(Не) Все могут короли (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович

— Ну так ты уменьши свои требования, — не согласился он, — тебе только лучших подавай, а где их найти, этих лучших?

— Оскудела Венеция на таланты, — тяжело вздохнул я, — кстати о них, сегодня вечером будешь ещё разбираться с «талантами» у нас дома. Братья что-то взяли на себя больше, чем нужно и стали приставать к Амире. Мне пришлось вмешаться.

Энрико тут же нахмурился, попросил подробностей, а выслушав, покачал головой.

— Ладно разберёмся, но ты чтобы тоже был, как мама и сказала.

— Хорошо, так что там с мастерами?

— Меняешь тему? Вот ищешь ты опять себе приключений, — он всё ещё хмурый покачал головой, — хорошо, поехали, раз сам пришёл. Хотя бы расскажешь и покажешь им свои придумки, сразу в деле.

— Отлично! — обрадовался я, — тогда чего мы ждём?

Отец грустно покачивая головой, позвал свою свиту и охрану. Ко всему этому добавился ещё мой отряд из сорока человек, и такой кавалькадой мы выдвинулись в сторону Арсенала.

Мы добрались до нужного места быстро, несмотря на многочисленную свиту, взбудоражив по пути множество людей, которые подумали, что дож приехал на верфь с проверкой. Началась суета, забегали люди, а мы, как ни в чём не бывало отправились к каменному зданию, стоявшему особняком от складов полуготовых кораблей.

Меня занесли внутрь, и он приказал всем, покинуть дом. Эта таинственность меня интриговала, и я с любопытством смотрел, как он нажал на пару подсвечников, и камин, вместе с куском стены повернулся, показывая проход.

— Погоди, сейчас за тобой придут, — сказал он, беря факел и спускаясь вниз.

И правда через десять минут двое крепких мужчин, поднялись и вытащив из носилок, один из них водрузил меня себе на спину. Первый пошёл подсвечивать путь, а второй, внимательно смотря под ноги, стал спускать нас всё ниже и ниже, по крутой винтовой лестнице.

Попали мы в огромное помещение выложенное кирпичом. Причём им было вымощено всё кругом: пол, стены и даже потолок. Впервые я видел нечто подобное.

— Вот собственно говоря секретная часть, от большого монетного двора. Именно здесь вынашиваются и опробуются все идеи по изготовлению и защите монет, — отец, стоявший рядом с ещё двумя людьми, гордо обвёл рукой всё вокруг. — Как понимаешь, о её существовании и тем более местоположении, никому говорить нельзя.

— Это понятно, — хмыкнул я, всё ещё находясь на спине у мастера, — а пол и потолок замощены, чтобы работники подкоп не сделали и не вынесли деньги?

Люди переглянулись и ухмыльнулись.

— В том числе и для этого, — Энрико, показал опустить меня на лавку, и иронично продолжил, — прошу, твой выход сын.

Под снисходительными взглядами мастеров, словно говорящими мне: — «О чём нам, опытным чеканщикам, может сейчас поведать ребёнок?». Я достал специально найденный среди всех монет, серебряный денарий, показав его им: тонкая, обрезанная в нескольких местах монета была на пятую часть меньше по размеру чем оригинал. Достав и относительно новый динарий, я приложил их друг дружке.

— Как понимаете, доверия к подобным деньгам будет мало, если мы хотим, чтобы наши деньги использовались в других странах.

— Но на новой монете будет предусмотрен гурт сеньор Витале, — не согласился со мной мастер, протягивая образец, — вот посмотрите.

Я взял в руки образец матапана, который был явно лучше, того, что имелось сейчас, и небольшие рубчики на аверсе монеты видимо и должны были означать эту самую защиту. Попросив зубило и молоток, я отрезал метала толщиной с волос от монеты, не повредив ничего особо, а поскольку новые матапаны предполагалось чеканить из особо чистого серебра 985 пробы, то мне легко удалось свой срез ещё и скрыть, потерев монету о камни пола.

— Держите! — вернул я образец обратно мастеру, демонстративно оставив себе тонкую отрезанную часть. Она была маленькой, едва заметной, но всем было понятно, что если со ста монет отрезать так по чуть-чуть, то убыль для Венеции будет уже значительной, как и доверие к самим деньгам.

