Гениальность и вырождение - Вильям Гирш

Разумеется, каждый волен выбирать себе какие ему угодно развлечения, но публичное выступание чудо–детей имеет ещё другую сторону, которую врач по нервным болезням обязан осветить.

Мы видели, какое огромное значение имеют для развития гениев воспитание и впечатления детства. Теперь представьте себе жизнь современного чудо–дитяти и переживаемые им впечатления. Вместо того чтоб оградить его мудрым воспитанием от вредных последствий тщеславия и всеумерщвляющего самодовольства, такое дитя увешивается орденами и медалями, а восторженная толпа ежевечерно аплодирует ему. Вместо того чтобы развивать его детскую душу и оберегать её от вредных влияний, мы в зародыше умерщвляем в нём все благородные ощущения, притупляем все чувства отвратительной лестью и рекламой.

Благодаря такому дурному обращению, – дурным воспитанием этого уже нельзя назвать, – большинство этих детей, к сожалению, впоследствии гибнет. Им ведь не сказали, что и гений может достигнуть высот Парнаса лишь прилежанием и трудом. Они считают себя и своё исполнение совершенством. Но лишь только они скидают свои детские сапожки и заменяют курточку фраком, ореол исчезает, и тогда оказывается, что развитие гения значительно потерпело. Образование характера несовершенно, психическое равновесие нарушено и чудо–дитя стало ничтожеством. Пора, давно пора, чтобы здравомыслящие люди восстали против неслыханного злодеяния, совершаемого над такими детьми тщеславными, корыстолюбивыми родителями и бессовестными предпринимателями, усматривающими в гениальном ребёнке лишь средство для наживы.

Защитники этого гнусного злоупотребления гениальностью часто указывают на то, что Моцарт, Бетховен и Мендельсон также выступали в качестве чудо–детей, но это возражение крайне глупо. Это также логично, как если бы добросовестному врачу, назначающему ребёнку хорошую, укрепляющую пищу, ответили: «Ах, что вы, масса детей стали сильными и здоровыми людьми, несмотря на дурное и недостаточное питание, поэтому детей можно смело плохо питать. Кроме того, у сказанных гениев дело обстояло несколько иначе, чем у нынешних чудо–детей. У Моцарта был очень разумный отец, который, несмотря на публичное выступление сына, сумел по тогдашним обстоятельствам дать ему отличное воспитание. Учитель Мендельсона, старый Цельтер, всегда стремился сохранить своему ученику детскую скромность и оградить его от самовосхваления. Затем, сколько вообще эти дети в своё время публично играли в сравнении с деловыми поездками современного чудо–дитяти? Но как бы то ни было, благоприятного влияния эти поездки не оказали ни на Моцарта, ни на Бетховена. Моцарт всю жизнь страдал чрезвычайной нервностью и умер в лучшем возрасте от мозговой болезни. О вредном влиянии, оказанном печальной юностью Бетховена на образование его характера, я уже говорил.

Многие указывают на то, что гениальные дети из бедной среды не могут иначе приобрести средств для рационального воспитания, как путём подобных концертных поездок. Если это правда, то она служит печальным знамением времени, и было бы уместно подумать об устранении этого зла. В Америке, «стране долларов», кроме общества покровительства животным, имеется ещё общество покровительства детям, которое ещё недавно запретило публичные концерты одного чудо–дитяти, прибывшего из Германии для загребания долларов. Один американский филантроп отправил чудо–дитя обратно на родину, снабдив его значительной суммой денег, которые были переданы отцу под тем условием, что дитя получит основательное воспитание, и не будет выступать публично, пока не достигнет возмужалости.

ИСТЕРИЯ НАШЕГО ВРЕМЕНИ

В то время, как мы до сих пор занимались главным образом психологическим исследованием отдельных индивидуумов, мы переходим теперь к рассмотрению тех крупных общих явлений, которыми неоднократно характеризовались определенные исторические периоды.

Я уже несколько раз упомянул о том влиянии, которое умственные болезни издавна производили на все отросли человеческого творчества, даже на всё человеческое развитие. Дело шло при этом, однако, всегда о влиянии отдельных индивидуумов, например, слабоумных радетелей народных нужд, помешанных пророков или страдающих нравственным безумием римских императоров. Кроме этих отдельных явлений имеется ещё форма умственного заболевания, касающегося не только отдельных индивидуумов, но проявляющегося эпидемически, поражающего целые массы и таким образом влияющего на мировоззрение и развитие целых народов.

