Всё серьёзно - Хелен Кинг

Или он возил своих дам в мотели, так же как возил ее всю эту неделю? И возможно, в те же самые места… в их места!

От этих мыслей ее отвлекло появление на дорожке бегущего к ним Николаса. Следом за ним спешила Кармель.

— Я тебе сколько раз повторяла, нельзя бегать к дороге, непослушный мальчишка! — кричала Кармель ему вслед. — Ты упадешь когда-нибудь и разобьешь себе голову! Если только я сама ее не оторву.

Запыхавшись, она остановилась на середине холма, уперев руки в бока, а Николас как раз благополучно достиг тротуара и взлетел в воздух, подброшенный руками дяди. Лора даже не заметила, когда Дирк успел выйти из машины.

— Как поживает наш юный искатель приключений? — засмеялся Дирк, подкидывая мальчика несколько раз вверх, а затем усаживая его к себе на плечи. — Слава богу, вижу, ваш дом еще цел, не сгорел и не взлетел на воздух.

Николас захихикал и крепко обнял своего дядю за шею.

— Дирк, не говори таких вещей, — упрекнула его Лора, выходя из машины. — А то еще эти идеи засядут ему в голову…

Дядя с племянником посмотрели на нее, широко улыбаясь, и на какой-то миг Лора замерла на месте. Она только сейчас поняла, до чего они похожи. Оба отчаянные сорванцы с ангельской наружностью, оба способны очаровать, если понадобится.

У Лоры мелькнула мысль, что если бы у них с Дирком был ребенок, сын, он походил бы на Николаса — кудрявый, белокурый, голубоглазый, кипящий энергией, дерзкий шалун. Сердце у нее заныло от горькой безнадежности, она опустила глаза и спрятала лицо, отвернувшись, чтобы запереть дверцу машины.

Но и спиной она чувствовала пристальный взгляд мужа.

Когда она наконец повернулась, Дирк смотрел на нее, сдвинув брови. Догадался ли он, что причинило ей боль? Понял ли ее мысли? Она надеялась, что нет. Напоминание о невозможности иметь детей с Дирком заставляло сердце тоскливо сжиматься. Но все же это было ничто по сравнению с той болью, которую постоянно ощущала она, живя без Дирка.

Приняв веселый вид, Лора посмотрела туда, где стояла Кармель с наконец подошедшей к ней дочерью. Дона сегодня выглядела почти хорошенькой, в джинсах и полосатом джемпере, а ее обычно длинные прямые волосы стали короткими и пышными. Новая прическа приятно округлила худенькое личико девочки.

— А что это за прелестная молодая особа рядом с тобой, Кармель? — воскликнула Лора. — Кого-то она мне напоминает, но я никак не могу сообразить, кто это.

— Это же я, тетя Лора, — вспыхнула от удовольствия Дона. — Мне подстригли волосы, и посмотрите — теперь они такие же кудрявые, как у Николаса.

Николас усмехнулся взрослой усмешкой.

— Я ненавижу кудрявые волосы, — презрительно сказал он. — Хочу прямые, как у дяди Дирка.

— Они распрямятся, когда ты вырастешь, — заверил его Дирк. — Это у тебя в генах.

Мальчик озадаченно наклонил голову набок.

— Но у меня нет никаких генов.

Дирк и Лора с улыбкой переглянулись.

— Ну просто как два голубка, — пробормотала Кармель, критически глядя на них. — Пойдемте же наконец в дом. Вас ждет барбекю и очень много вопросов.

— Мы будем играть в «да» и «нет», мамочка? — невинно спросила Дона.

— Не думаю, моя кисочка. Тетя Лора и дядя Дирк уже наигрались между собой.

И бросив на них укоризненный взгляд, она развернула дочку за плечи и повела ее вверх по тропинке. Дирк состроил за ее спиной гримасу.

— Приготовься к допросу третьей степени, — прошептал он Лоре, и они тоже двинулись вслед за Кармель с Николасом, все еще восседающим на плечах у Дирка.

— Ты же адвокат, — прошептала Лора в ответ. — Подскажи, что мне отвечать.

— Можно так: «Я отказываюсь давать показания, потому что они могут быть использованы против меня».

— Смешно, но не думаю, что Кармель проглотит это.

— Тогда скажи, что я просто пришел к тебе, раскаялся, понял, что кругом виноват, сказал, что больше не буду, люблю по-прежнему и хочу вернуться. Кармель — типичная женщина. Стоит упомянуть слово «любовь», как она тут же растает.

Лора споткнулась, и сердце у нее дрогнуло. Разве это не то, что он сделал на самом деле? Разве она не растаяла, как «типичная женщина», о которой он отозвался так пренебрежительно. «Гони прочь эти мысли», — предупредил ее испуганный внутренний голос. «Ты должна доверять ему. Если же этого не будет, ваши отношения обречены».

— Что случилось? — останавливаясь и оглядываясь назад, спросил Дирк, опередивший ее на несколько ступенек. — Ты что-то забыла?

— Да, я вспомнила, что мы не захватили с собой никакого вина.

— Не беспокойся. Винный погреб Морри переживет самого Морри. Пойдем быстрее, а то этот парень весит не меньше тонны. Чем тебя откармливают, Николас? Черепашками-ниндзя?

Николас покатился со смеху.

— Какой же ты глупый, дядя Дирк, — вскричал он, ликуя. — Их же не едят!

— Ты не знаешь, как варят черепаховый суп? — осведомился Дирк, опуская Николаса на крыльцо.

— Нет! А он вкусный?

— Когда ты придешь к нам с тетей Лорой в гости, мы угостим тебя таким супом. А еще бывают супы из кенгуриных хвостов, крокодильи отбивные и…

— Дядя Дирк! — раздался крик Доны из прихожей. — Папа зовет вас, ему надо помочь. Он всегда пережаривает мясо, если вы за ним не проследите. Мама говорит, что ему нельзя пить и готовить одновременно.

— Лучше бы ему не делать ни того, ни другого. Скажи, что я уже иду, — он повернулся, чтобы обнять Лору за талию. Рука его была теплой и уверенной. Он увлек ее в дом.

Дирк не ошибся насчет Кармели. Волшебного слова «любовь» оказалось достаточно, чтобы она с готовностью приняла историю об их примирении. Она также имела достаточно такта, чтобы не напоминать Лоре о прежних увлечениях Дирка, хотя и обронила несколько утешительных фраз типа «мужчина всегда остается мужчиной», «над пролитым молоком не плачут», «любовь все побеждает» и «жизнь очень сложная вещь».

Лора была согласна с тем, что жизнь сложна, но не считала любовь панацеей от всех бед, как почему-то принято думать. Она любила Дирка и верила, что он любит ее. Но хватит ли ей любви, чтобы принять все, связанное с Дирком?

Весь вечер Лора невольно останавливала взгляд на муже, и в ушах ее звучали слова Эстер, что она не будет счастлива с Дирком. Но что именно тревожило Лору, она затруднилась бы объяснить.

Наверное, дело в том, что он переменился, решила она наконец. Когда-то в первый год их женитьбы он был с ней откровенен во всем, рассказывал о работе, делился своими мыслями, и жизнь одного была открытой книгой для другого. Дирк не утаивал ничего, и она могла поделиться с ним самыми заветными чувствами.