Т А Й Н А Ц А Р Я И О А Н Н А - Петр Хомяков

Но где рукопись? А главное, где библиотека? Вообще тут масса непонятных вещей. Зачем нанимать громил для ликвидации настоятеля и барона. Ведь Ступаков вооружен, да и судя по эпизоду с омоновцами, он довольно опытный боец. Потом, как такой опытный боец стразу доверился цыганскому попу? А может, он сам был в цейтноте, и за ним самим охотились?

А впрочем, зачем забивать голову этими проблемами? И так ясно, что в поисках библиотеки надо быть предельно осторожным. Охота будет знатная. Всех против всех. Но с точки зрения собственно поисков библиотеки главное другое. Первое, Половцев ее нашел. Значит она существует. Существует, черт побери! Второе. Ступаков ее, скорее всего, не нашел, хотя и выследил Половцева. А тот был не убит, а ранен. И от своего убийцы сумел уйти, но вот спастись ему все же не удалось.

А куда же шел Половцев? Не к своему ли подельнику? Который… работает в ФСБ! А почему нет? Разве Мыльников не ищет теперь ту же библиотеку сам. Не как милиционер, а как кладоискатель. Который, если найдет это сокровище, отнюдь не поспешит делиться им с родным государством.

А что, в ФСБ служат другие люди? Нет, такие же. Просто у Мыльникова нет сообщников на стороне, а у этого эфэсбэшника был. По крайней мере, один. Юрий Половцев.

Что ж, может и Мыльникову стоит поискать помощника? Или лучше помощницу?

Валерий Бояринцев, молодой, уверенный в себе капитан ФСБ вернулся из отпуска отдохнувшим, энергичным, посвежевшим. Впрочем, он всегда, а не только после отпуска, производил впечатление энергичного и подтянутого человека.

Идя на планерку по коридору родного учреждения утром первого после отпуска рабочего дня, он столкнулся с коллегой, тоже капитаном, Вадимом Андриевским.

– Привет, Валера. Как отдохнул?

– Великолепно! Что нового в родном ведомстве?

– Масса нового и интересного. Сейчас сам узнаешь у начальства.

Валерий усмехнулся про себя. Да, все как на плакате «враг подслушивает».

– С прибытием! – увидев Валерия, с видимой теплотой и демократизмом первым приветствовал его шеф, подполковник Бобров перед началом планерки.

– Спасибо, Александр Алексеевич, – вежливо поблагодарил Бояринцев.

Планерка началась.

Быстро пройдясь по незначительным текущим делам, шеф сказал, обращаясь ко всем присутствующим.

– Вы, конечно же, понимаете, что аккуратно надо делать все дела. В том числе, и мелкие. Тем не менее, основное наше внимание должно быть сосредоточено на делах важнейших, определяющих, можно сказать, наше лицо, наш уровень. Это тем более актуально для нас сейчас на фоне весьма громких успехов наших соседей.

Андриевский при этих словах не сдержал ухмылки. Шеф стал более строг.

– Ваш скепсис неуместен, капитан Андриевский. Разумеется, соседи сумели хорошо подать свои успехи. И во многом им повезло. Но, будем справедливы, реальных убийц они нашли весьма оперативно, как и террориста, находящегося в федеральном розыске.

Видя заинтересованное выражение лица Бояринцева, начальник обратился к нему:

– Познакомишься с тем, что у нас здесь творилось в твое отсутствие из сводки.

– Но вернемся к нашим делам, продолжал шеф. Для нас сейчас вопрос престижа раскрыть убийство, произошедшее буквально у нас под дверьми.

И подполковник изложил все уже известные читателю обстоятельства. Разумеется, подполковник не сообщил того, что не мог знать. А именно, моменты, связанные с библиотекой Грозного и все то, что побудило Мыльникова считать Ступакова убийцей Половцева.

Бояринцев слушал подполковника с напряженным профессиональным вниманием и даже некоторым интересом. Но, разумеется, без эмоций. Да и с чего вдруг ему было испытывать эмоции?

Между тем, шеф завершил свой монолог тирадой:

– Хотя формально мы все еще ведем расследование совместно с милицией, но по существу дело передано нам, потому, что есть все основания считать его политическим, как говорили раньше. Убитый явно был связан с рядом радикальных националистических организаций. А нарисованный им перед смертью знак фигурирует, хотя не столь уж часто, в качестве символа как раз самых экстремистских русских националистических неоязыческих группировок. Более того, есть основания предполагать, что эти группировки связаны с зарубежными организациями соответствующего толка. А это может означать уже и международный терроризм и шпионаж.

С самого начала работу по этому делу вел от нас капитан Андриевский. Он же принял его у соседей. Но признанным специалистом по русским нацинал-экстремистам является у нас капитан Бояринцев. Я пока не склонен передавать это дело Бояринцеву. Но он должен подключиться к работе в качестве помощника Андриевского.

Вопросы есть?

– Есть Александр Алексеевич, – подал голос Бояринцев. – Мне не совсем ясно, почему наши собственные следственные подразделения сразу не взялись за это дело сами и почему, тем не менее, оно нам фактически передано сейчас.

– С самого начала мы участвовали в работе по этому делу. Но одного факта, что убитого нашли у нашей двери еще недостаточно, чтобы считать это дело нашим. Если у нас перед дверью найдут, например, пакет с мусором, это же не значит, что мы должны переквалифицироваться в дворников.

Шеф вдруг понял, что был несколько бестактен. Все же убитый человек это не пакет с мусором. Но подчиненные вежливо не заметили этой оговорки. Между тем, подполковник поспешил, сглаживая неловкость, продолжить:

– Наши усилия сосредоточились на том, чтобы выяснить личность убитого и его возможные связи с политизированными кругами. Личность мы выяснили. А потом оказалось, что убитый весьма тесно контактировал с радикальными русскими националистами. Так что мы сами уже хотели более активно включиться в работу в рамках этого дела.

И, как оказалось, были правы. Из Москвы пришло соответствующее указание. Ибо, как я уже упоминал, появились данные о том, что нарисованный убитым знак фигурирует как символ в некоторых международных организациях парамасонского толка. Возможно, я несколько неточно помянул здесь масонов. Но названные организации неформальные и довольно хорошо законспирированы. И нам было бы важно во время узнать, что намереваются делать эти господа в нашей стране. Это уже даже может быть по линии контрразведки.

В самом деле, – продолжал подполковник. – Человек, явно умирая, рисует собственной кровью этот символ. Такое поведение признак несомненного мужества или фанатизма. И такой не простой человек оказывается убитым. Явно здесь мы имеем дело с противостоянием неизвестных нам организаций, обладающих твердыми, убежденными и идейными сторонниками.