Рай на заказ - Бернар Вербер

— Она великолепна. Ты можешь гордиться, что у тебя такая дочь.

— Мадлен тоже биолог. Но она пошла гораздо дальше меня. Представляешь, она получила Фельдмановскую премию! Моя маленькая Мадлен! Я вот никогда даже не была номинирована. А ты… Неужели ты так никогда и не пробовала по-другому?..

— Конечно, пробовала. Я тоже встретила мужчину. Но не после, а во время волнений. Это был полицейский из СRS[40]. Он сцапал меня… и мы поженились. И у меня родился сын. Он еще спит, но, наверное, скоро проснется.

— Он живет с тобой?

— Что может быть лучше, чем любящий сын, который живет вместе с матерью? Это почти примиряет меня с существованием мужчин.

— Его отец умер?

— Нет, но это же мужчина. Сама знаешь, каковы они. Не смог вынести, что я старше званием. Комплекс неполноценности. Ни с того ни с сего ушел к женщине, которую считал себе ровней, — к какой-то контрактнице!

Мария-Жозефина и Карина расхохотались. Мадлен по-прежнему стояла у окна, не сводя глаз со входа на виллу.

— А где отец твоей дочери?

— Я тоже не отличалась оригинальностью: ты нашла мужа в военной форме, а я — в белом халате. Он гинеколог.

— Ну значит, он хотя бы разбирается в устройстве женского организма.

— Как бы не так! Сапожник без сапог! Женщины были его профессией и объектом научных исследований, но ты не представляешь, что он делал вечером, когда мы…

Мария-Жозефина глазами указала Карине на Мадлен, напоминая, что та слышит их разговор.

— Хм… Твой отец был очень обаятельным мужчиной, но, скажем прямо, у него тоже был комплекс неполноценности. Он бросил меня ради какой-то медсестры.

— Тоже остался верен профессии, — вздохнула Мари-Жо.

— Быть может, именно это и заставило меня вернуться к женщинам: отсутствие воображения у мужиков. А что было потом? Ну рассказывай!

— Последний раз я видела его на фотографии!.. На сайте знакомств! Там было написано «Специалист по точке G». Вот хвастун! У меня он ее найти так и не сумел.

Обе женщины опять громко рассмеялись. Мадлен, чувствуя себя все более неловко, вернулась за стол. В этот момент за ее спиной кто-то произнес басом:

— Надеюсь, что вы, госпожа Валлемберг, не из тех, кто поступает как все.

Мадлен обернулась и подскочила от изумления.

— Знакомьтесь, это мой сын Жерар! — представила Мария-Жозефина мужчину с тщательно ухоженной бородой, в военной форме со множеством нашивок и фуражке.

Мадлен узнала его: полковник из Опера-Гарнье!

— Я же говорил, госпожа Валлемберг, что рано или поздно мы снова встретимся.

Он протянул Мадлен руку, но та не пожала ее.

— Ах да! — воскликнула Мари-Жо. — Забыла сказать! Отец Жерара служил в полиции, а он выбрал армию, хотя я сделала все, что было в моих силах, чтобы помешать ему.

Час спустя Мари-Жо и Карина разглядывали фотографии времен своей юности, а Мадлен и полковник пили кофе, сидя на значительном расстоянии друг от друга.

Наконец полковник нарушил молчание:

— Мне поступила информация из министерства. Нападение на вас организовали иностранные агенты.

Мадлен не поднимала глаз от чашки.

— Спасибо за ценные сведения.

— Проблема в том, что за вами охотятся не только они. Еще несколько стран отправили своих агентов, чтобы завладеть… вашим сокровищем.

— Я надеялась, что мне удастся сохранить все в тайне. Думала, что, если буду каждый вечер отвозить его к матери, никто ничего не заподозрит.

— Вы можете остаться здесь. Не думаю, что они доберутся сюда, но у нас есть другой повод для беспокойства. Когда я встретился с рами официально, то хотел предложить помощь от имени французского правительства. Вы могли бы в полной безопасности продолжать ваши исследования в секретной лаборатории.

Мадлен ехидно поинтересовалась:

— Чтобы спасать жизнь военным?

— Теперь дело уже не в этом. Ситуация гораздо более сложная.

Он встал, взял кофейник и предложил Мадлен еще кофе, но та отказалась.

