Хорошая работа - Дэвид Лодж

— Так оно и есть, — подтвердил Чарльз, водя ладонями вверх-вниз по позвоночнику Робин.

— Должна признаться, я немного расстроилась. Ведь я только хотела, чтобы Рэм был настороже. И вовсе не собиралась провоцировать забастовку.

— А Уилкокс признал, что был не прав?

— Ох, это был критический момент. Я ему говорю: вы просите меня соврать, произнести заведомую ложь. А что собираетесь делать вы?

— И что он ответил?

— «По ситуации». Тогда я и говорю, мол, вы должны признать, что увольнять рабочего так, как вы собирались уволить Денни Рэма, безнравственно. Мне нужны гарантии того, что вы не замыслите это снова. Уилкоксу мои слова страшно не понравились, но он их проглотил и согласился. Поэтому я могу сказать, что кое-чего добилась, хоть и под конец дня. Но какого дня!

— Ты веришь, что он сдержит слово?

— Да, верю, — кивнула Робин после минутного колебания.

— Несмотря на то, что он собирался вышвырнуть того индуса?

— Но он совершенно искренне не понимал, насколько это безнравственно, пока я не взбунтовалась. Ведь и в самом деле, такой способ увольнять людей не совсем обычен. Не существует процедуры исправительного обучения. Тебе не кажется, что это попросту неслыханно?

— Нет, не кажется. Я бы с удовольствием применил ее к нескольким саффолкским профессорам, — ответил Чарльз. — Вот только уволить их нельзя.

Робин хихикнула.

— Понимаю… Короче, я заставила Уилкокса сделать так, чтобы Денни Рэм прошел специальное обучение.

— Да ты что! — Чарльз так и застыл, положив ладони на упругие ягодицы Робин. — Ты удивительная девушка!

— Женщина, — беззлобно поправила Робин. Она была польщена успехом своей истории и той героической роли, которую отвела себе. Робин утаила от Чарльза некоторые угрызения совести, мучившие ее после истории с Денни Рэмом. Будь это сюжетный ход викторианского романа, Робин со свойственной ей прямотой расценила бы его как поддержку одним представителем класса буржуазии другого в решающий момент. Себя же она убедила в том, что поступила так для блага рабочих, а не ради спасения Уилкокса. Да, она солгала. Но обещание, полученное ею от Вика, подтвердило ее добрые намерения.

— Мы вот о чем договорились: я скажу Денни Рэму, что ошиблась, неправильно поняла смысл разговора на совещании, где на самом деле шла речь о необходимости направить его на спецподготовку, а вовсе не об увольнении.

— Ты так и поступила? — полюбопытствовал Чарльз, переходя к массажу ног. Он растер бедра и размял икроножные мышцы и лодыжки, поскреб подошвы ног, после чего, нежно раздвигая пальцы, провел между ними смазанной маслом рукой.

— Именно так. На следующее утро, ровнехонько в половине восьмого, Уилкокс снова стоял перед моей дверью вместе с безразмерным «ягуаром», чтобы везти меня на завод. За всю поездку он не проронил ни слова. Притащил меня в своей кабинет с такой скоростью, что секретарши и прочая публика отскакивали в стороны, как испуганные кролики. Он смотрел на меня выпученными глазами, как будто я отпетая террористка, а он меня арестовал. Потом он и двое его дружков отвели меня в столовую — на встречу с рабочими-азиатами. Их там было человек семьдесят, включая Денни Рэма, и все в обычной одежде, а не в спецовках. Когда я вошла, Рэм испуганно улыбнулся. Белые там тоже были. Уилкокс объяснил, что это люди из профсоюза, которые пришли наблюдать за ходом встречи, чтобы потом решить, объявлять им официальную забастовку или нет. Ну, я произнесла свой текст, обращаясь к Денни, а на самом деле — ко всем. Признаюсь, слова застревали в горле, когда я извинялась, но мне удалось взять себя в руки. Потом мы вышли в соседнюю комнату, наверно, в кабинет заведующего столовой, а азиаты тем временем совещались. Минут через двадцать они прислали делегацию с сообщением, что готовы снова приступить к работе, если, во-первых, Денни Рэм после переподготовки сможет вернуться на свое место, а во-вторых, им предоставят после смены пять минут оплачиваемого времени, чтобы они могли умыться. Затем делегация ушла, а Уилкокс со товарищи устроили совещание. Уилкокс был вне себя, он говорил, что время на умывание никоим образом не связано с причиной забастовки и что рабочих подговорили профсоюзники. Но двое из его людей возразили, что, мол, рабочим нужно извлечь из забастовки хоть какую-нибудь выгоду, иначе они уронят свое достоинство. Так что придется соглашаться. Тогда Уилкокс предложил им две минуты, а в итоге сошлись на трех, но со скрипом. В общем, я была вынуждена соврать, чтобы выручить Уилкокса, хотя мне этого совсем не хотелось. И в результате я не удостоилась ни слова благодарности. Он вообще ничего не сказал. Сразу после совещания пулей вылетел из комнаты, даже не попрощавшись. В Университет меня отвез директор по персоналу, мучительно скучный человек, который всю дорогу рассказывал о своих проблемах с пищеварением. На работу я приехала как раз к десятичасовому семинару по роману «Миддлмарч» и испытывала весьма странное чувство. Как будто явилась туда после ночной смены. На факультете день только начинался, студенты еще зевали и терли заспанные глаза, а мне казалось, что я уже давным-давно на ногах. Наверно, меня вымотала эта заводская драма в двух действиях: встреча и переговоры. Так и подмывало живописать ее студентам, но, конечно, я этого не сделала. Боюсь, я провела не лучшее из своих занятий, потому что голова была занята совсем другими мыслями.

