В шаге - Юрий Никитин

– Да, пожалуйста. Вас-то каким ветром сюда?

Константинопольский красиво сел, прямой и весь приятный, даже во всех отношениях приятный, костюм вне всякой критики, из кармашка уголком белоснежный накрахмаленный платочек, а сам живое воплощение той интеллигентности, когда поневоле вспоминаешь Чехова и его время с извозчиками и тросточками.

– Был в вашем НИИ, – пояснил он, уточнил, – вашем бывшем, сейчас у вас свой, поздравляю. Потом ещё в их скверике посидели, долго беседовали…

– О науке? – уточнил я с едва прикрытым ехидством.

Он сказал мирно:

– О мировоззрении. Это объединяет всех людей на свете.

– И разъединяет, – уточнил я.

Подошла официантка со старомодным блокнотиком в руках, он повернулся к ней всем корпусом.

– Один кофе и один булочка. Спасибо!

Девушка улыбнулась старой шутке и ушла, кокетливо двигая высоко вздёрнутыми ягодицами.

Он повернулся к нам и сказал серьёзным голосом, но с той же неизменно приятной улыбкой:

– Я отношусь к своей работе со всей ответственностью. И к тому, что в обществе. Наука ежедневно что-то открывает, продвигает, разрабатывает! Всё мчится с такой скоростью, что сами разработчики уже не знают, что там дальше… но всё же, вынужден заметить, надо разбираться в этом калейдоскопе. Надо! Иначе человечество и не заметит, как улетит в пропасть…

Ежевика спросила задиристо:

– И замечаете?

– Стараюсь, – ответил он скромно. – В меру сил. Сейчас вот мне поручили участок научного поля, где начался усиленный штурм человеческого сознания с помощью нейролинка. Штурм, где не считаются с жертвами и рисками.

– И что, – спросила она враждебно, – вы вроде надзирателя?

Он приятно улыбнулся.

– Шутите?.. Я как раз для помощи. Сейчас этика важна как никогда. Раньше даже очень-очень злой человек мало что мог сделать, чтобы навредить человечеству, а сейчас с помощью новых технологий… ого-го! Говорят, вирус «Кальпа» создал парень, обиженный на девушку, что бросила?.. А его поступок привёл к обрушению целой отрасли по всей планете! И убытку в два триллиона долларов!

Она сказала всё ещё враждебно:

– Значит, всё-таки в качестве надзирателя?

Подошла официантка, на подносе чашка с парующим кофе и аппетитно пахнущей булочкой.

Константинопольский поблагодарил кивком, с приятной улыбкой повернулся к Ежевике.

– Надзиратели возможны где угодно, но только не в Академии наук. Я для помощи. Чтобы не дать увлечённым учёным завести себя и нас всех в пропасть.

– Вы нейрологик? – спросила она. – Специалист по неокортексу?

Он ответил так же мягко:

– Я специалист по этике. Докторская по усложнению этических компонентов от Аристотеля до наших дней.

Она сказала разочарованно:

– Даже не биолог…

Он улыбался глазами, мягкой речью, всеми манерами и даже элегантным костюмом, очень старомодным, но в то же время как бы оставаясь в тренде этого сезона.

Как и этика, мелькнуло в моём неокортексе, хотя из-за эмоциональной составляющей может прокатиться и по спинному. Нечто старинное, но продолжающее развиваться, в то время как всё остальное из тех времён сгинуло, вроде очень важного тогда ораторского искусства.

Я искоса поглядывал, как этот председатель Совета по этике обращается с ножом и вилкой, всё элегантно и красиво, словно позирует для передачи о хороших манерах императорской семьи.

В какой-то момент Константинопольский задержал в руке надкусанную булочку, взглянул на Ежевику, тут же перевёл взгляд на меня.

– Мне кажется, – сказал он самым благожелательным тоном, – нам стоит общаться чаще. Одно дело читать сухие сводки о вашей работе, совсем другое слышать лично от вас.

Ежевика снова опередила меня, молодым женщинам задиристость чаще сходит с рук, хотя по законам вроде бы всё ещё как равны:

– А вы поймёте?

Константинопольский снова усмехнулся, этот специалист по этике вообще улыбается часто, зубы безукоризненные, и когда показывает хотя бы край, выглядит доброжелательнее и моложе, что, понятно, знает и этим пользуется.

– Не всё, конечно, – ответил он ровно, – мелочи меня не интересуют. Я имею в виду детали не интересуют. Важнее, какие общие цели преследуете, чего ожидаете, что вас тревожит… если, конечно, тревожит.

Я насторожился, это уже намёк, дескать, учёных ничего в мире не тревожит, кроме своих изысканий, для них пусть хоть весь мир сгорит, лишь бы эксперимент удался. Слышал-слышал много раз не только от конкурентов, что заинтересованы притормозить, но и от простого и очень простого народа дворников, укладчиков асфальта и прочих гуманитариев.

– У всей науки общие цели, – ответил я нейтральным голосом, – дать человечеству счастье.

Константинопольский произнёс приятным голосом:

– Наука непогрешима, согласен, но учёные часто ошибаются.

– Но мир меняется, – напомнил я, – благодаря науке.

Он обронил со вдохом:

– Мы живём в мире ядерных гигантов и этических карликов. И всё из-за перекоса в сторону науки. Вынужденного, понимаю. Атомная гонка, противостояние, всё для победы, за ценой не постоим… Но развивать одни мускулы для общества опасно. Наука, кстати, всего лишь мускулы, а не мозг, как уверяют ваши высоколобые… хотя не думаю, что у гуманитариев лбы ниже.

Сердце моё начало постукивать чаще, как при виде надвигающейся опасности, но ответил я так же ровно:

– В мире уже не просто неспокойно, как говорили в старину лет десять назад. Сейчас борьба за выживание не между людьми, а между странами. Слабых затопчут. Победит та, где введут нейролинк четвёртого поколения раньше всех… с некоторым отрывом.

– Но это же будет… тотальный контроль?

Голос Константинопольского прозвучал настолько патетически, что Ежевика воззрилась с неподдельным изумлением, словно он на сцене Большого театра пустил петуха.

– А сейчас, – уточнила она сладеньким голоском, – его нет?

– Будет хуже, – пообещал Константинопольский. Он задержал чашку в руке у рта, взглянул поверх края остро поблёскивающими глазами. – Человек вправе иметь тайны и право на их неприкосновенность!..

Я возразил вежливо:

– А если этот человек в кладовке создаёт вирус, что уничтожит человечество?..

Он воскликнул:

– Ну что вы всё про этот вирус!.. Психопатов нужно мягко отлавливать раньше.

– Как? – прервал я. – Проще всего с помощью тотального контроля. Ни один псих не скроется!..

Он сказал книжно:

– Повышать общую культуру населения!.. Больше денег выделять медицине, а не всяким там космосам…

– Насчёт денег медицине согласен полностью, – ответил я, – но история учит, что, как только слезли с деревьев или вышли из пещер, пришлось поступиться частью личных свобод. Чтобы жить в обществе. А чтобы войти в общество развитое, надо урезать личные свободы ещё больше.

Ежевика поглядывала то на одного, то на другого, сама хотела бы сказать то же самое, но я всё же формулирую быстрее и чётче, потому лучше мирно сопеть в две дырочки и наивно хлопать глазками, такие женщины нравятся мужчинам больше.

Константинопольский красиво отправил в рот последний ломтик булочки, прожевал и только