Солдат - Василий Сахаров

– Ха, – усмехнулся я, – а чего в этот раз оплошал?

– Там личное, – голос купца был невесел. – Перешел дорогу одному местному начальнику, думал, что все схвачено, но не угадал и вот, я здесь, вместе с тобой, – он замолчал, встал и хлопнул меня по плечу. – Готовься, кто-то идет. На тебя одна надежда, сержант, и если сейчас не выгорит, то хана нам, мне завтра, а тебе в течении месяца.

– Не дрейфь, прорвемся. Давай к стене становись.

Татарин согнулся в поясе и прижался к стене. Секунды тянулись медленно, я был готов прыгнуть вверх, и вот, вниз упала веревка, скрученная из шпагата.

– Торгаш, – раздался голос надзирателя, – бери пакет, там еда для тебя, и свою половину, я уже забрал.

– Сейчас, – просипел Чингиз, и шикнул на меня, мол, не зевай, действуй.

Тянуть было нельзя, тут он был прав. Я вспрыгнул на спину Чингиза, который охнул от натуги, в еще одном прыжке схватился за веревку и, не обращая внимая на то, что она режет мне руки, пополз вверх. Благо, надо было всего метр преодолеть, это два рывка, и я успел до того, как Султан, почуявший напряг, выпустил веревку из рук.

– Ты чего это? – произнес он в недоумении, обнаружив, что я стою напротив него.

– Ничего, – ответил я и резким отработанным на тренировках ударом кулака в горло, сломал ему кадык.

Султан рухнул наземь, а я его еще и придержал, чтоб шума лишнего не было. Оглянулся, ни черта не видать, нахожусь в каком-то дворе, людей рядом нет, и только где-то невдалеке, звякнула цепь и глухо заворчала псина. Ноги тряслись как у паралитика, и первое желание было бежать стремглав, ни о чем уже не заботясь. Однако, я не один, есть напарник, и значит надо его вытаскивать. Найдя лестницу, стараясь не шуметь, опустил ее вниз и, спустя всего несколько секунд, помог торговцу выбраться наружу.

– Надо же, – прошептал парень, – все-таки получилось, и ты меня не бросил. Пошли отсюда, пока стража не сменилась или патруль мимо не прошел.

Огородами мы прошли к лесу и, двигаясь вдоль опушки, вышли к дороге на Верхоречье. Здесь нас уже ждали два мужика с тремя вьючными лошадьми в поводу. Это был дядя Чингиза, знатный купец Марат Сафиулин и его сын. На то, что их родственник был не один, мне они ничего не сказали, и мое появление, восприняли как должное. Лошадей они нам не дали, как я ожидал, и о чем они говорили с Чингизом, был не в курсе, разговор шел на их родном языке, но вот одежду и еду нам выделили. После этого, наши пути разошлись, Сафиулин повернул лошадей на Симферополь, туда, куда он изначально и направлялся, а мы, лесными тропами направились в его усадьбу, расположенную в горах.

Глава 14.

Кубанская Конфедерация. Керчь. 07.04.2058.

Следак СБ, худой и жилистый капитан в сером френче, наподобии того, какой любил носить начальник его ведомства генерал Терехов, имитируя бешенство и брызгая мне в лицо слюной, кричал:

– Ты, сука, признавайся, говнюк, за сколько родину продал!?

– Хлоп! – звук пощечины разнесся по допросной комнате.

Голова моя дернулась, и я уже привычно произнес:

– Требую встречи со своим командиром батальона, подполковником Еременко, или командиром роты капитаном Черепановым. Они знают, при каких обстоятельствах я попал в плен к караимам, и могут поручиться за меня. Согласно гвардейского устава, подписанного президентом Конфедерации, каждый гвардеец имеет на это право, и я прошу его мне предоставить.

Капитан изобразил скуку и усталость, присел за стол и направил мне в лицо лампу яркого света. Складывалось впечатление, что он не хотел мне навредить, а добивался от нашего общения какой-то определенной цели, и проверял меня по одному ему известным тестовым программам.

– Дурак ты, сержант, – он закурил и выпустил под потолок огромный клуб дыма. – Мой тебе совет, сознайся. Дадим тебе десять лет, отработаешь на благо общества в колонии и живи тихо мирно. А то ведь, выведем во двор, расстреляем и всех делов.

– Мне не в чем признаваться.

– Как знаешь, – капитан менял маски на лице одну за другой, и теперь изобразил внимание и спокойствие, физиогномист, блин. – Давай сначала, свою сказку рассказывай.

– Во время вылазки в лес, был контужен близким взрывом вражеской гранаты, когда очнулся, попытался пройти к своим, но был захвачен в плен. Меня доставили в Бахчисарай и посадили в зиндан.

