Последний из могикан - Джеймс Купер

Пока его товарищи перед глазами пленника готовили эти хорошо известные орудия пыток, Хитрая Лисица подошел к Коре и со злобным выражением лица указал ей на ожидавшую ее неминуемую участь.

– Ну, – произнес он, – что скажет дочь Мунро? Ее голова слишком прекрасна, чтобы покоиться на подушке в вигваме Хитрой Лисицы? Ей больше нравится, чтоб ее голова покатилась с этого холма, как игрушка для волков?

– Что хочет сказать это чудовище? – спросил изумленный Хейворд.

– Ничего, – твердо ответила девушка. – Он дикарь и не ведает, что творит. В его невежестве – для него прощение.

– Прощение? – повторил свирепый гурон, не поняв ее слов. – О нет! Память индейца длиннее рук бледнолицых. Говори, должен ли я отправить светловолосую девушку к ее отцу? Пойдешь ли ты за Магуа к Великим Озерам, чтобы носить для него воду и печь ему хлеб?

Кора знаком велела ему отойти: ее охватило непобедимое отвращение.

– Уйди! – сказала она с твердостью, которая на мгновение покорила жестокого дикаря. – Ты ненавистью наполняешь мои последние минуты.

Но он, с насмешкой указывая на Алису, сказал:

– Смотрите! Ребенок плачет! Ей рано умирать! Пошлем ее к Мунро – пусть она расчесывает его седые волосы и поддерживает жизнь старика.

Кора не могла устоять против желания взглянуть на свою младшую сестру, в глазах которой встретила мольбу, красноречиво говорившую, до чего ей хочется жить.

– Что он говорит, милая Кора? – прозвучал дрожащий голосок Алисы. – Кажется, он сказал, что хочет отправить меня к отцу?

Несколько мгновений Кора смотрела на младшую сестру, и на ее лице отражалась борьба сильных и разноречивых чувств. Наконец она заговорила голосом, потерявшим недавнюю резкость; теперь в ее тоне слышалась почти материнская нежность.

– Алиса, – произнесла она, – гурон предлагает нам обеим жизнь… нет, больше: он освободит также и Дункана, нашего бесценного Дункана, и проводит его и тебя к нашим друзьям… к нашему отцу… к нашему несчастному отцу, если я соглашусь…

Голос Коры задрожал и оборвался.

– Договаривай, Кора! – воскликнула Алиса. – Если ты согласишься – на что? Ах, если бы он обратился ко мне! Спасти тебя, дать тебе возможность утешать нашего старого отца, освободить Дункана… О, с какой радостью я пошла бы на смерть!

– Умереть! – с горечью сказала Кора более твердым и спокойным голосом. – Смерть была бы легче того, что предлагает он. Впрочем, может быть, дело окончится смертью… Он хочет, – продолжала она, – он требует, чтобы я сделалась его женой. Алиса, мое дорогое дитя, любимая сестричка, и вы тоже, майор Хейворд, помогите мне советом. Хотите ли вы спасти ее и себя ценой такой жертвы? Хочешь ли ты, Алиса, принять от меня жизнь, зная, чем она куплена?.. А вы, Дункан? Говорите, помогите мне советом, распоряжайтесь как хотите: я всецело ваша.

– Согласен ли я? – с изумлением и негодованием закричал молодой человек. – Кора, Кора! Вы смеетесь над нашим несчастьем! Нет, не говорите об этом ужасном выборе: одна мысль об этом хуже тысячи смертей!

– Я хорошо знала, что вы ответите именно так! – сказала Кора, и яркий румянец заиграл на ее щеках, а в глазах загорелась искра тайного чувства. – Что скажет моя Алиса? Для тебя я безропотно подчинюсь всему…

Хейворд и Кора ждали ответа девушки, но руки Алисы бессильно повисли, и только ее пальцы судорожно подергивались; ее красивая белокурая головка опустилась на грудь; она казалась безжизненной, а между тем вся трепетала от волнения. Но вот Алиса попыталась выпрямиться и тихо покачала головой:

– Нет, нет, нет, лучше умрем, как жили, вместе!

– О, так умри! – закричал Магуа и бросил свой томагавк в беззащитную белокурую девушку.

Гурон скрежетал зубами в необузданной ярости, охватившей его при виде твердости и мужества той пленницы, которую он до сих пор считал самой слабой и робкой жертвой. Томагавк просвистел мимо лица Хейворда и, срезав несколько золотистых локонов Алисы, задрожал в стволе дерева над ее головой. Это довело Дункана до безумной ярости. Он собрал все силы, с нечеловеческим напряжением разорвал свои путы и бросился на другого индейца, который с громкими воплями целился в Алису, желая нанести ей более меткий удар. Началась борьба; оба упали на землю. Обнаженное тело краснокожего выскользнуло у Хейворда из рук, индеец вырвался из объятий майора, вскочил и наступил коленом на грудь молодого офицера, притиснув его к земле всей тяжестью своего огромного тела. Дункан увидел, как в воздухе блеснул нож. В эту минуту что-то просвистело над ним, а вслед за тем раздался ружейный выстрел. Хейворд почувствовал, что его грудь освободилась от тяжести, и увидел, как ярость на лице его противника сменилась ужасом и индеец замертво упал рядом с ним на сухие листья.

Глава XII

Шут. Я помчусь и вернусь

Сюда же к вам сейчас.

Пораженные внезапной смертью одного из своих товарищей, гуроны на мгновение замерли. Но когда они увидели роковую меткость руки, которая решилась пустить пулю во врага, рискуя попасть в друга, имя Длинный Карабин вырвалось одновременно из всех уст. В ответ на это донеслось громкое восклицание из небольшого перелеска, где неосторожные дикари сложили все свое оружие. В следующее мгновение показался Соколиный Глаз. Он не успел зарядить вновь свое излюбленное ружье, а просто двинулся на гуронов, потрясая им, как дубиной, и быстро приближаясь к ошеломленным краснокожим. Но как ни проворны были его шаги, легкая, сильная фигура опередила разведчика, с невероятной смелостью кинулась в самую середину толпы гуронов и остановилась подле Коры, размахивая в воздухе томагавком и потрясая сверкающим ножом. Раньше чем гуроны успели опомниться, другая фигура очутилась среди них – фигура, походившая на воплощение смерти. Она проскользнула мимо остолбеневших индейцев и с грозным видом встала по другую сторону Коры. Дикие мучители белых невольно отступили перед этими воинственными пришельцами. Прозвучали удивленные восклицания, потом послышались имена, страшные для гуронов:

– Быстроногий Олень! Великий Змей!

Только осторожный и бдительный Магуа не смутился. Зорким взглядом он окинул маленькую площадку, сразу понял, с какой стороны было произведено нападение, и, ободряя товарищей голосом, а также собственным примером, обнажил длинный острый нож, потом с протяжным криком кинулся на Чингачгука. Это движение послужило знаком для начала общей схватки. Ни у той ни у другой стороны не было огнестрельного оружия, и борьба велась врукопашную.

Ункас, ответив на клич врага, кинулся на одного из гуронов и метким ударом томагавка разбил ему череп. Хейворд выхватил из ствола томагавк Магуа и тоже вступил в бой. Теперь число сражающихся с обеих сторон было одинаково, а потому каждый боролся один на один со своим противником. Удары сыпались с быстротой молнии и с яростью урагана. Скоро разведчик ударил второго гурона, свалил его на землю.