Адвокат ангела, или Дважды не воскресают - Екатерина Гринева

– Да. Все было просто отлично, – скороговоркой выпалила я. Берн, к счастью, совершенно не помнил, что он полностью вырубился под влиянием снотворного и никакого секса между нами не было.

– Тогда я жду звонка, киска!

– Пока.

Я выскочила пулей из дома, только чтобы оказаться подальше от Берна, чей самодовольный вид и игривая фамильярность в сочетании со вспышками жестокости приводили меня в бешенство. Если б я осталась в его доме еще хоть на минуту, я бы взорвалась, как ракета, и выложила бы ему все, что я о нем думаю, или съездила бы ему по физиономии. Так что мой быстрый уход был гарантией несостоявшегося скандала.

Было уже темно. Резкий порыв ветра чуть не сбил меня с ног, я подняла воротник плаща и прибавила шагу, и я поняла, какую я совершила оплошность. Я же приехала к дому Берна на его машине! Надо было попросить его подбросить меня до ресторана, где осталась моя машина.

Но возвращаться к Берну мне не хотелось. Я стояла и размышляла: как мне поступить? И тут я подумала, что могу обратиться с этой просьбой к нашему ближайшему соседу, жившему неподалеку. Пару раз я сталкивалась с ним. Это был одинокий вдовец, пять лет тому назад похоронивший свою жену. Дети его выросли и приезжали к нему на праздники. А так он жил один, практически не вылезая из гаража. Машины были его страстью и хобби. Он покупал старые марки и чинил их своими руками.

Я не успела сделать и нескольких шагов, как зазвонил сотовый. Вытащив мобильный из сумочки, я посмотрела на экран дисплея. Номер был мне незнаком.

– Алло! Вам удалось скопировать файлы?

Я пригнулась и посмотрела по сторонам. Неужели за мной все-таки следили?! Мои зубы чуть не застучали от страха, и я с трудом справилась с приступом волнения.

– Я же сказала, как только сделаю это – сразу позвоню.

В трубке раздался какой-то щелчок, и я подумала, что нас разъединили, но услышала требовательное:

– Алло!

– Да, да, я вас слушаю. Я вам перезвоню!

– Я понял, – в голосе послышалось легкое раздражение. – Я это уже слышал. Я спрашиваю: как скоро вы сделаете то, о чем мы договаривались? Время идет, – с некоторым нажимом произнес мой собеседник.

– Я понимаю. Все будет сделано в ближайшее время.

На том конце повесили трубку, и наш разговор оборвался.

Конечно, я играла в опасную игру. Если за мной следят, то они поймут, что я сблефовала. Но сказать правду я не могла. Ведь я не обговорила условия: где и при каких обстоятельствах мне передадут Лизу? Хотя если за мной следят, то на меня могут в любой момент напасть и отобрать сумку, где лежит флэшка с файлами Берна.

Я побежала вперед, лавируя между кустами и деревьями. Отяжелевшие от сырого воздуха ветки хлестали меня по ногам и по лицу, но я неслась, ничего не замечая. Бежать на шпильках было неудобно, и вскоре я поскользнулась и упала на землю, приземлившись на пятую точку.

Я испуганно замерла. Впереди горел свет, я была уже почти около дома нашего соседа, Нильса.

Я поднялась и, чуть прихрамывая, быстро пошла на огонек, придерживая рукой сумку на плече. Бедняга Нильс едва не упал в обморок, увидев меня, измазанную в грязи и с клацающими от страха зубами. Он предложил мне стакан чаю, от которого я не отказалась. И за чаем, в этой уютной кухне, снизу доверху заставленной моделями его любимых машин, я немного оправилась от своего страха, который еще несколько минут назад гнал меня вперед, как загнанного зверя. Нильс прибил на стены кучу деревянных полочек, на которых и расставил свои машинки в строго определенном порядке. В этом было некое ребячество, но – безобидное и доброе. Да и сам Нильс напоминал волшебного гнома из детских сказок. У него был открытый, бесхитростный взгляд и добродушная улыбка, которая внезапно появлялась на его лице и так же быстро пропадала. Время от времени он кашлял в кулак и потирал переносицу указательным пальцем.