— Ты где так наловчился?! — удивился отец моим навыкам.

— Лучше не буду этого рассказывать, к тому же, мы сейчас не об этом. Монеты вы можете называть как хотите, но делать мы их будем двух видов: золотыми и серебряными, к тому же, как сказал отец, образы всех них уже готовы.

Энрике подтверждающее кивнул.

— Отлично. Тогда предлагаю начать, — я показал на небольшой серебряный слиток, лежащий неподалёку, — раскуйте его в не сильно тонкую ленту, а, чтобы соблюсти единообразие, вот вам шаблон. Она должна пролезать через это отверстие.

Я достал из карманов своей одежды две скреплённые деревяшки из плотной породы дерева, имеющие прямоугольный зазор между собой в два миллиметра. Делал я его по памяти, чтобы монеты не были слишком тонкими или слишком толстыми.

— Пабло, приступай, — отец показал одному из мастеров. Тот, пожав плечами, взял второго себе в помощь и поскольку маленькая кузня была с прогретыми жаром углями, довольно быстро сделал мне серебряную ленту, которая проделась через отверстие в деревяшках.

— Понятное дело, что потом сделаете себе нормальные металлические стандарты, — прокомментировал я, когда вытащил ленту с другой стороны, — это я так, в качестве примера сделал. Вы подготовили, как я просил трубу с заточенным и закалённым концом?

Мастера протянули мне требуемое. Я оглядел её и признал годной, поскольку полосу метала просто изогнули на наковальне в окружность и сварили кузнечной сваркой кончики, получив грубое подобие трубы.

— Это потом тоже переделайте, сделав круг более правильным, — я приказал достать молот и приставив трубу к серебряной ленте сделать три кругляша. Закалённое железо без труда ровно обрезало то, что нужно.

— Треть работы сделано, — я передал один из кругляшей отцу, и он с изумлением, впрочем, как и остальные мастера стал его рассматривать. Их взгляды, когда они признали мой метод более лучшим, чем сейчас, когда они расковывали кусочки серебра по одному, были бесценны. Улыбочки и понимающие взгляды исчезли с их лиц, зато они приобрели сосредоточенное выражение.

— Давайте мне штемпели, рисунки которых я вам передал, — я протянул руку, и один из мастеров отдал мне воплощение в металле моего творчества на бумаге.

— Рисунок фальверка я вам подготовлю позже, — я закрепил реверсный штемпель с поднятыми бортиками на предоставленном мне крепеже, и положил в него один из кружочков, — принцип очень простой. С большой высоты падает тяжёлый груз, имеющий на конце обратный аверсный штемпель.

Я показал на тот, что держал в руках, и приказал одному из мастеров положить его сверху уже готовой конструкции и ударить по нему кувалдой. Желательно при этом не попав себе по руке. Он иронично хмыкнул, и занеся самый тяжёлый инструмент, который нашёл в помещении, с силой опустил его на обух штемпеля. К развалившейся тройной конструкции бросились все, и когда отец поднял монету, на которой с обоих сторон был почти чётко выбит простой рисунок от штемпелей, он ошеломлённо сначала сам осмотрел её, затем отдал мастерам, которые превратились на несколько минут в неподвижную скульптурную композицию.

— Достоинство моего метода, его можно повторить один в один, — я позвал мастеров, которые передавая друг другу монету, всё ещё не могли поверить в маленькое произошедшее на их глазах чудо.

— Возьмите второй кружок и сделайте то же самое.

Когда в моих руках оказался брат-близнец первой монеты, я с гордостью показал её отцу, который и сам понял, что я был прав, прося его отложить выпуск денег.

— Ну и последнее, — заключил я, — как вы наверно обратили внимание, монеты я сделал не тонкие, как вы привыкли, а такие, чтобы можно было нанести гурт не на сторонах монеты, а на их ребре. Дело это сложное, но кое-что я всё же придумал на первое время. Вы отлили зубчатые колёса, и станину с рукоятью под них, как я нарисовал?

Мастера притащили бронзовые шестерни, с удлинёнными втулками. Поморщившись я показал почистить следы от литейной формы, чтобы они были гладкими.