Цена вздоха (СИ) - Саяпин Владимир

Он тогда попался деревенской ребятне, часто крутившейся у дерева. И возиться с ним не стали, забросали камнями, наставили синяков, да еще дворняг натравили, и смелые шавки, бросившиеся вдогонку, больно разодрали ногу и оставили шрам.

С тех пор Алеша обходил людей стороной. К дереву он не лез, в деревню — тем более, и, пусть с трудом, но уживаться как-то выходило. Даже после гибели матери, Алеша вместе с сестрами умудрялись выращивать пропитание, охотиться и пережить зиму. Теперь же, когда и сестры оставили мальчика, он вдруг осознал, в каком мире находится, будто впервые оглянулся. Холодно, голодно и безнадежно. Потому Алеша так отчаянно загорелся желанием отыскать цветок, ведь лишь эти случайные гости, уже спасшие его несколько раз, могут теперь помочь ему остаться в живых. И мальчику не нужно было знать о проклятии, чтобы и так понимать, что эту зиму он в одиночку скорее всего не переживет.

Хотя, вечер еще только наступает, а тьма опускается первыми сумерками, но кажется, будто уже совсем темно. Лишь небо еще немного светится мрачной синевой рядом с черным полотном земного горизонта. В темноте уже не так легко будет отыскать маленький, незаметный цветок, спрятавшийся в колючих, тонких веточках сухих кустов, под широкой листвой лопуха, и все равно мальчик не желает сдаваться.

Впрочем, его упорство вознаграждается скоро, и Алеша находит в сухих кустах маленький цветочек на коротком стебельке как раз тогда, когда окончательно темнеет. Страх начинает постепенно остывать, но мертвая, сухая земля даже и сейчас, на границе ночи, не смешивается с осенним пейзажем окружающей природы.

Алеша сознает, что должен скорее выбираться, прячет цветок в складке одежды за пазухой, но вдруг, стоит ему сделать всего пару шагов, как где-то впереди неожиданно раздается голос.

— Видали?! Мертвяк! Говорил же! Говорил!

Алеша тут же застывает.

— Да тише. — Шипит кто-то еще, и Алеша начинает различать в голосе детские черты. — А ежели заметит? Бежим, расскажем….

— Да я ему рога-то пообломаю! — Заговаривает первый громче и увереннее. — А ну, айда, у меня и кол есть! Или струсил?!

— Ничего я не струсил! — Храбрится второй.

Появляется еще один голос, и Алеша резко дергает на звук головой, стараясь разглядеть в темноте хотя бы силуэты, но ничего не различая.

— Не надо. Вы чего удумали? — Боязливо и тихо говорит звонкий, девичий голос.

— Идем, лучше позвать кого.

— Да сами управимся. Еще, глядишь, сбежит, чего доброго! — Отвечает первый, самый уверенный, громкий и самый тяжелый из голосов, в котором все равно улавливаются нотки детского звона.

А все равно, даже если и нетрудно угадать, что это такие же дети, как и сам Алеша, легче не становится. Мальчик быстро поводит взглядом, осматриваясь и раздумывая, стоит ли пытаться оббежать, но понимает, что назад бежать смысла нет, за деревом через пару десятков шагов уже густые заросли, справа тоже, а слева деревня. Если только рвануть вперед и обогнуть…. Как вдруг раздается лай, и Алеша остается на месте.

— О! Видал?! — Говорит первый, видимо, самый старший. — Даже Жучка не трусит, а ты трусишь.

— Да не трушу я! — Отвечает второй увереннее и громче.

— Тогда идем! — Спрашивает первый.

Виснет небольшая пауза, но Алеша ждет, не торопится что-нибудь сделать, и даже ни о чем уже не думает, сосредотачивая все силы, чтобы распознать каждый звук и успеть в нужный момент принять верное решение.

— Ой! — Вздыхает девичий голос. — Не надо. Ну чего вы делаете-то?

— Да пусти ты. — Отвечает первый. — Не боись, чего нам будет-то? Да со мной даже мельнику не тягаться! А ну, пусти, кому говорю!

Причитания тут же заканчиваются, хрустит сухая ветка, а впереди появляются две тени, и Алеша начинает щуриться, чтобы хоть что-то разглядеть. Шагов за десять становится можно что-то рассмотреть, но мальчик только старательнее вглядывается в черное покрывало ночи. Алеша видит, как к нему все ближе, осторожно, держа наготове какие-то палки, идут двое. Один здоровый, выше него головы на две, а второй мельче, но тоже крупнее Алеши.

