Казино «Бон Шанс» - Василий Веденеев

Галина Иосифовна пулей вылетела из кабинета. За ней, пытаясь сохранить достоинство, вышел начальник смены охраны.

— Почерк Молибоги, — глядя на закрывшуюся за ними дверь, тихо констатировал Снегирев. — Не знаю, на чем он взял Жамина, но взял, причем мертвой хваткой. Я тут уже успел перепроверить кое-что по дороге, позвонил кое-кому. Так вот, Жамин сказался больным и слинял из банка.

— Где он сейчас? — глаза Пака, казалось, от злости сделались белыми.

— Дома, насколько мне известно, — равнодушно пожал плечами Сан Саныч. — В кругу любящей семьи.

— Поехали, — Кореец рубанул воздух ребром ладони. — Там мы их всех, разом!

— Стой! — выскочил из-за стола Снегирев и ухватил за рукав. — Стой! Это безумие! Опомнись! Сейчас надо сидеть тихо и делать вид, что ничего не произошло!

— Да? — резко вырвался Пак. — Они убили Адвоката, взяли выручку, потом вообще начнут нас щелкать, как воробьев?! А ты призываешь сидеть тихо?!

Генкин сжался на стуле и закрыл глаза от ужаса. Неужели бешеный Леонид начнет войну со стрельбой и взрывами? О, Яхве!

— Вот именно, тихо, — со значением повторил Снегирев.

— Проклятый Чума! — вновь взорвался Пак. — Клянусь, я его уничтожу, чтобы он не лез со своими грязными лапами в наши дела! Где Мартынов? Разыщи, и пусть соберет бойцов.

— Тихо, Леня, тихо, — ласково обнял его за плечи бывший комитетчик. — Успокойся.

Он почти силой усадил его на стул, открыл бар, плеснул в высокий стакан немного коньяку и дал выпить Корейцу. Стоя над ним, начал увещевать:

— Мы нанесем ему другой, более страшный удар! Что толку подстрелить Жабу-Жамина? Надо его использовать против них же!

— Что ты задумал? — отставив стакан, уже спокойнее спросил Леонид.

— Против Жамина опять же одни подозрения, — вкрадчиво сказал Снегирев, — а нужны веские доказательства. Сейчас Чума остался без спеца по электронике, и нам нужен хороший слухач. На примете есть крупный специалист. Ты говорил с ним?

Он обернулся к Генкину, и тот торопливо закивал головой:

— Да, да, я уже пригласил его в казино. Он придет, ручаюсь. Сам приведу!

— Ну вот и хорошо, — потер ладони Сан Саныч. — Чума без защиты, но не может остановить бизнес: он как станочек крутится. Имея хорошего слухача, мы возьмем под контроль Жамина и компанию Чумы, заодно пустим за ними топтунов: пусть поглядят, где они шастают, а в каждом из этих мест поставим хитрую технику. Она, в отличие от людей, неподкупна.

— Долго, — Пак вытряхнул из пачки сигарету и закурил. Он уже несколько успокоился и обдумывал предложения советника. Действительно, он прав, но долго все, черт бы его побрал, долго! А Чума не преминет придумать новые каверзы. Ох, как не хватает опыта и связей Малахова! Да что уж поделать: сегодня над Адвокатом насыпали холмик мерзлой земли и украсили его венками с траурными лентами. Теперь все надо делать самим.

— Не так долго, как кажется, — усмехнулся Снегирев. — Особенно если не распыляться по мелочам, а бить в самую болезненную точку!

— Ты ее знаешь? — поднял на него глаза Кореец.

— Знаю, — самодовольно усмехнулся советник. — Не сомневайся. У тебя здесь найдется выпить и закусить?

Он обернулся к Генкину. Тот утвердительно кивнул и показал на встроенный в стенку бар:

— Спиртное здесь, а закуска — в холодильнике, в комнате отдыха. Если хотите, можно разогреть в микроволновой печи.

— Прекрасно, — улыбнулся Сан Саныч. — Иди, отпусти главбуха и начальника смены: пусть едут домой стирать бельишко. Небось обделались со страху? Но пусть стирают молча! Всего доброго, Арнольд Григорьевич. Мы ждем вас завтра, а пока, если не возражаете, на некоторое время займем ваш кабинет.

— Какие возражения, — промямлил Генкин и под тяжелым, словно подталкивавшим его в спину взглядом Пака вышел за дверь.

Что творится? Уму непостижимо, что стало твориться, как только убили Малахова! Покойный тоже был не сахар, но все лучше, чем бешеный Пак, который, говорят, еще и прекрасно владеет каратэ — двинет в гневе куда-нибудь, а потом ползай с перебитым хребтом.

Передав начальнику смены, что он может отправляться домой, но обязан молчать о происшествии, Арнольд Григорьевич галантно предложил подвезти Галину Иосифовну — главбуха обслуживала персональная машина, но ее отпустили, чтобы поговорить по дороге о случившемся. Но разговора не получилось: Левина слишком раскисла, и Генкин пожалел, что ввязался в это дело с проводами. Ехала бы себе сама, а у него были бы целее нервы. Однако что толку жалеть о том, что уже сделано?

