Муслин с веточками - Джорджетт Хейер

– Только я не могу вспомнить, в котором, – сказала она предусмотрительно.

– Пусть немедленно принесут оба! – приказал мистер Тиль. – Отправляйтесь наверх с этой доброй женщиной, любовь моя, и я готов ручаться, очень скоро вы снова придете в себя! Аманда поблагодарила и позволила отвести себя наверх; тем временем мистер Тиль, почувствовавший, что сделал все, что можно было от него ожидать, отправился в бар отведать бренди, от которого она отказалась. Минут через двадцать вошла взволнованная миссис Шит с утешительными новостями. Несмотря на необъяснимую небрежность камеристки юной леди, забывшей упаковать специальный напиток, она готова заявить, что мисс уже на пути к выздоровлению и, оставленная лежать спокойно в затемненной комнате на полчаса или около того, вскоре будет бодра, как птичка. Она заставила мисс выпить свое собственное лекарство, и хотя мисс сопротивлялась и пришлось ее уговаривать, любой может убедиться, что оно уже сильно помогло в восстановлении ее сил. Мистер Тиль, сам успешно оправившийся до того, что зажег одну из своих сигар, был не прочь полчаса провести в уютном баре. Он вышел приказать Джеймсу ненадолго поставить лошадей в конюшню; и пока он ревностно следил, как Джеймс управляется с трудным заворотом во двор позади гостиницы, подъехала карета с его камердинером и багажом. Заметив хозяина, камердинер велел кучеру остановиться и тут же спрыгнул, сгорая от любопытства, что заставило мистера Тиля отказаться от своих жизненных принципов и гнать лошадей по неважной дороге. Кратко объяснив причину, мистер Тиль приказал ему продолжать путешествие и по прибытии в охотничий домик проследить, чтобы все было приведено в готовность к приему дамы. Итак, карета загромыхала дальше, а мистер Тиль, размышляя, что вынужденная задержка дает его экономке возможность приготовить очень приличный обед, снова отправился в бар и приказал подать еще четвертинку бренди. Тем временем Аманда, оставленная выздоравливать в душной мягкости лучшей пуховой постели миссис Шит, проворно встала, втиснулась в платье из муслина с узором из веточек, которое Поуви так любезно выстирала и отутюжила для нее и которое непреклонная миссис Шит заставила ее снять, снова повязала соломенную шляпку поверх своих кудрей. Проглотив верное средство миссис Шит от тошноты, несколько ужасных минут она боялась, что ей действительно станет плохо, но сумела преодолеть тошноту и теперь чувствовала себя опять готовой к любым приключениям. Миссис Шит показала ей крутую заднююлестницу, выходившую на верхний этаж почти напротив лучшей спальни, м сжазала, что если ей что-нибудь понадобится, надо только открыть дверь и позвать, и ее тут же услышат, Аманда, узнав, что до кухни можно добраться через дверь справа в узком коридоре у подножия лестницы, а вторая дверь ведет только во двор, поблагодарила ее и повторила свое желание полчасика побыть одной. Горя нетерпением и осторожно выглядывая через задернутые шторы, она наблюдала за совещанием мистера Тиля с Джеймсом и камердинером. Рассчитав, что прошло достаточно времени, чтобы Джеймс успел отвести лошадей в конюшню и подобно хочнину найти утешение в гостинице, она застегнула на шее накидку, взяла саквояжи и осторожно вышла из спальни. Никого не было видно, и, поспешно придумывая историю, достаточно трогательную, чтобы вызвать симпатию и поддержку миссис Шит, если вдруг наткнется на нее при рискованном продвижении к двери, ведущей во двор, она начала осторожно спускаться по крутой лестнице. Звон посуды и голос миссис Шит, громко дающей указания кому-то, очевидно, занятому мытьем посуды, указывали расположение кухни. Затаив ды-хание, Аманда прокралась по оставшимся ступень-кам, осторожно подняла засов и выскользнула в щель, тихо прикрыв за собой дверь. Как она и предполагала, она оказалась во дворе. Он был окружен рядом весьма ветхих конюшен и других построек и выложен крупным булыжниксш. Желтый экипаж был поставлен в тени большого сарая, а немного далее, не более чем в шести футах от задней двери гостиницы, стояладеревенская телега с крепкой ло-шадью, впряженной в оглобли, и краснолицый парень забрасывал в нее пустые мешки. Аманда не рассчитывала на этот буколический персонаж, и мгновение колебалась, не зная, идти дальше или спрятаться и переждать. Юнец, заметив ее, выпучил глаза, уронив нижнюю челюсть и пустой ящик, который он держал в руках. Если Аманда не ожидала его увидеть, он еще более не ожидал узреть появившееся из «Рыжего льва» прекрасное видение, каким она предстала перед его изумленным взором, – Чш-ш! – скомандовала Аманда свистящим шепотом. Юнец стоял, вовсю моргая, но послушно молчал. Аманда осторожно взглянула на окно кухни.

– Вы поедете на этой тележке? – спросила она. Его челюсть отвисла еще ниже; он кивнул.

– Тогда вы позволите мне ехать в ней, ладно? – Увидев, что его глаза угрожают выскочить из орбит, она добавила: – Я спасаюсь от смертельной опасности! О, умоляю, поторопитесь и скажите, что я могу поехать в вашей тележке! Голова молодого мистера Нинфилда шла кругом, но его мать вбила ему в голову, что с господами он всегда должен быть вежлив, так что он хрипло произнес:

– С радостью, мисс!

– Не так громко, – взмолилась Аманда. – Я очень вам признательна! Как в нее забраться? Взгляд юного мистера Нинфилда медленно переместился с ее лица на платье из нежного муслина.

– Так не годится! – сказала он хриплым шепотом. – В ней была картошка, и дюжина кур, и пара бушелей хвороста!

– Это ничего не значит! Только подсадите меня туда, я укроюсь этими мешками, и никто меня не увидит. О, умоляю, скорее! Это вопрос жизни и смерти! Неужели вам не поднять меня? Задача была вполне по силам мистеру Нинфилду, но от мысли о прикосновении к такой изящной красоте он чуть не упал в обморок. Однако было похоже, что она твердо решила ехать в его тележке, поэтому он мужественно повиновался. Она была легкой, как перышко, и пахла фиалками. Подняв ее на руки с такой осторожностью, какую он применял в обращении с лучшей посудой матери, мистер Нинфилд испытал еще один приступ растерянности.

– Мне это не нравится, – произнес он, держа ее на своих мускулистых руках, как ребенка. – Вы перемажете свое хорошенькое платье!

– Джо! – внезапно позвала миссис Шит из дома. – Джо!

– Быстрее! – поторопила Аманда. Подстегнутый мистер Нинфилд сглотнул и аккуратно посадил ее в тележку, где она тотчас же улеглась на дно и скрылась от его ошеломленного взора за стенками повозки.

– Маринованные вишни для твоей мамы, Джо! – кричала миссис Шит из кухонного окна. – Я чуть про них не забыла! Подожди, сейчас я принесу тебе банку!

– Не выдавайте меня, – умоляла Аманда, пытаясь натянуть на себя пустые мешки. Мистер Нинфилд был потрясен. Миссис Шит была не только давней приятельницей его матери, но и его крестной, и он всегда считал ее доброй и благожелательной. Когда она вышла во двор, он почти ожидал увидеть, что она преобрачилась во что-то ужасное, и с облегчением нашел ее полное лицо все еще таким же добродушным, как всегда. Она вручила ему завернутую банку. наказывая не перевернуть ее.