Он стоит, не зная, что делать. В голове носятся мысли, как бешеный ветер, и не успеваешь понять до конца одну, как мелькает другая. Бежать или нет, в какую сторону, или лучше ничего не делать, — что ни приходит на ум, решить все равно не получается.

Вдруг, снова раздается шум, и к Алеше бросается маленькая, звонкая собачка.

— Кш! — Шипит он резко, даже не обдумав, чувствуя, как все тело начинает покалывать.

Двое впереди встают, а небольшая собачка, испугавшись, бросается обратно, заскулив, и лает уже издали, спрятавшись за спины хозяев.

На миг становится тихо. Те двое впереди перестают двигаться, но скоро тот, что крупнее, заговаривает.

— Ты, что, не мертвяк что ли?

Алеша шевелит губами, но беззвучно, не находя, что ответить.

— А ну говори, кому говорю! — Повторяет голос.

— Ничего я не мертвяк. — Отвечает мальчик.

Его голос вздрагивает, но ответив, Алеша начинает чувствовать себя увереннее и легче. Глядишь, думается ему, все само обойдется.

— Ты где вообще видел, — говорит мальчик тише, видя, что двое впереди не спешат нападать, — чтобы мертвяки ходили?

Снова повисает молчание. Те двое, кажется, и сами теряются, так что им приходится собраться с мыслями, чтобы родить что-то внятное. Но вскоре первый, тот, что крупнее, опять заговаривает.

— А кто тебя знает? — Говорит он. — Ты, вообще, кто такой-то, а?

Алеша молчит, догадывается, что от деревенских не стоит ждать добра. Но что-нибудь ответить нужно, а иначе даже представить трудно, что придет на ум этим двоим, собравшимся с палками нападать на мертвеца, за которого они приняли Алешу.

— Кто-кто, — медлит Алеша, — человек я, кто же еще?

Двое опять молчат, ждут, ничего не отвечают.

— В общем, поздно уже, — снова заговаривает мальчик, — пойду я уже, ночь….

— А ну стоять! — Тут же обрывает тот, что крупнее, поудобнее схватив палку. — Ну-ка подойди ближе, дай на тебя поглядеть.

Мальчик не успевает сделать шаг, да и не торопится, пытаясь что-нибудь выдумать, но на ум, как назло, ничего не идет. Да и тот, что впереди, сразу же продолжает.

— Только медленно, — говорит он, — ежели ты нечисть какая, то я тебе сразу башку снесу, так и знай. Понял меня?

Алеша, медлит, раздумывает, но потом все же подчиняется требованию и делает шаг вперед.

— Еще. — Велит голос.

Мальчик шагает еще раз.

— Да подойди ты уже! — Теряет голос терпение.

Становится заметно, что эти двое впереди тоже напуганы, а позади них стоят еще двое, очень близко, прижимаются друг к другу, и Алеша догадывается, что девичий голос принадлежит одной из них. Наверняка, думается ему, вторая тоже девушка, а эти двое просто не хотят выглядеть перед ними испуганными.

Беспокойство начинает отступать. Вспомнив зачем-то колдунью и встречу с ней, мальчик начинает чувствовать себя легче. Ведь и с медведем он уже повстречался, и с каким-то лесным чудищем, какого в жизни не мог и выдумать, да и волшебство уже повидал, а тут всего двое испуганных мальчишек, пусть и крупнее его самого, пусть с кольями, но такие же дети, как и сам Алеша.

— Ну! — Подгоняет голос. — Сюда иди, кому говорю.

Страх продолжает отступать, а мысли проясняться.

— Да ты палку-то убери, я и подойду. — Отвечает Алеша. — А то, кто ж тебя знает. Глядишь, ввалишь с перепугу.

— Че-го? — Протягивает голос. — Это я-то?! С перепугу?! Да ты, небось, сам уже в штаны навалил! А ну, поди сюда, кому сказал!

Но Алеша уже не робеет и отчего-то даже начинает злиться. Некому разглядеть, как тихо начинают дрожать на его спине черные отростки, да и в ночи даже колдунья с волшебником не сумели бы что-то различить, но чувства дают мальчику понять, что в нем что-то изменяется, хотя сам Алеша, впервые так выражено чувствуя гнев, ободряющий ум, легко готов поддаться его влиянию.

— Это я наложил? — Отвечает мальчик, еще пока сдерживая порывы. — А ты не наложил? Ну, вот, сам тогда и подойди.