Бенефис мартовской кошки - Дарья Донцова

Представьте мое удивление, когда я увидела, что вещи в комнату складирует Снап. Через месяц мы поняли: ротвейлер органически не может видеть одежду, висящую на стульях. Если кто-нибудь забывался и оставлял болтаться на спинке стула рубашку, через полчаса она оказывалась в моей спальне, на полу у кровати. Отчего Снап выбрал это место в качестве склада, было непонятно. Может, он, считая меня главной хозяйкой, предполагал, что я начну убирать все в шкафы? Надо сказать, он не просчитался. Куча разнокалиберных нарядов на полу раздражала меня, и волей-неволей приходилось развешивать их в гардеробе.

Послышался топот, и Снап прибежал назад. На этот раз он волок мужские брюки, довольно хорошего качества, почти новые, только сильно измятые. Даже странно, что такую приличную вещь выбросили на помойку.

– Немедленно прекрати, – разозлилась я, – лучше гуляй по-быстрому! Тут тебе не Ложкино, а Москва. Возле мусорного контейнера еще не то найтись может.

Снапик взвизгнул и улетел. Я достала сигареты. Ну Машка, ну придумала! Надо завтра же отправить ее с псами домой.

Земля задрожала под ногами. Это возвращался ротвейлер. Через секунду он бросил к моим ногам рубашку, светло-серую, с короткими рукавами, явно принадлежавшую ранее крупному мужчине. Я возмутилась:

– Ты решил сюда всю помойку перетаскать? Гуляй давай.

Снапун улетел прочь. Банди, вдохновленный примером приятеля, решил тоже порыться в отбросах. Не успела я сделать шага по направлению к кустам, как пит выскочил из зарослей, таща в зубах целую кучку нижнего белья: лифчик, трусики и носки.

Обозленная сверх меры, я дошла до довольно густых зарослей и крикнула:

– Эй, вы, а ну-ка прекратите безобразие.

– Простите, – ответил густой бас.

От неожиданности я чуть было не свалилась наземь. Это кто же из моих собак заговорил по-человечески? Снап? Не успело изумление пройти, как Бандюша выставил из листвы треугольную черную морду и разинул пасть.

– Извините, бога ради, но получилась идиотская ситуация…

Я шагнула назад, зацепилась за какую-то ветку, чуть не упала и промямлила:

– Знаешь, Бандюша, лучше будет, если станешь обращаться ко мне на «ты». Во-первых, мы много лет знакомы, а во-вторых, если откажешься, мне тогда тоже придется обращаться к тебе в форме третьего лица множественного числа, а это, согласись, странно.

– Но я вижу вас в первый раз!

Я возмутилась:

– Знаешь, Банди, конечно, здорово, что ты научился разговаривать, как человек, Манюня придет в телячий восторг, когда ты скажешь ей «здравствуй», но разреши напомнить тебе, что неблагодарность – отвратительное качество. Оно не красит ни людей, ни животных. Позволь спросить, кто кормил ваше питбульское величество все это время два раза в день? Кто мыл, стриг когти, выгуливал и одевал зимой в теплую попонку, а? Конечно, став первым в мире псом, умеющим болтать, ты загордился, но…

– Извините, – донеслось из кустов, – вы с кем разговариваете?

Я не успела ответить, потому что листва зашевелилась, и появилась фигура обнаженного мужчины.

– Слава богу, – вырвалось из моей груди.

– Почему? – удивился дядька и зябко поежился.

– Я решила, что мой питбуль научился разговаривать. Представьте ужас, приходишь домой, а он бегает вокруг и бурчит: «Сама чай пьешь, бутерброды ешь, дай мне колбаски, дай, дай, дай…»

Мужчина вздрогнул:

– И впрямь кошмар! У меня, правда, кот, но, если он вдруг начнет болтать, я повешусь, мало мне вечно недовольной жены. Кстати, будем знакомы, Реутов Анатолий, менеджер по продажам салона бытовой техники «Аэлита».

И он протянул мне руку.

– Дарья Васильева, – ответила я, – не сочтите меня за снобку, но пожать вашу ладонь не могу, отсюда не дотянусь, а в этих кустах, похоже, есть колючки. Вот если выйдете на дорожку, тогда с удовольствием.

Анатолий хихикнул:

– Не могу.

– Почему?

– Видите ли, я голый!

– Совсем?

– Совершенно.

Я попятилась.

– Простите, но что вы делаете тут, поздним вечером, на пустыре, в кустах, пардон, без трусов? Если вы сексуальный маньяк, то обратились не по адресу. Мне не нравится быть изнасилованной в грязи.

– Тут не грязно, – оскорбился Толя. – И одеяло есть! Но я не маньяк.

– А кто?

– Нормальный мужчина.

– Так чего вы от меня хотите?

– Принесите, пожалуйста, одежду.

– Но сейчас магазины закрыты! Хотя… Какой у вас размер брюк?

– Сорок восемь или пятьдесят.

