашнее платье, выскользнула из ванной комнаты и остановилась перед зеркалом. Медальон окутан едва заметным свечением, влажные волосы небрежно падали на правое плечо, на котором в закатном свете сияли золотистые чешуйки, под глазами залегли темные тени, скулы заострились, а глаза лихорадочно блестели. На шее видны розовые следы от ранения. Лицо бледное, как мел, даже несмотря на то, что я долго терла себя мылом пытаясь отмыться от воспоминаний и лишних мыслей. Но тщетно.

Так кто я такая, черт возьми?! Где искать ответ на этот идиотский вопрос? Быть может, у отца? Или он мне не отец вовсе? Если я сестра Валери, то соответственно ношу фамилию Холлинберг. Фамилию мужчины, который чуть было не отправил меня на тот свет.

Нет уж, с таким раскладом я не собираюсь мириться. Что бы не случилось и какой бы ни была правда, отец у меня по–прежнему один. И я обязательно его еще увижу, и мы поговорим.

За спиной раздался стук, возвращая меня к реальности, а следом в комнату ворвался прохладный ветерок. Развернулась и наткнулась взглядом на Тиля, ловко вписавшегося в оконный проем.

– Я опять спас тебе жизнь, дорогуша! – хранитель сел на подоконник и сложил свои перепончатые крылья. – И, по–моему, заслужил награду.

– Определенно заслужил, – я улыбнулась и подошла к окошку.

С улицы тянуло вечерней прохладой и ароматом каких–то незнакомых цветов, которые сейчас распускались в саду. Закатные лучи окутали все пространство за окном багряной дымкой.

– Как насчет двадцати перепелов? Я чертовски проголодался за сегодня, – Тиль выставил лапки вперед и потянулся.

– Моя жизнь стоит всего двадцать дохлых птичек? – я наклонилась и провела ладонью по мягкой кожице кота.

– Двадцать вкуснейших дохлых птичек, запеченных в ароматных специях, – кот уточнил, чуть мурлыкнув от моих прикосновений. Прикрыл глаза, видимо уже мечтая о горячем ужине.

– У меня есть идея получше, – прошлась пальцами за ухом у хранителя и тот от удовольствия вытянул шею. – Как насчет свободы?

– Что? – Тиль тут же встрепенулся и сбросил мою руку. – Какая муха тебя укусила? Не разбрасывайся тут словами о свободе.

– Ты спас меня, а я освобожу тебя. По–моему, все честно.

– Гхм… Дорогуша, тогда ты точно отправишься к праотцам раньше времени, – Тиль фыркнул. – Нет, дело твое, конечно, но вот командор Райген очень настаивал на том, чтобы я глаз с тебя не спускал. Драконы умеют быть весьма и весьма убедительными. Так что я твой официальный хранитель.

– Командор знает, что я – не Валери… Долгая история, – я решила поделиться главной новостью.

– Впечатляет! И ты до сих пор не в тюрьме, заметь. По–моему, он с большим трепетом к тебе относится. Я впервые увидел страх в его глазах.

– Боится за вот это, – я ткнула пальцем в медальон.

– Я бы не был в этом так уверен. Он рванул в небо так, что вокруг все стекла вокруг лопнули, а как он ревел. Кошмар! Он явно к тебе неравнодушен. Я чувствую!

Что–то внутри сжалось от этих слов. И в воспоминаниях ожил его взгляд после возвращения в поместье. Такой встревоженный, яростный. Но не ненавидящий. Он