Лишние - Александра Райт

не была похожа на девушку, которая могла бы сделать счастливым его друга. Особенно теперь, когда его отцу стало хуже.

– Не твое дело! Твое дело – устроить нам свидание. Ну так что? – Кими испытующе смотрела на детектива.

– Тебе когда-нибудь говорили, что ты маленькая шантажистка? – спросил Логан с таким видом, будто сделал ей комплимент.

– Постоянно, – Кими гордо вскинула голову, отбросив назад копну светлых волос.

– Хорошо, я постараюсь, – ответил Логан.

Кими отправила файлы на принтер, и спустя несколько секунд Логан держал в руках первые ниточки по делу Ульрики Бергман.

Глава 13 – По крупицам

Я так считаю: улики ждут своего часа, – сказал он. –

Когда захотят, тогда и обнаружатся.

“Милые кости” Э. Сиболд

На Портленд опустился вечер, в кабинете горела только настольная лампа детектива Миллера. Тайлер только что ушел домой, а Логан открыл окно и достал из заднего кармана джинс смятую пачку Мальборо. Зубами он вытянул одну сигарету, со щелчком откинул крышку бензиновой зажигалки и чиркнул колесиком. Пламя взметнулось вверх и облизало кончик сигареты. Логан жадно втянул воздух, и сигарета затлела. Медленно комната наполнилась терпким запахом табака. Похмелье отпустило Логана после обеда. Новое дело всегда помогало ему собраться с мыслями и мобилизовать свои силы.

В первый день нового дела Логан любил задерживаться на работе, чтобы как следует обдумать все вводные и построить хотя бы пару-тройку гипотез. Обычно Тайлер всегда составлял ему компанию, но не теперь. Болезнь Альцгеймера его отца начала прогрессировать, поддерживающая терапия уже не приносила прежнего результата. Он стал забывать все больше, а периоды его беспамятства длились все дольше. Некоторые вещи он забыл безвозвратно. Например, то, что мать Тайлера ушла от них, когда тот был еще мальчиком. “Где твоя мать, Тай? Почему ее так долго нет?” – спрашивал Оливер. “Не знаю, пап”, – отвечал Тайлер. Поначалу он пытался ему объяснять, что мать ушла много лет назад, и они прекрасно жили без нее больше двадцати лет, но это лишь злило Оливера. “Я плохо тебя воспитал, – сокрушался Оливер, а потом добавлял: – Твоя мать чудесная женщина. Она не заслужила такого отношения”. Тогда Тайлер просил прощения, и они садились играть в судоку или маджонг. Они проводили вечера так уже несколько лет, с тех самых пор, как Оливеру поставили диагноз. Интеллектуальные игры помогали стимулировать активность мозга Оливера и тренировать хотя бы краткосрочную память.

Раньше Оливер забывал, где оставил ключи от машины, и страшно злился, сейчас он уже не помнил, как водить машину. “Чья это машина, Тай?” – спрашивал он сына. “Твоя”, – отвечал Тайлер. “Ну, и зачем мне, по-твоему, машина, если я не умею водить?” – Оливер посмеивался, считая, что Тайлер шутит. Он не просто забыл, как водить автомобиль, он забыл то, как учился водить сам, как учил сначала бывшую жену, а потом и сына. Воспоминания стирались большим ластиком из его жизни, оставляя лишь маленькие участки или едва заметные остатки на пожелтевшем от времени и болезни листе его разума.

Отец был самым близким человеком в жизни Тайлера, он был его примером во всем. Почти библейское терпение и всепрощение Оливера восхищали его. Отец всегда был рядом, и на него всегда можно было положиться. Он и теперь был рядом, но полагаться на него больше не приходилось, вернее не на него, а на его память. Глубоко внутри Оливер остался прежним. Болезнь отца измучила Тайлера. Ему не в тягость было ухаживать за отцом, он был готов проводить с ним каждую свободную минуту и сотню раз подряд отвечать на одни и те же вопросы просто потому, что Оливер забыл о том, что задал их минуту назад, и отчаянно хотел получить ответ вновь. Измучил Тайлера страх. Страх потерять единственного родного человека, потерять опору, ориентир. Даже взрослым мальчикам нужны отцы. Так устроен мир.

Дружба с Логаном хоть немного, но облегчала внерабочую жизнь Тайлера. Логан любил и уважал Оливера на самую малость меньше, чем сам Тайлер. Он поддерживал их обоих, когда было нужно, отвозил их на прием к врачу и обратно. Тайлер мог бы вызвать такси, но Логан не позволял ему. “При живом-то друге? Не позорь меня”, – с улыбкой говорил он и поворачивал ключ в замке зажигания. Логан с готовностью проводил с ними столько времени, сколько им было нужно. И он знал наверняка, случись что-то подобное с его отцом, Тайлер поступил бы точно так же. Им не нужно было просить друг друга о чем-то дважды, иногда и вовсе не нужно было ни о чем просить. Они всегда были на расстоянии одной полумысли или полуслова.

Щелкнула дверная ручка, в проеме показалась Ребекка. Логан не повернулся, он узнал аромат ее духов. Он продолжал затягиваться, сигаретная бумага потрескивала в тишине. Логан повернулся, лишь когда выпустил последнюю струю сизого дыма в полумрак улицы. Он затушил сигарету в органайзере для ручек и отрывных листочков. Бумаги там давно не было, да и для окурков места уже не хватало.

Логан сел за стол, поднял глаза на Ребекку и устало улыбнулся. Она молча стояла, прислонившись спиной к дверному косяку, и ждала, когда Логан додумает свою мысль.

– Не слышал, как ты вошла, – соврал Логан.

– Слышал, – Ребекка улыбнулась и подошла к столу Миллера.

– Да, слышал, – с притворной стыдливостью признался Логан.

– Я собираюсь поехать домой, – сообщила она.

– Прости, я еще задержусь. Вызову тебе такси, – предложил Логан.

– Я сама справлюсь, не беспокойся, – Ребекка перегнулась через стол, легко поцеловала Логана и, виляя бедрами, направилась к двери. У выхода она остановилась и кокетливо подмигнула. – Тогда до завтра, детектив.

– Коварная искусительница, беги, пока я не передумал, – Логан оскалился, изображая хищника.

Ребекка скрылась в темном коридоре, а Логан вернулся к материалам дела. У него на столе лежали пять анкет. Все, что удалось вытащить из социальных сетей жертвы и ее близких. Информации было не так уж и много: имейлы, телефоны, геометки и фото. Но и этого было достаточно для того, чтобы начать работать.

Логан взял фотографию Ульрики Бергман и стал по очереди подставлять к ней фотографии близких. Первой стала мать пропавшей – Карин Бергман. Женщины были очень похожи: если бы Карин не покрасила волосы в каштановый, то их можно было бы принять за одного человека, сфотографированного в разные годы. “Должно быть странно смотреть в свое собственное, но более молодое отражение, – подумал Логан. – Нет, за уши притянуто”, – одернул себя детектив.

Отложив снимок Карин, он придвинул снимки двух