– Нет, извините, у нас с дочерью сорок четыре, могла бы предложить вам мои джинсы, но они вам явно малы.

– Значит, не принесете одежду?

– С удовольствием бы, но где ее взять?

– Поищите на пустыре.

Я попятилась. Может, Анатолий и не соврал насчет сексуального маньяка, похоже, что он псих, удравший из поднадзорной палаты сумасшедшего дома.

– Ты идиот, – раздался злой голос, и около Толи показалась прехорошенькая девица, тоже обнаженная и дрожащая от холода. На плечи она накинула крохотное одеяльце, в такие пеленают младенцев. Желтая байка не скрывала аппетитную грудь и довольно полные руки.

– Отдайте наши вещи, – сердито произнесла незнакомка, – мы окоченели.

– Но я ничего не брала.

– Ваши собаки утащили.

– Снап и Банди напали на вас и отняли одежду?!!

– Нет, – рявкнула девица, – хватит идиотничать.

– Но я просто не понимаю, как они проделали такое! Впервые слышу, что пит и ротвейлер раздевают людей.

– Небось денег хочешь, – обозлилась девчонка.

– Мы сами сняли с себя брюки и сарафан, – пояснил Толя.

– Но зачем? – изумилась я.

Повисла тишина. Потом наглая девушка отмерла:

– Ты идиотка?

Тут только до меня дошла суть происходящего.

– Секундочку! – заорала я и стремглав бросилась к куче барахла, мирно лежащей на земле.

Значит, ни Снап, ни Банди не рылись в отбросах. Они просто наткнулись на парочку, решившую заняться теплым вечером в кустиках любовью, и ничтоже сумняшеся приволокли мне одежонку амантов[9].

– Большое спасибо, – обрадовался Анатолий, увидав свои брюки, – честно говоря, не хотелось нагишом тут скакать, еще увидит кто!

– Идиот, – прошипела девица.

Очевидно, из всего многообразия существительных она знала только два: идиот и идиотка.

– Идиот, идиот, идиот, – повторяла она, натягивая сарафан, – чтобы еще раз с тобой! Лучше повешусь!

Выпалив последнюю фразу, она выбежала на дорожку и полетела в сторону домов.

– Извините, – пролепетала я, – Снап очень аккуратный, он всегда…

– Ерунда.

– Но вы из-за меня поругались с любимой!

Толя рассмеялся:

– Да я ее первый раз вижу, на вечеринке только что познакомились, даже и не помню, как зовут. Лина, Лика, Лена… Вот что на «Л» – это точно!

– Ага, – забормотала я, – ну-ну, хорошо, то есть плохо…

– Почему?

– А СПИД?

– Выдумки врачей, – заявил Толя и, выйдя на дорожку, протянул мне визитку. – Вот, позвоните, если бытовую технику решите купить, продам с большой скидкой. Только скажите: «Толян, это я, Даша, чьи собаки у тебя штаны слямзили».

Оглушительно смеясь, он в прекрасном настроении двинулся в сторону дворов, не забыв прихватить с собой байковое одеяльце. Я пошла к подъезду. Только не подумайте, что я осуждаю женщин, которые ложатся с мужчиной сразу же после знакомства. В жизни случается всякое, у меня у самой был случай… Впрочем, стоп, об этой истории рассказывать не стану, просто поверьте, что я не имею морального права осуждать других. Но в кустах, на земле, вблизи пустыря, где хозяева гуляют с собаками, я не согласилась бы ни за какие пряники. Хотя если подумать…

– Ты что так долго? – спросила Маня, отпирая дверь. – Я уж решила, что вас украли.

– Извини, загулялись.

– Больше так не делай, – отчитывала меня Маруся, – вон в газете прочитала: украли женщину, выкуп требовали, письма присылали, отпечатанные на принтере…

Неожиданно в голове зазвенело: выкуп требовали, письма присылали, отпечатанные на принтере! Что странного в этой фразе? Отчего она меня покоробила?

Утром, отправив Манюню в школу, я прошла на кухню и обнаружила на пятиметровом пространстве целую кучу людей. Галя с каменным лицом пристроилась на краешке стола с чашкой чудесно пахнущего кофе «Лавацца Оро», Тина стояла у плиты, старательно протирая горелки. Аллочка, вся красная от негодования, злобно шипела:

– Ну и гадость!

– Что у вас случилось? – полюбопытствовала я. – Очень кофе хочется.

Галя мигом сунула золотую банку с «Лавацца Оро» в шкафчик и выставила на столик помятую жестянку с надписью «Пеле»:

– Пей.

– Спасибо, я не употребляю растворимый, предпочитаю молотый.

– Ишь чего захотела, – рявкнула Галя, – бери, чего дают!

– Галина, – предостерегающе повернула голову Тина, – веди себя прилично!

– Как же! – взвилась Аллочка. – Мы тебе не посторонние люди, родственники, ютимся на полу, вповалку, а эта одна цельную комнату занимает, собак навезла.