Вышел месяц из тумана… - Мэтью Арлидж

Микери замолчала, перевела дух и продолжила с прежним энтузиазмом:

– Так что, инспектор, задайте себе вопрос. Вы абсолютно уверены в том, что это дело моих рук? И у вас есть доказательства? Если нет, остановитесь. Не совершайте непоправимой ошибки. Отпустите меня и вернитесь к расследованию. Я не виновна, Хелен.

Она назвала ее по имени, но Хелен явственно расслышала издевательскую интонацию. А так – отличная речь. Все четко, ясно, все по делу. Если предположить, что Микери – преступница с больной психикой, то чем объяснить ее способность столь здраво и последовательно излагать свои мысли? Психопатам не свойственна подобная проницательность…

– Ну так что? Я могу идти? – Микери с явным удовольствием сыпала соль Хелен на рану.

– Я воздержусь от предъявления официальных обвинений по пунктам, затронутым в ходе нашей беседы. Полагаю, нет необходимости напоминать вам о том, что ее содержание не подлежит разглашению до конца расследования.

Микери улыбнулась и потянулась за своей сумкой.

– Вместе с тем вы не остановились по требованию сотрудника полиции. Это дает нам право продержать вас за решеткой как минимум до утра.

С этими словами Хелен удалилась. Микери, онемев от неожиданности, не нашлась с ответом.

В голове Хелен крутились тысячи вопросов. Правду ли говорит Микери? Что, если убийца не она? Ее болезненный интерес к жертвам может объясняться чем-то иным, к примеру, деньгами. Что, если Микери догадалась, что вся эта история рано или поздно станет мировой сенсацией, и решила нагреть на ней руки?

Чем больше Хелен размышляла об этой гипотезе, тем более вероятной она представлялась. Не исключено, что Микери уже составляет профессиональный отчет об убийствах, основанный на подлинных материалах полицейского расследования, сопровождая его психологическим профилем убийцы. Случайное знакомство с двумя жертвами навело ее на след, и она, сгорая от честолюбия, захотела сыграть в большую игру. Когда же она впервые подкатила к Марку? И почему именно к нему? Как вообще ей хватило дерзости предложить полицейскому взятку в обмен на сведения о ходе расследования? Если будет доказано, что коррупционные действия Микери препятствовали полиции в поимке убийцы, ее ждет тюрьма. Хоть какое-то утешение, мрачно подумала Хелен.

Засадив, пусть и ненадолго, Ханну в камеру – пусть поостынет, – Хелен получила свободу маневра. Она понимала, что должна действовать осторожно, в строгом соответствии с правилами. Поэтому прежде всего она направилась к Уиттакеру. Суперинтендант выслушал ее не перебивая. Разумеется, Марка следует отстранить от расследования. Но как это сделать, не возбудив подозрений ни у него, ни у остальных членов команды? Нереально. Остается одно: выдвинуть против него обвинение. В отместку он, конечно, может обратиться к прессе. А если предложить ему солидные отступные? И даже сохранение полицейской пенсии? Со многими подобные приемы срабатывали, а Марку деньги не помешают – он не из богатых. Хелен мысль о том, чтобы давать премию за предательство, возмущала до глубины души, но Уиттакер настаивал на том, что они должны быть прагматиками.

– Хотите, я это улажу? – спросил он.

– Нет, сама займусь.

– В принципе вопросы дисциплинарного взыскания входят в компетенцию руководства…

– Знаю. Но мне необходимо выяснить, какую информацию он слил и кому. У меня больше шансов вытянуть это из него.

Уиттакер смерил ее пристальным взглядом:

– У вас какие-то особенные отношения?

– Нет, – тотчас ответила Хелен, – но он относится ко мне с уважением. Верит мне. Если сделку предложу я, он поймет, что его не обманут.

Уиттакер согласился, и Хелен с ним простилась. Одно дело сделано. Впрочем, разговор с суперинтендантом – это только цветочки. Ягодки – встреча с Марком – ждали впереди.

Хелен забралась в машину и захлопнула дверь, мгновенно отгородившись от мира с его заботами. От жестокого к ней мира. Зачем она позволила себе сблизиться с Марком? Надеялась, что он станет ей защитой? А он взял и слил на сторону детали расследования. Она вспомнила, как болтала с ним в пабе, как они обсуждали в оперативном штабе различные версии, и поморщилась. Не исключено, что Ханна Микери уже заказала художнику для своей будущей книги злобную карикатуру на незадачливую инспекторшу полиции, в которой каждый узнает Хелен. Бестолочь, неспособная поймать и обезвредить серийного убийцу.