Робин замолчала. Массаж достиг эротической стадии. Не дожидаясь подсказки, Робин перевернулась на спину. Натренированным указательным пальцем Чарльз нежно пощипывал и поглаживал самые чувствительные места ее тела. Очень скоро Робин испытала вполне удовлетворительный оргазм. Наступил черед Чарльза.

Робин делала массаж энергичнее Чарльза. Она плеснула масла ему на спину и принялась бодренько бить по ней ребрами ладоней.

— Ой! Ух! — с удовольствием восклицал Чарльз. От такого штурма у него дрожали даже ягодицы.

— Чарльз, у тебя на попе вулканический прыщ, — сообщила Робин. — Я его сейчас выдавлю.

— Нет, не надо, — взмолился он. — Ты делаешь это очень больно. — Но его протест был скорее притворным.

Робин сжала прыщ указательными пальцами и надавила что есть силы. Чарльз взвизгнул, его глаза заслезились.

— Ну вот, готово, — сказала Робин, вытирая пальцы кусочком ваты. Она не стала больше бить Чарльза по спине и принялась оглаживать его бедра. Чарльз прекратил поскуливать в подушку, закрыл глаза, и его дыхание стало ровным.

— Ты поедешь туда на следующей неделе? — пробормотал он. — Я имею в виду, на завод?

— Не думаю, — ответила Робин. — Перевернись на спину.

2

Тем же вечером и примерно в то же время Вик Уилкокс вместе с младшим сыном, Гэри, отдыхал перед экраном телевизора в гостиной пятикомнатного неогеоргианского дома с четырьмя санузлами, расположенного на Эвондейл-роуд. Марджори в спальне наверху, лежа в постели, штудировала «Наслаждайся менопаузой», а скорее всего, уже заснула с книжкой в руках. Реймонд где-то пьянствовал с дружками, а Сандра ушла на дискотеку со своим прыщавым Клиффом. Гэри был еще слишком мал для субботних загулов, а Вик… нет, не слишком стар, но уже не испытывал к ним тяги. Ему не нравилось шумное и лживое дружелюбие пабов и клубов. Он всегда сторонился кинотеатров, считая их прежде всего уютным пристанищем влюбленных парочек в холодные зимние вечера, и перестал туда ходить вскоре после женитьбы. А театралом и любителем концертов он и вовсе никогда не был. Когда они с Марджори работали в «Вангарде», там сколотилась веселая компания молодых инженеров с женами, которые по субботам регулярно собиралась у кого-нибудь дома. Но потом выяснилось, что на тех вечеринках, после них или в промежутках между ними многие крутят шашни с чужими мужьями и женами. Все кончилось скандалом, взаимными обвинениями, и компания распалась. После этого Вик поднимался все выше и выше по служебной лестнице и наконец оказался на той ступени, которая уже не предполагает наличия друзей — только служебные отношения, вся же частная жизнь является лишь продолжением работы. Его мечта о субботнем отдыхе сводилась к сидению перед телевизором с бутылкой виски в руке, созерцанию футбольного матча и обсуждению с младшим сыном лучших моментов игры.

Но этой зимой «Матч дня» не транслировали из-за разногласий между руководством футбольной лиги и телевизионными компаниями. У Лиги случился приступ жадности, она запросила непомерную плату за право показывать матчи, и телевизионщики тут же ее разоблачили. С одной стороны, Вик, как администратор, получил удовольствие от такого достойного делового хода, с другой — страдал от невосполнимой утраты. Просмотр футбола по телевизору был последним оставшимся у него способом на время отключиться от жизни. Кроме того, это была единственная тема, на которую он еще мог дружески поболтать со своими сыновьями. Когда Реймонд был еще мальчишкой, Вик частенько брал его на матчи «Раммидж Сити», но перестал это делать в 70-е годы, когда стадионы заполонили толпы матерящихся малолетних хулиганов. А теперь вот Вика лишили и телевизионного футбола, поэтому он был вынужден субботними вечерами смотреть вместе с Гэри фи тьмы или телеспектакли, которые всегда или скучны, или излишне откровенны.