Кросс по грозовым тучам - Сима Кибальчич

с главным инженером загружались пивом и просиживали с удочками на крутом, идеально зеленом берегу. Ловили мелочь и лениво перебрасывались фразами о суетности жизни на Земле. Когда Сэм начал в лицо узнавать каждого второго выловленного пескаря, от рыбалки стало подташнивать. Рыба на станции не размножалась, ее, как и любых существ, создавали искусственно. И даже не живыми, а управляемыми моделями, чьи матрицы не отличались разнообразием.

Потом он увлекся катанием на горных лыжах, — гора начиналась в двадцати километрах от его дома. Даже покрытие на ней делали разным: снег лежал то пушистой периной, то плотным слоем, а иногда подмерзал ледяной похрустывающей корочкой. Но все равно через несколько месяцев гора стала напоминать Сэму ложемент, намертво впаянный в пол корабля во время скачка. Гамма 67 осточертела.

Он познакомился с Тимом, когда проводил все свободное время с головой зарывшись в книги. Это хоть как-то отвлекало от тоски, мыслей о Лулу и их сыне. В тот день Сэм сидел на ночном дежурстве, совершенно измотанный. Довела дневная тренировка по восстановлению смятого позвоночника при перепадах гравитации. Искромсал четырех клонов, пока не получилось сложить чертовы костяшки за сто пятьдесят секунд. Личный рекорд, только выпить за победу над собой не с кем. Вот и гоняется вместе с космическим пиратом Джей Джоусом за драгоценными перьями ангелов по параллельным мирам. Когда корабль Джоуса стал разваливаться у рождающейся звезды, Сэм отложил планшет и схватил сразу два эклера — надежный способ унять волнение.

— Эй, док, принимаете?

В дверь просунулась темноволосая голова. Сэм выпрямился и изобразил сосредоточенный вид. Рука с захваченными эклерами зависла над столом.

— Проходите. Что случилось? — выдавил он без желания узнать ответ. — Капитан… э-э?

Судя по красно-белым нашивкам с левой стороны груди, перед ним был капитан интендантской службы. В остальном парень имел самый обычный вид — кэжуал штаны, затянутые тонким черным ремнем, и серая рубаха с короткими рукавами. В общем-то, на станциях никто без особой надобности в кителях не щеголял. Если что, хватало повязанного на шее галстука с символикой рода войск или знаков различия на нагрудных карманах. Чаще и этим не заморачивались — большинство знало друг друга в лицо.

— Капитан второго ранга Тимоти Граув, — представился незнакомец, и белоснежные зубы открылись в насмешливой улыбке. — Перекусываете, док?

Нашелся умник.

— Перекусываю, — недовольно буркнул Сэм.

Вынужденно выпустил из рук эклеры и швырнул за спину гибнущего в огне бесстрашного пирата. Пусть историю затянет в политеку. Явившийся, не запылившийся капитан был среднего роста, строен, даже худ, и нервно подвижен. Лицо с правильными чертами многие назвали бы красивым, хотя угадывалась в нем странная, почти неуловимая асимметрия: сломанная линия бровей или губ, неровность скулы — трудно понять. Какой-то тайный дефект, который легче почувствовать, чем рассмотреть. А еще этот субъект в сером слишком насмешливо щурился, что вызвало в душе Сэма категорическое возмущение.

— Я только что прибыл на Гамму, и со мной случилась небольшая неприятность. Док, как я могу к вам…

— Доктор Кэмбелл, — недовольно рявкнул Сэм.

От предчувствия грядущей возни с «неприятностью» настроение испортилось дальше некуда.

— Я тут… — виновато начал капитан, наклонился и задрал штанину.

— Твою енота-мать!

Сегодня уже точно не узнать, выживет ли пират и спасет ли корабль.

Нет, такие травмы не редкость, но только полные придурки самостоятельно тащились в медчасть с фаршем и обломками костей вместо ноги. Заперев это безобразие во фрагмент повседневного экзоскелета и занавесив штанами. На Гамме находился целый ассортимент рабочих экзоскелетов, заточенных под разные задачи. Некоторые просто помогали переносить перегрузку и защищали суставы и другие уязвимые места. Другие походили на огромные боевые машины — продолжение помещенного в них человеческого тела. Но народ, особенно чудики, не вникали в спецификации, надевали наиболее удобный, а значит, простой и легкий, и делали все, что им в голову приходило. Пытались гнуть стальные трубы или таскать их. Перемещали промышленные установки. Если от напряжения скелет ломался, то кости мялись, как бумага, вылезали обломками из-под кожи. Затем следовала боль, шок, срабатывал встроенный в скафандр эмергентный пакет, и в медчасть поступал сигнал. Но этот притащился сам. И даже с обезболиванием — такое вряд ли приятно.

— На стол и снимайте штаны, если уж сами надели. Вы что, пытались поднять на правой ноге свой транспортник?

— Да нет, — Тимоти Граув стал торопливо и неловко дергать ремень. — У меня вышел из строя робот-погрузчик, а команду я уже отпустил, вот и решил сам разгрузить то, что привез на Гамму.

Сэмюэль молитвенно возвел глаза к светящемуся неоном потолку и только потом потянулся к манипуляторам. Когда только боги оградят его от идиотов?

Гораздо позже Сэм понял, что Тим искал травмы, купался в болевых ощущениях, хотя и врал себе, что это не так. Каждый раз у него что-то внезапно случалось, и он не сразу замечал это, не хотел никого беспокоить. Явно ненормальное поведение. Сэм отметил эту странность как врач, но медицинское досье капитана выглядело скудно и не давало информации, объясняющей такое поведение. До того, как капитана Граува отправили на Гамму, он выполнял рейсы в смежной галактике. Транспортировал фрагменты каких-то особых пород для лабораторных исследований. Команда его сменилась перед прыжком на Гамму, а с новой, состоящей из трех технических специалистов, Тим держался отстраненно. Те знали его еще меньше, чем Сэм. Их дружба выросла из того обстоятельства, что как врач Сэм часто оказывался рядом со сломанными костями, порванными сухожилиями и кровью Тима. Но тот, похоже, этого не осознавал или не хотел осознавать.

В остальном Тим казался совершенно нормальным, часто смеющимся и ядовитым. Иногда задумчивым и рассеянным. В такие моменты его рука беспокойно бродила по штанам или краю рубахи, слепо ощупывала их. Словно тот не был уверен, во что именно одет. А еще Тим Граув отлично летал даже на стареньком транспортнике. Сэм от скуки сопровождал его в паре-тройке рейдов.

Кэмпбелл узнал о прошлом Тима через год их знакомства. Тогда искусственное солнце Гаммы выплеснуло очередной шар, а магнитные ловушки не сработали так, как надо. Ушедшая с траектории энергия двигалась по касательной, грозясь превратить станцию в пылающие обломки. У них оставался один вариант: оттолкнуть от себя шар и перейти на режим консервации — темноты, холода и постоянной экономии, чтобы дожить до следующего выброса.

Тимоти Граув предложил загнать сгусток в предназначенную ему ловушку. Поднять транспортный корабль, дежурный крейсер и два рабочих шаттла и, вместе с тем, изменить наклон веретена станции. Корабли отправятся по рассчитанной траектории и, оснащенные магнитно-гравитационными установками, одним сфокусированным магнитным ударом