Хелен вскрикнула от боли. Задумавшись, она не заметила, как впилась ногтями в ладони. Проклиная собственную глупость и злость, она попыталась сосредоточиться. К чему сейчас рассуждать, что было бы, если бы? Какой смысл вести воображаемые битвы? Это время прошло. Пора действовать.

Сначала он испытал облегчение. Марк весь день безуспешно искал встречи с Хелен, чтобы сообщить ей последние новости насчет Мартины, и вот она стоит у его двери, прислонившись к косяку. Его захлестнуло волнение, смешанное с надеждой. Она сама пришла к нему, хотя вполне могла поговорить и в участке. Может, она делает это специально, чтобы выглядеть загадочной – горячей и холодной одновременно, ершистой, непредсказуемой? Он присмотрелся и по выражению лица понял, что дело не в этом.

Оба пока не произнесли ни слова. Он открыл дверь и жестом предложил ей войти, готовый играть по ее правилам. А там будет видно… Он пододвинул ей стул и сел напротив. Кто начнет?

– Возможно, мы в последний раз встречаемся наедине. Мы с тобой были друзьями, и не только, поэтому давай обойдемся без воплей и вранья. Не будем усугублять ситуацию – она и без того хуже некуда.

Говоря это, Хелен не сводила с Марка внимательного взгляда.

– Ты предал нас, Марк. Предал меня, команду, всю полицию, которая сделала тебя тем, кто ты есть. Хуже того: ты предал невинных мужчин и женщин, которых эта злобная стерва убила с твоей помощью.

– Не понимаю…

– Я говорила с Уиттакером, – оборвала его Хелен, – так что не надо пудрить мне мозги. Мы открываем формальную процедуру внутреннего расследования, которая, по всей вероятности, завершится твоим изгнанием из полиции. Твой пропуск аннулирован. По окончании этого разговора ты сдашь мне служебное удостоверение.

Марк молча смотрел на нее.

– Ты видел коллег, проходивших через аналогичную процедуру, и знаешь, чем она чревата. Но у тебя есть шанс отделаться малой кровью. Я не думаю, что ты насквозь порочен. Скорее всего, ты согласился на это паскудство не без причин. Веских причин. Если ты готов озвучить их и вступить в сотрудничество со следствием, то мы заключим сделку. Ты уйдешь не с пустыми руками.

В комнате надолго повисла тишина.

– Почему здесь?

От неожиданности Хелен вздрогнула. Она ждала чего угодно – пылкого опровержения, громкого возмущения, а вместо этого услышала вопрос, в котором сквозила горечь. Горечь и что-то еще. Что именно?

– Зачем ты пришла сюда? – Он произнес это с вызовом.

– Я хочу первой выслушать тебя. Хочу, чтобы ты сказал мне, почему пошел на это, до того как повторишь то же самое под запись. Я хочу, чтобы ты сказал мне.

Она не смогла выдержать нейтральный тон. В ее словах звучала боль человека, оскорбленного предательством. Марк смотрел на нее недоуменно, словно она говорила на древнегреческом языке.

– Пошел на что? – Она уловила в его голосе нотку насмешки.

– Не надо, Марк. Не опускайся так низко.

– Ну так скажи. Скажи, что я, по-твоему, сделал?

Злость вернулась к ней, проступив в обострившихся чертах лица. Как она вообще могла связаться с этим высокомерным ублюдком?

– Ты сдал Микери материалы расследования. Продал нас. – Ну вот – карты на стол. – И я хочу знать почему.

– Да пошла ты!..

Лицо Хелен исказила гримаса. Марк вскочил на ноги, словно подброшенный пружиной, и подступил к ней. Хелен невольно сжалась, но он отвернулся и принялся молча мерить комнату шагами. Она не ожидала с его стороны такой ярости. Значит, его задело, и еще как. В сущности, она ведь совсем его не знает.

Когда он наконец заговорил, его голос дрожал от гнева:

– Почему ты решила, что это я?

– Больше некому, Марк.

– Доступ к материалам был у тебя, Уиттакера, Чарли, техников…

– Только вы с Чарли находились в участке, когда это случилось. Техники бастовали, у Уиттакера был выходной, я работала в городе.

– Получается, кроме меня некому? А как насчет Чарли? Ты не думаешь, что это…

– Это не она.

– Откуда ты знаешь?

– У нее алиби. Кроме того, она посмотрела мне прямо в глаза и сказала, что это не она. Почему ты не сделал так же, Марк? Почему ты, вместо того чтобы извиваться, как червяк на крючке, не посмотрел мне в глаза и не сказал, что это не ты?

Снова повисла пауза.

– Потому что ты мне не поверила бы.

Он произнес это с такой печалью, что у нее поникли плечи. Хелен вдруг захотелось встать и обнять его, но она подавила в себе это желание, вонзив ногти в исцарапанную ладонь. Острая боль помогла сбросить наваждение.