Клятва повесы - Стефани Лоуренс

Поддавшись порыву, Пейшенс обняла Вейна за шею. Он теснее прижался к ней и неторопливо просунул язык ей в рот. Она храбро ответила на его ласку и почувствовала, как напряглись мышцы его плеч. Осмелев еще больше, она жадно впилась в его губы и почувствовала его мгновенную реакцию. Вейн напрягся, каждый его мускул стал рельефным. Вслед за напряжением пришел жар — жар, который владел обоими. Он нарастал как лихорадка, превращая наслаждение в страсть. Пейшенс соприкасалась с Вейном только губами, но все ее тело пылало. Казалось, оно кипит на медленном огне.

Ее охватывало возбуждение, беспокойство — и желание.

Прикосновение его пальцев к груди вызвало у нее тихий потрясенный возглас. Она была ошеломлена новыми ощущениями, сладостным трепетом, овладевшим всем ее существом. Пальцы его стали более требовательными. Они обхватили грудь, заставив ее рваться на свободу из плена платья.

Пылкое сплетение их языков, жар его рук лишали Пейшенс рассудка. Когда Вейн погладил ее соски, она снова вскрикнула. Все ее чувства сосредоточились на движениях его рук. Она удивлялась тому, как ее тело отзывается на его ласку. Она даже не представляла, что существуют такие ощущения, и ей едва верилось, что все происходит на самом деле. А ласка его продолжалась, наполняя ее восторгом и огнем.

Полное отсутствие сопротивления с ее стороны вызвало бы у него недоумение, если бы он раньше не понял, что ею движет любопытство. Мысль о том, что она готова, что ее мучает нетерпение, только усиливала его страсть. Однако он не торопился, понимая, что перед ним не распутница, что для Пейшенс это будет впервые, что, несмотря на простодушную уверенность и открытость, доверие ее хрупко. Достаточно малейшей оплошности, и оно разобьется вдребезги.

Она наивна, невинна — ее надо любить нежно, вести к страсти осторожно, медленно.

Ее неискушенность действовала на него освежающе, опьяняла, завораживала.

Внезапно он оторвался от нее и отпустил ее губы. Но не соски. Он ждал, а пальцы продолжали двигаться, гладя набухшие холмики, сначала один, потом другой, пока… пока он не увидел блеск в ее глазах. Он поймал ее взгляд и медленно взялся за пуговицы ее корсажа.

Глаза Пейшенс расширились, она судорожно втянула в себя воздух. Ее груди стало тесно, и расстегнутая верхняя пуговица принесла облегчение. Она испытала настоящий ураган эмоций, когда пальцы его переместились ниже, к следующей пуговице. Медленные, но сильные толчки сердца отдавались в голове. Вскоре все крохотные жемчужные пуговки были вызволены из плена.

И корсаж распахнулся.

На мгновение Пейшенс растерялась, не зная, хочет ли она этого. Стремится ли она узнать, что последует дальше? Сомнение длилось всего секунду, но этой секунды хватило Вейну, чтобы раздвинуть полы корсажа, а его руке — умело скользнуть внутрь.

Одно ловкое движение — и нижняя сорочка упала с ее плеч. А потом она ощутила искушающее прикосновение его пальцев к обнаженной коже.

Вейн наблюдал за ее реакцией из-под ресниц. Он видел, что в ней вспыхнула страсть. Золотые искорки осветили ореховые глубины ее глаз. Он понимал, что должен поцеловать ее, отвлечь от того, что будет делать дальше, но желание наблюдать возобладало. Ему хотелось видеть, как она воспринимает его ласки, как постигает новое.

Он передвинул руку, и его пальцы сомкнулись на набухшем соске. Тишину нарушил сладостный стон Пейшенс. Она инстинктивно выгнулась, вжав свою грудь в его ладонь, пытаясь освободиться от острых ощущений, владевших ею. А его пальцы сжимали сосок все сильнее и сильнее.

Вейн нашел ее губы,

Пейшенс ухватилась за этот поцелуй как за якорь, как за нечто незыблемое в этом вращающемся мире. Жар волнами проходил по ее телу, наслаждение пронзало каждую клеточку. Она сжала плечи Вейна и пылко ответила на его поцелуй, отчаянно стремясь познать, почувствовать и утолить сжигавшее ее желание.

Внезапно Вейн отстранился, а потом приник губами, раскаленными, как клеймо, к стройной шейке. Пейшенс откинула голову на подушки, пытаясь выровнять дыхание.

Однако в следующую же секунду ее попытка потерпела крах.

Потому что губы Вейна завладели соском. Пейшенс показалось, что она умирает. А когда он осторожно втянул сосок в рот, она решила, что началось землетрясение. Жар его губ опалил ее, прикосновение его влажного языка было сравнимо с потоком расплавленного железа. Она сдавленно закричала.

Этот звук, страстный, чувственный, обострил внимание Вейна. Обострил его инстинкт охотника. Страсть вспыхнула в нем с новой силой, желание усилилось. Его демоны пришли в неистовство — Пейшенс, как сирена, своим криком соблазняла их. Побуждала его. Желание росло — напряженное, буйное, мощное — и достигло точки кипения. Он прерывисто вздохнул…

И вспомнил все, что почти успел забыть. Что выветрилось у него из головы, одурманенной пылкой реакцией Пейшенс. Ом вспомнил, что это совращение должно, нужно совершать безупречно. Совращение Пейшенс Деббингтон слишком важно, чтобы спешить. Завоевание ее чувств, ее тела — это только первый шаг. Она не нужна ему на короткий срок — она нужна ему на всю жизнь.

Вейн несколько раз вздохнул, пытаясь овладеть собой. Его тело вопило от возмущения, однако он остался глух к этим воплям.

И принялся успокаивать Пейшенс.

Он знал, как это делать. Существовали целые океаны желания, по которым могут плавать женщины, без направления, без усилий, просто отдаться на волю волн наслаждения. Руками и губами, ртом и языком Вейн ласкал разгоряченную Пейшенс, лишая сладостную боль остроты, страсть — накала, погружая ее в море восторга.

Пейшенс отключилась от внешнего мира. Вокруг нее царил покой, она ощущала только спокойное и глубокое удовольствие. Покорившись наслаждению, она плыла по волнам восторга. Сбивавшее ее с толку кружение замедлилось, сознание постепенно прояснялось.

Придя в себя окончательно, она не испытала шока, а в ласках Вейна не увидела угрозы. Его губы, его руки, его язык — все было знакомым.

Потом она вспомнила, где они находятся.

И попыталась открыть глаза, но веки оказались слишком тяжелыми.

— А вдруг кто-то зайдет? — спросила она шепотом.

Вейн оторвался от ее груди, и она тихо вздохнула.

— Дверь заперта, забыла? — донесся до нее тихий рокот его голоса.

Забыла? А разве можно о чем-нибудь думать, когда его губы ласкают ее губы, когда его руки гладят ее грудь? Да она бы не вспомнила и своего имени!

Возбуждение спало, и пришел безграничный покой. Все мышцы расслабились.

Вейн обратил внимание на темные круги у нее под глазами. Он не удивился, увидев, что она засыпает. Его ласки стали медленными, а вскоре и совсем прекратились. Он осторожно отодвинулся и улыбнулся, тронутый мягкой улыбкой ее припухших от поцелуев губ и умиротворенным выражением лица.