– Допрашивали?

– Нет.

– Почему?

– Не знаю, но как говорил Чингиз, все ответственные лица находились на побережья, и им было не до меня.

– С Керимовым мы еще разберемся, и на него не ссылайся. За себя отвечай.

– Слушаюсь.

– Продолжай, сержант, – капитан затушил папиросу в переполненной пепельнице и выжидательно уставился на меня.

– Мы сбежали.

– Кто был инициатором побега?

– Керимов, но и я об этом думал.

Безопасник вновь сменил маску и ехидно усмехнулся:

– Ну-ну, этот прием внедрения своего агента на вражескую территорию нам знаком. Дальше.

– Мы выбрались из зиндана.

– Что ты, говоришь, с охранником сделал?

– Я его убил.

– Это точно?

– Точнее не бывает и с перебитой гортанью да сломанной шеей, не живут, – теперь уже я усмехнулся.

– Куда из Бахчисарая направились?

– На юго-восток, в усадьбу купца Сафиулина, в горах за поселком Шахты. Зиму пересидели, а чуть снег таять начал, так и в путь двинулись.

Капитан приподнял руку, остановил меня и сверился с бумагами, в которых еще во время прошлого допроса, писарем были описаны все мои похождения.

– Хм, без ошибок шпаришь, сержант. С кем контактировал после выхода в расположение войск Конфедерации?

Контактировал я с радистом из Второго батальона морской пехоты, который участвовал в высадке на Инкерман, узнал меня и помог связаться со штабом моего подразделения, но капитану этого знать не надо, а то парню, который мне поверил, влетит по первое число, да и мне, пользы от того никакой не будет. Надо было отвечать то, что я и до того говорил:

– Только с бойцами из боевого дозора и вашим оперативником, который у морпехов в Горностаевке при штабе батальона находится.

– Допустим.

– Тук! Тук! Тук! – в дверь допросной комнаты настойчиво постучали.

– Да, войдите, – следователь недовольно поморщился.

На пороге появился разводящий караула, старшина из морпехов, а за ним, горой возвышался Еременко. Ура, товарищи! Ко мне на выручку подошла тяжелая артиллерия.

– Что за херня? Почему посторонние на территории? – заорал капитан на старшину.

Наш комбат прошел внутрь, дверь за собой закрыл и представился:

– Подполковник Еременко, Четвертая гвардейская бригада, батальон спецназа, – он кивнул на меня, – командир этого сержанта.

– Капитан госбезопасности Стахов, – представился следователь. – Как вы проникли на территорию гарнизонной гауптвахты?

Комбат взял от стенки еще один стул, поставил его к столу, присел и пояснил:

– Согласно уставу гвардии, меня пропустят везде, где службу несут гвардейцы, и совершенно неважно, из какой они бригады. Поэтому, не надо на разводящего и караул зло таить, товарищ капитан.

Было заметно, что Стахов занервничал, но постарался этого не показать:

– Зачем вы здесь, товарищ подполковник?

  – Хочу своего бойца забрать. Разумеется, если его ни в чем не подозревают.

– А если подозревают?

– Останусь здесь до тех пор, пока не будет окончено дознание.

– Следствие может продлиться очень долго.

– Не беда, можно вызвать кого-то из офицеров батальона и вместо меня, на допросах будет присутствовать он, и если нам покажется, что дело затягивается или следователь необъективен, то мы обратимся непосредственно к президенту Симакову. Итак, капитан, вы, как следователь, готовы выдвинуть какие либо обвинения против сержанта Мечникова?

– Безопасник поворошил стопку бумаг на столе, вновь поморщился и ответил:

– Нет.

– Я могу забрать своего бойца?

– Через полчаса, как только будут оформлены все бумаги. А сейчас, я прошу вас покинуть мое рабочее место, товарищ подполковник.

– Без проблем, – Еременко подмигнул мне и покинул комнату.

Мы вновь остались с капитаном наедине, он вздохнул, и принял, наверное, свой самый обычный вид. Теперь передо мной сидел не бешеный следак, выбивающий у меня признание и не скучающий, мать его так, интеллектуал, а самый обычный офицер, который тянет службу на самой окраине нашего государства.

– Что ж, повезло тебе сержант, – он положил передо мной стандартный бланк, отпечатанный на пишущей машинке, – подписывай.

– Это что?

– Бумага, согласно которой, ты не имеешь жалоб и претензий к органам следствия.

– Между прочим, вы меня били, товарищ капитан.

– Да, ладно тебе, сержант, пяток пощечин не в счет, перетерпишь. Сам знаешь, как настоящие допросы проводятся, ты ведь не абы где, а в спецназе служишь. Знаешь ведь?