— Я расскажу вам, что происходит. Истинное положение дел сильно отличается от того, что вам рассказывают по телевизору. — Он налил себе кофе. — В прошлом уже был совершен ряд ошибок. Соединенные Штаты чрезмерно вооружили Пакистан, намереваясь сделать его своим союзником против России, талибов и Китая. В те времена с пакистанскими президентами, скажем так, можно было иметь дело. Их ученые, занимавшиеся военными разработками, постоянно улучшали имеющееся у страны вооружение. Они создали чудовищную по силе бомбу под названием «Big Crunch» [41]. Профессор Кан, возглавлявший проект, сбежал из центра ядерных исследований и рассказал о том, насколько мощен этот новый вид оружия массового поражения. Большой взрыв породил Вселенную. Большое сжатие разрушит наш мир.

— Какая польза одной стране, если весь мир погибнет?

Полковник пожал плечами:

— Хуже всего то, что практически все страны, располагающие ядерными технологиями, помогли им создать эту мерзость.

— И только ради денег?

— Конечно. Каждое государство руководствовалось логикой: «Если мы откажемся им помочь — то есть откажемся от выгодной сделки, — это все равно сделает другая держава».

— Они сами сплели веревку, на которой их повесят.

— Обычная недальновидность. Они видели лишь ближайшую выгоду и не задумывались о последствиях. Все было в порядке, пока у власти находился относительно здравомыслящий президент, но затем произошло успешное покушение на премьер-министра Али Пешнавара.

— Взрыв в машине?

— Совершенно верно. Премьера сменил руководитель секретных служб, генерал Ахмед Хасан, талиб, перешедший на сторону правительства. Впрочем, меньшим фанатиком он от этого не стал. Ведь и талибов он предал потому, что считал их… слишком умеренными. Он сразу получил важный пост в пакистанских секретных службах, благо знает он это дело в совершенстве. Далее последовала череда новых предательств, и в результате хорошо спланированной серии заговоров Хасан поднялся на вершину пакистанской политической системы.

— Он стал новым главой переходного правительства?

— Да. После того как убил своего предшественника. Чужими руками, разумеется.

Мадлен постепенно начинала понимать.

— А вот о чем широкая общественность не знает: Ахмед Хасан обречен, у него рак в последней стадии, и свои последние силы он тратит на то, чтобы достичь единственной ужасной цели. Бывший талиб остался непримиримым сторонником исламского фундаментализма, впрочем, он никогда и не отрекался от своих воззрений. Он убежден, что человечество должно очиститься от скверны и вознестись в рай. Вместе с ним. Он собирается устроить самоубийство, в которое будет вовлечена вся планета. Такова печальная реальность.

Мадлен судорожно сглотнула:

— Почему же вы не остановили его раньше?

— Хасан — политический гений. Мы думали, что им можно манипулировать. А оказалось, что это он манипулировал нами.

— Устройте на него покушение, так же как он поступал со своими жертвами. В лучших традициях этой страны.

— Невозможно. Он заперся в бункере. У него крайняя степень мании преследования.

— Пусть его убьет кто-нибудь из его генералов.

— Он полностью контролирует все свое окружение, так что никто не сможет его свергнуть.

— И он действительно хочет, чтобы все погибли?

— Число терактов в Индии растет с каждым часом. И никто о них не говорит, потому что на этот раз все слишком серьезно.

— Я не понимаю…

— Сталин говорил: «Когда убивают одного — это трагедия, когда убивают миллион — это статистика». Теперь уже речь не о трагедиях. По каким-то неведомым причинам генерал Ахмед Хасан любит смерть. Свою и всего человечества.

Мадлен встала и снова подошла к окну.

— Я не знала, что все зашло так далеко, — глухо произнесла она.

— Даже если нам удастся удержать индийские власти от эскалации конфликта, пакистанские военные, действующие по указке Хасана, будут выдвигать все новые непомерные требования. А самому Хасану нечего терять. Он знает, что обречен.

— И что теперь? Миллионы должны разделить судьбу одного сумасшедшего самоубийцы?!

Жерар печально улыбнулся:

— История доказывает обратное.

На диване у них за спиной Карина и Мари-Жо сидели держась за руки.

— Мне так тебя не хватало! Но я не решалась разыскивать тебя…

Полковник отвернулся.

— Меня зовут Жерар, — сказал он, протягивая Мадлен руку.

На этот раз девушка с жаром пожала ее:

— Мадлен. Прошу прощения за мать. Она всегда была… Как бы это сказать… Слишком молода душой.

— Кажется, им хорошо вместе. Адаптация к необычным обстоятельствам. Полагаю, это одна из тем ваших исследований?

Они вышли на кухню, и Мадлен вновь запустила кофеварку.