Странная пара - Татьяна Тронина

Навстречу Гагарину двигался смутный силуэт. Все ближе, ближе… Туман клубился, то рассеиваясь, то сгущаясь. Тот, кого звал экстрасенс, был почти рядом. Туман закипел, а потом белые облака словно ветром сдуло.

Перед Гагариным стоял молодой мужчина с живым, хитрым, острым взглядом. Он улыбался. От него шло тепло…

– Жив! – вынырнув из транса, сообщил экстрасенс несчастной матери. – Жив, здоров, прекрасно себя чувствует ваш Андрейка.

Гагарин, стараясь ничего не упустить, быстро-быстро рассказывал о том, где может находиться Андрей, описал его окружение… Подробностей было очень много.

– …его украла молодая женщина, для того чтобы попрошайничать. Увезла в другой город, вернее, сельскую местность. Там ваш сын пробыл некоторое время в таборе. Потом его изъяла милиция, мальчик жил в приюте. Постоянно сбегал. У него чужое имя, потому вы и не могли его найти…

Несчастная мать заливалась слезами радости.

После этого сеанса, совершенно выпотрошенный, Дмитрий поехал домой, к своей семье. Когда ехал, у него было странное ощущение, будто он потерял что-то… Какой-то кусочек его души откололся и уплыл в небытие… Порвалась невидимая струна…

Дмитрий зашел в дом. Его встретила Полина и заявила сразу, вдруг, что не может больше так жить, что устала терпеть, что не видит смысла в их браке.

– Я уезжаю. И Тёму беру с собой.

Сколько Дмитрий ни уговаривал жену, она своего решения так и не изменила. Улетела в чужую страну вместе с сыном. Это было как гром среди ясного неба. Да, они с Полиной стали уже чужими, но сын…

Именно тогда Дмитрий задумался, почему же так вышло. И понял, что это не первая его потеря за последнее время. До того он разругался со многими своими друзьями, у него уже две машины угнали, несколько раз он терял ценные вещи… Не так давно трагически погиб двоюродный брат – дорогой, близкий человек, единственный, оставшийся из родни. И все эти потери происходили сразу же после того, как Дмитрий входил в транс, занимаясь поисками пропавшего.

За каждую свою победу как экстрасенса он расплачивался собственной судьбой, теряя вещи и дорогих ему людей… Да вещи-то и деньги – бог с ними. Собственного сына он потерял, принеся его в жертву своей славе!

Впрочем, в эту теорию Дмитрий не сразу поверил. Еще несколько раз входил в транс. И каждый раз неумолимо расплачивался… Дар оказался проклятием.

Кроме того, из-за этого дара, как уже упоминалось, он стал презирать окружающих. Он стал законченным мизантропом. Его тошнило от людей – ведь он видел их насквозь, с их завистью, злобой, корыстью… Его тошнило от самого себя.

И он уехал в Дольск.

Поначалу его искали, добивались встреч с ним, молили о помощи, сулили невиданные деньги. «Нет», – говорил всем Дмитрий. Постепенно поток посетителей иссяк, превратился в слабый ручеек. Скоро и он должен был затихнуть.

И хорошо.

Дмитрий еще где-то с начала осени чувствовал приближение чего-то светлого, хорошего. Покоя? Да, наверное. Этот покой угадывался в умиротворенно ползущих по небу облаках, в стаях птиц, летевших на юг, в ярких переливах осенней листвы… Дышать тоже стало легче – тем более что воздух запах терпкой свежестью, стал приятно холодить лицо.

Покой был равнозначен счастью.

К концу ноября Дмитрий Гагарин решил, что наконец-то свободен. Он может жить только для себя… От томительного, сладкого волнения на глаза порой набегали слезы, он то и дело переводил дыхание и раз двадцать уже сказал Ибрагиму, что правильно сделал, что уехал сюда. Верный Ибрагим был единственным другом, единственным человеком, который не раздражал экстрасенса.

Они вдвоем занимались строительными работами, ремонтируя старую дворянскую усадьбу, и физический труд на свежем воздухе тоже нес в себе нечто благостное, доброе.

В один прекрасный день предчувствие близкого счастья стало совсем уж острым, ярким. Счастье катилось по улицам Дольска, перемещалось по лесу неподалеку, словно солнечный зайчик, мелькая среди деревьев, сбросивших листву.

«Она уже здесь», – ночью, во сне, вдруг пришла из ниоткуда мысль. «Кто «она»? Где «здесь»? И главное – зачем?» – проснувшись, стал размышлять Дмитрий.

– Приходила, – на следующий день, ближе к вечеру, лаконично сообщил Ибрагим.

– Опять просительница?

– Нет. Говорит, журналистка. Говорит, ничего не хочет. Только интервью ей надо… Но я не пустил. Так сделал?

– Так, так, – кивнул Гагарин, тем не менее ощутив нечто вроде укола в сердце. – Никто нам не нужен. Пошли они все…

Спустя несколько дней Ибрагим позвал Дмитрия к телефону:

– Иди, Крюков тебя зовет…

И вот именно тогда, разговаривая с макаронным королем, Гагарин опять почувствовал странное волнение… «Она» была рядом, она тоже каким-то образом присутствовала при том разговоре!

Она – это женщина. Девушка. В одно мгновение все очарование, все надежды на покой и свободу были разрушены. Дело в том, что предчувствия толковались Дмитрием не всегда верно. Он чувствовал приближение чего-то особенного, но не всегда мог определить это Нечто – будет оно со знаком плюс или минус.

Только после разговора с Крюковым Дмитрий смог адекватно оценить ситуацию. Появилась женщина, которая настолько жаждала встречи с ним, что ее приближение чувствовалось уже издалека.

Она уже здесь. Она сильна и опасна. С ней не стоит встречаться. От нее можно ожидать всего что угодно…

И точно!

В начале декабря на участок, где была усадьба Гагариных, пробив ворота, въехала машина и врезалась на ходу в стену главного здания.

– Дмитрий! Дмитрий, сюда скорей! – позвал Ибрагим. – Я смотрю – летит, как дурной… Бах, и прямо к нам. Ой, беда!

«Не дурной – дурная…» – хотел поправить старого товарища Дмитрий, быстро шагая по двору к тому месту, где произошла авария.

И чем ближе он подходил к искореженной машине, тем четче понимал, что это именно Она. «Ах ты, тварь… Добилась своего! Упрямая, упертая баба. Как же вы мне все надоели! Куда от вас бежать? В лес? Да я и так уже почти в лесу живу…» – с бешенством, с бессильным отчаянием думал Гагарин.

Распахнул дверцу и, не особо вглядываясь, не особо церемонясь, залез в салон и принялся дергать ремень безопасности. Отстегнул его. На руки Дмитрию мягко скользнула девушка. Кровь на лбу. Она без сознания… не за ворота же незваную гостью выкидывать!

Он взял ее на руки, понес к дому. В декабрьских ранних сумерках, на фоне снега, ее лицо казалось прозрачным, точно светящимся. Бледно-розовые губы чуть полураскрыты. Обреченно, трагически сдвинутые брови. Забавно вздернутый носик. Беби-фейс – так называемое детское личико, обманка для дураков. Светлые вьющиеся волосы, очень тонкие и мягкие.