Наследник, которому по... - Александр Олегович Курзанцев

– Дрейк, иди к нам, в тесноте да не в обиде.

– Спасибо, – хмыкнул я, – но не люблю тесноту.

И быстро запрыгнул на переднее сидение, рядом с понимающе улыбнувшимся одними губами Вениамином. В зеркало заднего вида я заметил надувшиеся губки кузин, после чего демонстративно пристегнулся и скомандовал водителю:

– Поехали.

Когда мы вырулили на трассу к городу, мужчина поинтересовался:

– Куда едем, господин? Лазурный, Бородяновский? – имея в виду популярные в городе торговые центры с бутиками модной одежды, но я только покачал головой и, удерживая непроницаемое выражение лица, ответил:

– Нет, давай-ка на Восход.

Вениамин изумлённо посмотрел на меня, как бы спрашивая, не оговорился ли я, но я был как никогда серьёзен и только кивком головы подтвердил, что мужчина не ослышался и мы действительно едем на крытый рынок «Восход».

Первая лёгкая неуверенность кузин посетила, когда они увидели перед собой одноэтажные металлические ангары, с распахнутыми металлическими дверями и отсыпанную щебнем парковку. Но на их осторожные вопросы я только гордо дернул подбородком вверх и сказал:

– Девочки, это крупнейший центр дизайнерской одежды, которую вы больше нигде не встретите, ни в одном бутике, гарантирую. Сплошной хэнд мэйд.

Второй раз они обалдели от вида сотен сидящих и снующих внутри вьетнамцев, что активно трещали, рекламируя свой товар на весь рынок.

– Куртка нада? Брюка, майка, нада? – прилипла к нам тут же улыбчивая вьетнамка.

Я оглянулся на прижавшихся друг к дружке близняшек, оглушенных и ошарашенных, непривыкших к толчее и куче народу, схватив за руку, вытащил из прохода в закуток с вещами, разложенными на раскладушках и развешанными по стенам, широким жестом обвёл всё это богатство и предложил:

– Выбирайте.

Вьетнамка тут же подключилась, активно нахваливая товар и всучивая то, что по её мнению, лучше всего девушкам подходило. Не готовые к подобному напору, Тоши с Хэнэко безропотно всё принимали и скоро в их руках был полный набор одежды, даже два, один спортивный, фирмы АБИБАС, с лампасами, и второй повседневный, из джинс с заниженной талией и клёшем, топика со стразиками и короткой болоньевой куртки вырвиглазной расцветки.

Я посмеивался про себя, но сам глубокомысленно кивал, подтверждая правильность выбора.

– А где примерять? – растеряно обернулась Тоши, не наблюдая примерочных.

– А вон картонку видишь? – указал я в угол, – на неё вставай и вот этой шторкой прикрывайся.

Когда, с грехом пополам, они переоделись, то сходу перестали напоминать девушек из благородного семейства, скорее разбитных девах из соседнего ПТУ. Они и сами чувствовали, что что-то неладно, но наш с вьетнамкой хор, что им всё идёт и это последний писк моды, сбивал с толку и заставлял сомневаться уже в себе.

Ну а затем наступила вторая часть марлезонского балета – я принялся с вьетнамкой торговаться.

Делал я это вдохновенно и с твёрдым желанием выдрать несчастные шмотки у торговки если не бесплатно, то, как минимум, близко к таковому.

– Пятьсот семьдесят рублей. Как первый клиент – скидка, за пятьсот пятьдесят отдам, – обозначила узкоглазая мадам свои ожидания, растягивая рот в акульей улыбке.

– Побойся бога, какие пятьсот – пятьдесят.

Та тут же схватилась за сердце и принялась имитировать инфаркт.

– Такая красота, так на девочка хорошо, а качество какое?! – принялась она хватать сжавшуюся от непонимания Хэнэко за руку, – посмотри как сидит.

– Это ты называешь красотой, – фыркнул я, – да этими тряпками только пол вытирать, а не носить, и качество, вон, отсюда вижу, что швы кривые и косые.

– Дрейк, – испуганно дёрнула меня Тоши за рукав, – может тогда не будем брать, если всё такое плохое?

– Всё отличное, – с улыбкой ободрил я её – это просто старинная восточноазиатская забава, называется – торговаться.

Затем вновь повернулся к вьетнамке, стирая улыбку с лица:

– Я тебе говорю, что такое только на корову одевать и то жалко будет!

Ругались мы с хозяйкой ячейки до посинения, но пусть не полтинник, но до сотки цену я сбил. После чего, оглядев совсем ничего не понимающих аристократок, не прошедших как я, через трущобы магического средневековья, и не знающих, что такое нормальный восточный базар, я попросил вьетнамку:

– А теперь и на меня чего-нибудь такого подбери.

По итогу выходил я в спортивном костюме, кепке восьмиклинке и красных мокасинах, вполне органично смотрясь в компании с постоянно одёргивающими курточки вниз, где мелькала полоска белой кожи над поясом, стесняющимися всего и вся в джинсах в облипку близняшками.

В подобном прикиде даже Вениамин нас не сразу узнал. Стоило нам открыть двери и загрузиться в салон, как он подорвался с рыком:

– Чё, попутали, что-ли!?

Но тут он осёкся, выпучившись на меня, а затем и на Тоши с Хэнэко, добавил, спустя секунду:

– Не признал, господин, богатым будете.

Спрашивать, чего это мы так резко сменили имидж он не решился, только молча ухватился за руль, усаживаясь обратно, да искоса, нет-нет, но бросал любопытные взгляды в зеркало.

– Ну что, – повернулся я к кузинам, – может пообедаем где?

– Да, – тут же закивали они дружно, – покушать можно.

– Ну тогда в Метрополь, – назвал я самый дорогой городской ресторан, с самыми дорогими ценами, позиционирующий себя как место для аристократии. Мы там, естественно бывали, как иначе, и кормили там прилично.

– Вы уверены, господин? – выразительно поглядел на меня Вениамин, красноречиво пробежавшись взглядом по моему наряду.

– Естественно, – улыбнулся я ответ, – только туда и никуда иначе.

На входе в Метрополь мы тоже произвели фурор.

Когда я застыл у стойки администратора с кульком семок купленных по дороге, у бабок на автобусной остановке, то бедная девушка в форменной блузке с бейджиком, чуть не грохнулась в обморок. А когда немного пришла в себя, попыталась ненавязчиво выпроводить наружу. На её счастье меня узнал старший официант и косясь на моих спутниц, которых, естественно, видел первый раз, негромко поинтересовался, чего господин желает.

– Отобедать. И дамы со мной. – Важно заявил я и, щелкая семечки, проследовал за морщившимся от звука разгрызаемой шелухи официантом к свободному столу в главном зале.

– Дамы, прошу садиться, – широким жестом показал я на стол. И неуютно чувствующие себя в топиках с голыми животами кузины, стараясь не смотреть на других посетителей, быстро заняли два стула из четырёх, постаравшись максимально прикрыться высокими резными спинками.

Занята была примерно половина зала, где солидные господа с одетыми в длинные платья госпожами наслаждались атмосферой дороговизны и элитарности. До нашего прихода…

Мы тут смотрелись как ввалившиеся в здание Сената матросы в тельняшках и бескозырках с патронными лентами крест накрест, грязными сапожищами топчущие мраморные полы.

То есть вот вообще не