Верный своим привычкам, он даже виду не выказывал. Как раздосадован или недоволен. Простившись с Галиной Иосифовной, Арнольд Григорьевич развернул машину и поехал домой, на Бронную, предвкушая, что там-то он наконец окажется в тихом уголке, выпьет чашечку крепкого кофе и сможет немного отдохнуть после суматошного, хлопотного дня, полного неприятных событий.

Дорогой он размышлял над тем; что чаша весов колеблется, причем с каждым новым днем колебания все сильнее и заметнее: команда Молотова-Чумы упорно наступает, не считаясь ни с чем, словно решила пойти в лобовую атаку, а Пак и хитрый Снегирев сейчас начнут огрызаться, как загнанные в угол крысы, или призовут на помощь кого-то более сильного, чтобы потом, в свою очередь, и с ним сцепиться за лакомый кусок: что сцепятся, не вызывает сомнений — им лишь бы окрепнуть в борьбе, как пели в старой революционной песне. В любом случае тихая или громкая война Арнольду Григорьевичу никак не нравилась — он всем чужой: Паку, Сан Санычу, людям Чумы, если те захватят контроль над казино, а это вполне вероятный исход, учитывая те силы, которые за ними стоят. Об этом всегда старавшийся быть тихим и неприметным, вежливым и услужливым Арнольд Генкин в силу ряда причин был осведомлен значительно лучше многих, благодаря довольно тесным отношениям с человеком в шляпе с обвисшими полями и широкополом ратиновом пальто старого покроя, носившим в кармане плоскую фляжку с коньяком, украшенную затейливым гербом.

Очень давно Арнольд, как глупый мышонок, попался в его лапы и до сей поры не имел ни сил, ни возможности вырваться — у старого Арвида железная хватка! Вся история их отношений: это незримый поединок нервов, и печально, когда не хватает сил для победы, но еще хуже, если их просто нет для сопротивления! Арвид давно сломал его и полностью подчинил себе, сделав послушной марионеткой. А что еще оставалось старому, ну, пусть не старому, но пожилому еврею-гомосексуалисту в таких обстоятельствах, в которые его постоянно загонял латыш? Есть кое-какие соображения и неплохо бы уехать, как это сделали многие его соотечественники, но в Штатах хватает своих «голубых». И позволят ли ему слинять, пока у Арвида не минует надобность в услугах Генкина? О его отношениях с латышами знал только очень хитрый и скрытный Сан Саныч, но можно ли надеяться на молчание человека, прошедшего школу госбезопасности и привыкшего иметь дело с агентами, короче — стукачами, как своими, так и чужими?

Какой узел проблем, и дай бог, чтобы он не затянулся удушающей петлей на шее бедного Арнольда — ведь у него ни семьи, ни детей, и даже новых партнеров в силу возраста найти все труднее и труднее. Что впереди? Мрак и туман! Разве подлинные трагедии случаются на пересечении достигнутого с возможным? Нет, кто так считает, никогда не переживал подлинной трагедии, а она всегда на пересечении достигнутого с желаемым!

Ладно, Арвид, используя каналы, несомненно, поддержит Пака, контролирующего принятые в наследство «Бон Шанс» и его несколько филиалов — латышам нужны деньги для закупки стратегических материалов, и они не откажутся от супердоходного бизнеса. А противник продолжит атаки. Главное, среди этой схватки гигантов поскорее найти свой окоп, нырнуть в него и пока затаиться: эта тактика не раз выручала Арнольда, и он решил прибегнуть к ней вновь…

Открыв дверь своей квартиры, он сразу почувствовал: в доме накурено. Сняв пальто и переобувшись в шлепанцы, Генкин прошел в гостиную. Там, полулежа на кресле, потягивала сигарету Ирина, одетая в длинный темно-бордовый халат. Кроме табака пахло спиртным, а на подоконнике, в клетке, громко щебетал подаренный Ояром чижик, на которого забыли накинуть темный платок, чтобы птица притихла. И еще в воздухе явно попахивало скандалом.

Генкин вообще никогда не любил женщин, но Ирину терпел и старался с ней ладить. Поэтому он опустился в кресло напротив и мягко попросил:

— Свари мне крепкий кофе. Я ужасно измучен, просто голова раскалывается. Такой тяжелый день, просто ужас.

— Иди к черту! — медленно процедила Ирина. Глаза у нее были хмельные и какие-то шалые.

Арнольд Григорьевич решил не обострять отношений — все-таки сегодня справляли поминки по другу ее юности, и она встретила еще одного приятеля, который, явно видно, был ей значительно ближе, чем покойный Юри. Это Генкин понял сразу, лишь только увидел, как она бросилась к нему. Да и он сам оценил высокую атлетическую фигуру Меркулова, его мужественное лицо с небольшим шрамом над левой бровью и стального цвета глаза — просто мужчина из вестерна, только одеть бы его получше. Но, что странно, он в то же время как-то не слишком выделялся среди окружающих, и все, что в нем успел запомнить Арнольд — это небольшой шрамик и сходство с каким-то известным голливудским актером.