Доказательства вины - Джим Батчер

Я пожал плечами.

— Я оказался здесь. Люди нуждались в помощи. Вот я и пытался помочь.

— Конечно, конечно, — кивнул Грин и поморгал еще немножко. — И как именно вы помогали?

— Свет держал, — признался я.

— Разве у Роулинза не было своего фонаря?

— В темноте света много не бывает.

— Конечно, — согласился Грин, строча в блокноте. — Значит, вы светили Роулинзу. А потом что?

— Мы услышали, как визжат здесь. Вошли. Я увидел нападавшего над девушкой, которую только что увезли.

— Можете его описать? — спросил Грин.

— Ростом почти семь футов, — ответил я. — Сложения как броненосец, веса фунтов триста или триста двадцать пять. Хоккейная маска. Серп.

Грин кивнул.

— Что случилось?

— Он напал на девушку. Нескольких человек он уже уложил. Он собирался перерезать ей горло серпом. Роулинз его застрелил.

— Выстрелил в него? — предположил Грин. — Трупа-то его на полу что-то не видно.

— Выстрелил в него, — поправился я. — Не знаю, попал или нет. Нехороший парень бросил девушку и замахнулся серпом на Роулинза. Роулинз отбил удар фонариком.

— Что потом?

— А потом я ударил этого типа.

— Как ударили? — спросил Грин.

— С помощью магии. Швырнул его вдоль прохода — он сбил проектор и порвал экран.

Грин постучал ручкой о блокнот и внимательно посмотрел на меня.

— Эй, — сказал я. — Вы спросили, я ответил.

— Может, он бросился бежать, — предположил Грин. — Сбил проектор и прыгнул сквозь экран, чтобы унести ноги.

— Если вам так спокойнее, пусть будет так, — кивнул я.

Он бросил на меня еще один пронзительный взгляд.

— А что потом?

— А потом он исчез, — вздохнул я.

— Он выбежал в дверь?

— Нет, — сказал я. — Мы не успели отойти от двери далеко. Он пробил экран, врезался в стену — и фьють! Исчез. Не знаю куда.

Грин записал и это.

— Вам известно, где находится Нельсон Линхард?

Я зажмурился.

— Нет. А с чего я должен это знать?

— Несколько часов назад он напал на одного типа здесь, на конференции, и жестоко избил. Вы внесли залог за его освобождение. Может, вы с ним дружны?

— Не совсем, — сказал я.

— Немного странно это выглядит — выложить пару тысяч баксов за то, чтобы выдернуть из тюрьмы парня, с которым вы не дружны. Не так ли?

— Угу.

— Тогда зачем вы это сделали?

Допрос начинал мне надоедать.

— У меня имелись причины личного порядка.

— А именно?

— Личного, — повторил я.

Грин внимательно посмотрел на меня своими слезящимися голубыми глазами. Минуту он молчал.

— Не уверен, — произнес он наконец вежливо и терпеливо, — что я все это понимаю. Я был бы очень благодарен, если бы вы помогли мне разобраться. Вы не могли бы рассказать мне, что здесь произошло? Начиная с того момента, когда погас свет.

Я вздохнул.

Мы начали все сначала.

И еще четыре раза.

Грин ни разу не сказал ни одного невежливого слова и вообще со своим скучающим тоном и слезящимися глазами смахивал скорее на провинившегося клерка, чем на детектива, но я буквально нутром чуял, что под твидовым камуфляжем скрывается жесткий, опасный человек, да и гонял он меня своими вопросами, как мальчишку... ну по крайней мере как того, кто знает больше, чем говорит.

Что, пожалуй, соответствовало истине. Однако всякие штуки насчет черной магии, эктоплазмы и исчезнувшего без следа жутика вряд ли подняли бы ему настроение. Когда имеешь дело с полицией, с этим вообще морока. Некоторым вроде, скажем, Роулинза доводилось встречаться с какой-нибудь вредной нечистью. Как правило, они не распространяются об этом — ведь другие копы начинают коситься на тех, кто рассказывает о встречах с монстрами... в общем, обычно все заканчивается направлением к психиатру.

Поэтому, если коп сталкивается лицом к лицу с вампиром или вурдалаком (конечно, если он остается после такой встречи в живых), следы о ней сохраняются только в его памяти, но никак не в официальных документах. Время обладает способностью сглаживать острые углы и шероховатости, так что это не слишком и трудно — избегать мыслей о наводящих ужас чудищах и наводящих еще больший ужас нестыковках в логике... в общем, вернуться к повседневной рутине. По прошествии времени большая часть копов убеждает себя в том, что случившееся — плод их воображения, что память просто пошаливает от страха и что раз уж всем прекрасно известно, что монстров не существует, они наверняка видели что-то такое, обычное, объяснимое.

Однако стоит снова запахнуть жареным, эти же самые копы меняются. Где-то в глубине души они знают, что это правда, и когда что-то сверхъестественное случается снова, они по крайней мере на время событий готовы забыть о всех своих сомнениях и делать все, что в их силах, чтобы выжить самим и защитить других, — пусть это потом и покажется им самим безумием. Пока конвент шел заведенным распорядком, Роулинз потешался над моими претензиями на чародейство. Однако когда все обернулось трагедией, он принял мою помощь без колебаний. Ну и есть, конечно, другая порода полицейских. Парни вроде Грина. Им в жизни не доводилось сталкиваться с чем-то, хоть отдаленно напоминающим сверхъестественный мир, с работы они возвращаются в среднестатистический дом к среднестатистическим двум целым и трем десятым ребенка и одной собаке, они подстригают палисадник по субботам, они смотрят по телику географический и научно-познавательный каналы, они подписаны на «Нэшнл джиогрэфик», и в подвальной кладовке у них царит безупречный порядок. Такие парни свято убеждены в том, что все подчиняется строгой логике, что все можно объяснить и что вне рамок этой логики не существует ничего.

— Ладно, мистер Дрезден, — сказал Грин. — Что-то я недопонял несколько отдельных моментов. Итак, что вы делали начиная с той секунды, когда погас свет?

Я устало потер глаза. Голова раскалывалась. Отчаянно хотелось спать.

— Я ведь вам уже говорил. Пять раз.

— Знаю, знаю, — кивнул Грин и одарил меня вялой улыбкой. — Однако порой повторение позволяет нам восстановить утраченные детали. Поэтому, если вы не против, не могли бы вы рассказать мне, как все было после того, как стало темно?

Я закрыл глаза и с трудом поборол внезапный соблазн подвесить Грина где-нибудь под потолком и оставить так на некоторое время.

Кто-то тронул меня за плечо, я открыл глаза и увидел Мёрфи: она стояла надо мной, протягивая белый пластиковый стаканчик.

— Привет, Гарри.

— Ох, слава Богу, — пробормотал я и взял стаканчик. Кофе. Я сделал глоток. Горячий и сладкий. Я даже застонал от наслаждения. — Ты просто ангел, Мёрф.