Хост пожарче - Мария Назарова

Снова здравствуй! Как-то слишком частыми стали наши встречи, возможно, я начинаю к тебе привыкать, а возможно, просто не могу найти собеседника более душевного. Уже три часа ночи, я проснулась от жуткого кошмара, со мной в квартире только шотландец Василий. Романтично звучит, правда? Я молодая девушка, он экзотический шотландец, и все бы было хорошо, не имей он четырех лап, маленький обрубленный хвостик и умей говорить хоть что-нибудь, кроме злополучного кошачьего «мяу». В общем, обстоятельства сложились таким образом, что делить со мной груз отнюдь не сладких сновидений придется тебя, милый друг. Как-то слишком быстро ты стал мне близок, но, возможно, это не так уж плохо, по крайней мере, мне действительно стало легче.

Придя с работы и чувствуя особенно сильно душащую усталость, я легла в кровать, даже оставив в игноре вечерний душ и легкий перекус йогуртом с орехами. И, возможно, в этом была не права. И не успела я краем уха коснуться мягкой пуховой подушки, как меня тут же накрыл водопад цветных сновидений. Я вдруг очутилась посередине бескрайнего чисто-голубого озера. Вокруг не было ни души, а берег был так далеко, что даже не был виден. Но несмотря на полное неумение плавать, я абсолютно не боялась, а наоборот, бултыхалась в воде, как детская резиновая уточка. Поднимая руки к солнцу я то и дело стучала по воде ладонями, забавляясь тем, как прозрачные брызги вздымаются куда-то вверх. Я смеялась, и смех мой был так весел, как будто его издает не прожившая немалый срок женщина, а юный, только вступающий в этот мир беззаботный ребенок. Я действительно была счастлива! Искренне насладившись светом морского солнца, я поплыла к берегу и оказалась там, на удивление, быстро. Там меня ждал белокурый мальчик в синем фланелевом костюмчике. Завидев меня издалека, он быстро перестал строить песочные замки, легкой россыпью возвышающиеся по всему берегу, и кинулся ко мне, звонко всхлипывая одно лишь слово: «Мама». Я кинулась к нему навстречу, и мы слились в теплых объятиях. Вдруг я почувствовала, что по моей спине прошелся легкий ветерок мужского прикосновения, тут же обернувшись, я споткнулась о тихий миролюбивый взгляд. Взгляд Игоря. Он смотрел с умилением, нежно хлопая по ладошкам моего мальчика и приобнимая меня за талию. Вдруг заиграла музыка. И Игорь, прежде не умевший связать между собой два самых элементарных танцевальных па, вдруг закружился в такт с музыкой, одновременно вовлекая в происходящее и меня. Мы так смеялись, нам было так хорошо! Потом земля дала трещину. Мы не хотели обращать на это внимание, нам было слишком хорошо, и, казалось, будто никто не посмеет разрушить наше счастье. Но трещина разрасталась, и вот уже достигала таких пределов, что в нее постепенно, как в воронку, начали слетаться и море, и пляж, и даже сам Игорь. Я хотела остановить его, но слова не слушались меня, а все тело будто горело жарким пламенем. Я не знала, что происходит. Но вот воронка достигла и меня. Я стояла, не шелохнувшись, пока не полетела вниз. Земля плавно ускользала из-под ног, уступая место жгучему урагану пыли и песка. Это, казалось, никогда не кончится. Но потом я проснулась… А сейчас я даже не знаю, счастлива ли я, узнав, что это сон и я все-таки жива. Хотела бы я умереть так? На райском острове, с ребенком на руках и в обнимку с любимым? Самое печальное, что спроси меня это кто-нибудь, кроме тебя, я бы сказала: «Да»…

Утро оказалось гораздо теплее и богаче на ощущения, чем злополучная ночь. Сегодня у меня долгожданный выходной! День, который любая одинокая женщина должна потратить только на себя – никаких забот о семье – не нужно штудировать Интернет в поисках экзотических кулинарных рецептов, а потом полдня колдовать на кухне, чтобы вечером заботливо отвезти их на пробу суровому, но самому верному жюри – маме муженька, чтобы лишний раз развеять ее сомнения о том, что ее горячо любимый сынок уже готов протянуть ноги от голода, которым его морит врунья-жена, не надо зарываться дома в суматошном беспорядке, в который за долгую трудовую неделю успели превратить квартиру маленькие сорванцы-детки, нет нужды даже элементарно жертвовать собой во имя скучного, но обязательного, по долгу супружескому, выходного похода на хоккейный матч, так обожаемый ярым болельщиком-мужем, но так проклинаемый всеми вынужденными сидеть там женщинами. Хотя я бы не прочь променять запланированную воскресную прогулку с Любой на тяжкие нужды супружеской жизни. Но меня, как говорится, никто не спрашивает, именно поэтому я сейчас стою перед зеркалом и натягиваю светло-зеленый берет на свою коротко стриженную, покрашенную самым светлом блондом голову. Кстати, моя прическа – непременный атрибут расставания с Игорем. Этот наглый, но любимый мужчина еще был свидетелем моих шикарных завитых в колечко каштановых прядей. Но не выдержав тяжелые муки расставания, кривыми ржавыми ножницами я решила обрезать столь любимую им во мне деталь. Он говорил, что я похожа на русалку. Я смеялась, а он гладил мои волосы и улыбчиво добавлял, что готов вечно смотреть, как ветер забавляется с моими кудряшками. Но этого не произошло… Застегнув малиновое пальто и напялив на ноги бежевые мокасины, я спустилась на улицу, где ждал меня легкий апрельский ветерок. Ждал он меня, кстати, в полном одиночестве. Люба еще не подошла.

