Запретная любовь - Даниэла Стил

Сегодня, словно по обоюдному уговору, они с Кэлленом не произнесли ни слова о бизнесе. Словно не было больше коллег, связанных общим делом, не было респектабельной замужней дамы и ее клиента — удачливого бизнесмена, остались только мужчина и женщина и непредсказуемая тайна наступающего вечера.

В каком-то смысле это было больше чем долгожданное свидание. Не надо думать о производимом тобой впечатлении, угадывать желания и намерения партнера, не находить себе места при мысли о том, что из всего этого выйдет… или не выйдет. Они — не любовники, а друзья, понимающие друг друга с полуслова. Что может быть прекраснее таких отношений?

— Должно быть, твой Стив — человек на редкость широких взглядов, — заметил Кэл, когда официант поставил перед ними десерт и наполнил бокалы золотистым «Шато д'Икемом».

— Почему ты так думаешь?

— Не уверен, что я позволил бы своей жене ужинать и танцевать с посторонним мужчиной. Боюсь, я никогда настолько не доверял Шарлотте.

«И правильно делал», — молчаливо добавили его нахмуренные брови и горькая складка у рта.

— Стив знает, что беспокоиться не о чем. Я его не обману, — со спокойной улыбкой ответила Мередит.

В это время в дверях показалась роскошная брюнетка в алом вечернем платье под руку с элегантным седовласым джентльменом. Несколько посетителей радостно приветствовали женщину: похоже, ее тут многие знали.

Дама вместе со своим спутником переходила от столика к столику, улыбалась, бросала небрежные приветствия. А Мередит следила за ней взглядом, пытаясь сообразить, где же могла видеть это смутно знакомое лицо, прекрасное и холодное, словно лик мраморной статуи.

— Кто она? — спросила Мередит вполголоса, наклонившись к Кэлу. — Ты ее не знаешь?

Кэл бросил на женщину долгий взгляд и ничего не ответил.

— Я точно где-то ее видела! — продолжала Мередит. — Актриса? Или фотомодель? Нет, для модели старовата…

Нет, она юрист, — коротко ответил Кэл. Брови его снова сдвинулись, лицо застыло под маской напускного безразличия.

— Никак не могу вспомнить, где я ее видела…

— Должно быть, ты видела ее фотографии в журналах, в разделе светской хроники, — бесстрастно ответил Кэллен. — Она обожает быть на виду, и для этого у нее достаточно связей.

— Кто же она такая? — недоумевала Мередит.

Кэл рассеянно вертел в руках десертную ложку. Он уже почти овладел собой, только в глазах темной тенью таилась боль. Наконец он взглянул Мередит прямо в глаза.

— Моя бывшая жена, — твердо ответил он.

— Прости, — прошептала Мередит, — как я сразу не догадалась.

Кэллену не нужно было ничего объяснять: Мередит почувствовала, как поразила и задела его эта нежданная встреча.

— Не извиняйся. У нас нормальные отношения. Мы встречаемся, когда Шарлотта навещает детей.

Губы Кэллена говорили одно, но глаза рассказывали совсем иную повесть — печальную повесть лжи, предательства, незаслуженной обиды и незаживающей раны.

«Интересно, подойдет ли Шарлотта поздороваться с мужем?» — подумала Мередит, а в следующий миг та уже стояла возле их столика. Она широко улыбнулась, обнажив два ряда великолепных зубов, и в ее улыбке Мередит почудилось что-то хищное.

— Здравствуй, Шарлотта, — тем же бесстрастным тоном поздоровался Кэл. — Как поживаешь?

— Отлично. А ты что делаешь в наших краях?

Она окинула Мередит небрежным взором, и та вдруг почувствовала, что платье на ней слишком простенькое, а жемчужная нить на шее не идет ни в какое сравнение с бриллиантовыми серьгами и кольцами Шарлотты.

— Приехал по делам. А это Мередит Уитмен, мой партнер, — представил Кэл свою спутницу.

Обменявшись с Кэлом несколькими словами, Шарлотта двинулась прочь, за столик в уединенном уголке, где уже ждал ее спутник.

Мередит поразило, что в разговоре Шарлотта даже не спросила о детях; набравшись смелости, она высказала свое удивление Кэллену.

— Я ведь говорил тебе, Мередит, — сдержанно ответил Кэллен, — материнство — не ее стихия. Ей по душе богатство, блеск, известность, толпа обожателей — ради всего этого она и живет. Кинозвезды, чьи интересы она представляет, с успехом заменяют ей детей. Она счастлива в своем мире и не желает иного.

Мередит было неловко: она чувствовала, что разговор о бывшей жене Кэлу неприятен, но не знала, как уйти от опасной темы.

— Она… она потрясающе выглядит, — произнесла она наконец.

Судя по рассказам Кэллена, Шарлотта была не только ослепительно красива, но и умна. Правда, ей недоставало иных достоинств — доброты, порядочности, способности любить, но кого в наш практичный век интересует эта сентиментальная чепуха?

— В молодости она работала фотомоделью, — продолжал Кэллен. — Ей нравилось мужское внимание, нравилось зарабатывать большие деньги, но, конечно, она понимала, что такое счастье вечно не продлится. И Шарлотта поступила в колледж, получила юридическое образование. Надо сказать, профессионал она блестящий. Прекрасно знает мир киноиндустрии, хорошо понимает своих подопечных, принимает их проблемы близко к сердцу. У нее отличная репутация, и молоденькие актрисы от нее без ума. Может быть, — задумчиво добавил он, — на клиентов у Шарлотты уходит весь скромный дар любви, отпущенный ей природой, и на собственных детей уже ничего не остается.

Если так, она похожа на меня, — Мередит улыбнулась, желая разрядить обстановку. — Для меня тоже клиенты — все равно что дети. Взять, например, тебя. Я забочусь о тебе, не сплю ночами в ожидании дня, когда ты вылетишь в мир большого бизнеса, добьешься успеха и заработаешь кучу денег… а я останусь в опустевшем гнезде. Кэллен громко расхохотался и затряс головой.

— Ну нет, Мередит, ты от меня так просто не избавишься! Но, если говорить серьезно, что дает тебе эта работа — помимо очевидного?

Под «очевидным», как прекрасно поняла Мередит, он подразумевал высокий заработок. Но Кэллен лучше всякого другого понимал, что Мередит работает не только и не столько ради денег. Немалое время он трудился с ней бок о бок, видел, как она выкладывается, не щадя себя, как отдает любимому делу всю душу. И результаты, каких она добивается… нет, только ради денег такого не сделаешь!

— Я люблю свою работу, — просто ответила Мередит. — И еще — я сказала правду: клиенты для меня — как дети. Вот почему я не хочу собственных детей. Работы и Стива мне достаточно.

— Нет, Мередит! Поверь мне, это совсем разные вещи. Отказываясь от материнства, ты упускаешь нечто очень важное… — Он покосился в ту сторону, где за дальним столиком блистала холодной красотой Шарлотта. — Как и она. Она так и не поняла, что потеряла. Впрочем, ты поступаешь честнее: не хочешь иметь детей — и не имеешь. Твое решение никому не вредит, разве что тебе самой и, может быть, Стиву. Шарлотта же совершила настоящее преступление: не только себя, но и детей обокрала, лишив их материнской любви и заботы.