Правильное ознакомление с подобными состояниями не бесполезно для общества, потому что этим, как мы увидим, уже указывается путь к улучшению и помощи, а потому задача современной психиатрии заключается не только в лечении отдельных больных, но и в наблюдении за обществом, особливо же в наблюдении за тем явлением, которое называют истерией времени.

Это довольно широко распространённый взгляд – что нервные болезни, в особенности истерия, страшно увеличились за последние десятилетия и что они непрерывно продолжают возрастать. Во всех культурных странах, слышим мы, во всех слоях населения обнаруживается нервная слабость, о которой нашим предкам ничего не было известно. Неврастения и истерия, подобно эпидемии, распространяются, поражая одинаково низшие и высшие классы населения. Образованному классу грозит гибель от полной нервной расшатанности. «Куда это поведёт?», «Чем это кончится?». Так вопиют некоторые озабоченные пророки, видящие уже перед собой разверзшуюся пропасть, готовую проглотить слабонервное человечество.

Рассмотрим же причины, подающие повод к таким опасениям. Чем собственно доказывается чрезвычайное распространение нервных болезней и постепенно возрастающее вырождение цивилизованного человечества. Прежде всего статистикой. Здесь дело идёт о числах, а числа – это незыблемые факты, непреложные истины! Конечно! – но при одном условии: их нужно правильно понимать.

Если, например, статистика показывает, что в заведениях для умалишённых имеется больше больных женщин, чем мужчин, то что из этого следует? Что помешанных женщин вообще имеется больше, чем помешанных мужчин? Вовсе нет. Ближе ознакомившись с делом, мы находим причину в большей смертности среди помешанных мужчин по сравнению с женщинами. Если статистика домов для умалишённых показывает увеличение количества поступающих туда больных, не находящееся ни в каком отношении к увеличению населения, то было бы весьма поверхностно заключить из этого о соответствующем увеличении душевных болезней вообще. Прежде всего эта статистика свидетельствует лишь, что число больных в заведениях значительно увеличилось. Если же принять во внимание успехи психиатрии, если сообразить, что множество больных, лечившихся перед тем на дому без всякого успеха, теперь с хорошим результатом пользуются в заведениях, где от них устраняются вредные влияния обыденной жизни и где имеется больше средств для рационального лечения, чем при домашней обстановке, — то можно будет спокойнее отнестись к кажущемуся огромному увеличению умственных заболеваний.

Важный статистический материал для нервных болезней доставляют многочисленные поликлиники в больших городах. Всякий, кто хоть сколько–нибудь знаком с этим делом, знает, что многие из пользуемых там больных вообще не прибегли бы к врачебной помощи, если бы им пришлось заплатить за совет врачу, как это бывало в «доброе старое время», когда будто бы ещё не было нервных болезней. Наши бабушки так же страдали ими, как современные женщины; они только не обращались тотчас же к врачу, а потому не доставляли статистического материала для доказательства сильного распространения нервных болезней.

Так как в поликлиниках для нервных больных дело очень часто идёт о хронических недугах, тянущихся иногда целые годы, то больные, пользуясь в течение долгого времени в какой–нибудь поликлинике, нередко чувствуют желание переменить врача. Таким образом многие больные оказывают честь своим посещением всем имеющимся в их местности поликлиникам и тем значительно обогащают статистику.

Мы видим, стало быть, как осторожно должно отнестись к этим статистическим указаниям и какое значение можно им придавать.

Но к чему, спросят некоторые, вообще статистика? Разве нервная расшатанность не обнаруживается во всех областях человеческой деятельности? Разве современное искусство и литература не продукт общей нервной слабости?

Одним из главных представителей этого взгляда является Макс Нордау, в глазах которого большая часть культурного человечества находится в состоянии психического вырождения, который «в высших слоях населения больших городов» видит лишь «полную страданий больницу». Искусство, поэзия и философия нашего времени образуют–де собой лишь воплощение вырождения и истерии.