– Приве-ет! – оглушил меня откуда-то издали прерывистый звонкий голос.

– Люба… – попыталась поприветствовать приятельницу я, но не успела договорить желаемого, так как наткнулась на кипу разноцветных воздушных шаров.

– Нравится? – воодушевленно ахнула Цветкова.

– У кого-то праздник? – сгорая от любопытства, выдавила я.

– Ксюшка, нам по тридцать лет, да у нас каждый день должен быть праздником! – залилась счастливым хохотом приятельница. – Пошли в парк! За мороженым!

– Я так понимаю, что права на отказ у меня нет?

– Правильно понимаешь, к тому в парке у меня для тебя заготовлен сюрприз, – подмигивая мне бровями, начала заигрывать со мной Люба.

– Что? – искреннее удивление покрыло мое лицо. – Так, дорогуша, ну-ка хватит! Нет у меня настроения на сюрпризы.

– А когда оно у тебя было-то, Полякова? Десять лет назад и звали его Игорь? Да он забыл про тебя уже, а ты все за него цепляешься! – обидела меня подруга.

– А вот и не забыл!

– Да? А чего же тогда не звонит?

– Времени нет…

– Десять лет? Башки у него нет, Ксюха, башки!

– Мы, кажется, собирались в парк?

– Точно! Он уже, наверное, совсем заждался!

– Кто заждался-то, Люб? Парк?

– Да, Полякова, парк! Шевели мокасинами!

Всю дорогу суетливая Люба провела в каком-то непонятном восторге. Причем забавляло ее абсолютно все – свежевыкрашенная скамейка, новая неоновая вывеска какого-то всеми забытого ларька с мороженым, соседский мальчишка Димка, гулявший под ручку со своей подружкой Вероничкой.

– Подруга, ты на работу устроилась что ли?

– Я? С чего бы?

– Да просто какая-то особенно счастливая сегодня!

– Не-е, мне такой радости не надо! Меня Пашин заработок вполне устраивает, да и к тому же, преподавая репетиты по физике, я сама вношу очень даже не плохой материальный кусочек в семейную казну, да и вообще у меня еще Дениска маленький, ну, куда мне работать?

У Цветковой, в отличие от меня, личная жизнь клеилась как нельзя лучше. Уже в двадцать лет она вышла замуж за однокурсника Пашку и до сих пор живет с ним дружной семейной жизнью, по словам подруги, они даже не ссорятся – вот такая вот семейная идиллия. Уже почти четыре года назад моя ровесница родила себе подарочек – курносого мальчонку Дениску, которым вплотную занимается все свободное время и ради которого даже бросила преподавание в школе. Но преподавательская кровь кипит в вулкане учительского сердца, не отпуская от любимых задачников и учебников, поэтому Люба активно подалась в репетиторы, а что: и душа радуется, и время свободного много, и заработок стабильный. Так что она очень даже неплохо устроилась. В глубине души я всегда завидовала счастливице-подруге, но виду не показывала.

– Пришли, – выкрикнула Любаня, когда мы подошли к воротам центрального парка.

– Да, я вижу. Я надеюсь, на этом сюрпризы закончились?

– В смысле? Они только начались!

– А может, не надо?

– Надо, дорогая, надо! Кстати, смотри, какой симпотный мужчинка сидит вон на той лавочке!

– Где? Этот что ли? Железный? – я ткнула пальцем в какого-то неотесанного неформала.

– Сама ты железная! Мне скоро такие нервы понадобятся с твоими капризами! – показала мне язык Цветкова. – Вова! Вова! – закричала подруга и замахала рукой в сторону лавочки, приютившей это самое шипованное чудо, которому, по-видимому, и были посвящены ее возгласы.

– Нет, Люба, только не говори, что это и есть твой сюрприз, и эта груда железа пришла сюда, чтобы познакомиться со мной? – жалобно выдавила я.

– Нравится? – улыбнулась во все зубы новоиспеченная сваха.