Я изложила ему свою просьбу, и он согласился подвезти меня до города. Всю дорогу он болтал, рассказывая мне о новостях города, о шведской королеве, грядущих праздниках и экономическом кризисе. Однако Нильс старательно обходил тему моих отношений с Берном, и я его понимала. Это не Россия, где тебе могут открыто выразить сочувствие и поддержку. Здесь чужаков не любят и не принимают. Согласиться подбросить меня на машине – это одно, а посочувствовать тому, что у меня отняли ребенка, – другое. Хотя нас никто не мог видеть или слышать, но все равно эта тема была под запретом, и мы не поднимали ее.

Я обратилась к нему, потому что другие соседи были намного хуже. Они присутствовали в зале суда и выражали свою поддержку Берну. Была бы их воля – они бы закидали меня камнями, как ведьму в Средние века. Поэтому я выбрала Нильса: он – единственный, кто соблюдал в этой ситуации твердый нейтралитет.

Нильс довез меня до ресторана «Лесной тролль» и на прощание пожелал мне – «смотреть в будущее с оптимизмом и не терять надежды, ведь Господь милосерден и никогда не оставляет нас». Все это здорово смахивало на миссионерскую проповедь, а я, похоже, была заблудшей овцой, которую Нильс хотел обратить в свою веру.

Вряд ли я могла оправдать чаяния Нильса: надеялась я всегда только на себя, а в помощь свыше не верила.

Пошел мелкий моросящий дождь. Я нашла свою машину на том же месте, где и оставила, села в нее и включила зажигание. Потом медленно поехала, предварительно включив «дворники». Спустя некоторое время дождь усилился, струи воды стекали по стеклу, методично барабанили по капоту и багажнику машины. Все вокруг заливало дождем… Я неожиданно вспомнила рисунок Лизы: девочка с собакой под косыми штрихами ливня. Страшно захотелось курить, но сигарет у меня не было. Я ехала и прислушивалась к сотовому. Мне почему-то казалось, что тот мужчина, которому так были нужны файлы из компьютера Берна, позвонит еще раз.

Но он не позвонил.

Родька сидел на первом этаже в кресле и просматривал газеты. Кажется, это стало его любимым занятием. При моем появлении он сложил газету и широко улыбнулся:

– Я уже думал, что ты поселилась у своего мужа.

– Отлепись, – бросила я, поднимаясь по лестнице.

Но Родька просто так отставать от меня не собирался. Только я скинула грязный плащ и приготовилась снять платье, как в дверь постучали.

– Можно? – раздался Родькин голос.

Орать или поднимать шум мне не хотелось, и потом, я помнила, каким Родька мог быть настойчивым, когда ему что-то требовалось. В данном случае ему хотелось поговорить со мной…

– Входи! – буркнула я.

Он вошел и, увидев меня, присвистнул:

– Шикарное платье!

– Тебе что-то нужно?

– Нет. А что?.. – неожиданно нахохлился он. – Я уже не могу на тебя посмотреть?

– Не можешь!

– Ну ладно, не хочешь – не надо. Другая была бы рада… – Свою мысль он не закончил и сел на стул, придвинув его почти вплотную к кровати, на которой расположилась я. – Рассказывай: что, как?

– Все, что хотела, я cделала. Файлы у меня в кармане.

Родька вновь тихонько присвистнул. Раньше это была одна из его любимых привычек.

– Не свисти, хозяйка услышит.

– Не буду. – Родька поднял вверх руки. – Ну, ты молоток! Не ожидал от тебя! Раньше ты была такой пай-девочкой… А сейчас уже клевый мухлеж проворачиваешь. Недооценивал я тебя! И где мои глаза были прежде?

– На затылке. Ты собирался меня втянуть в свои сомнительные делишки и на трафик поставить? Чтобы я по соседству с тобой в камере ночевала? Спасибо! Не надо мне такой заботы.

– И что ты будешь делать дальше? – Родька не спускал с меня внимательного взгляда.

– Что, что! Звонить этому товарищу, как-то связываться с ним. Мне – Лиза, ему – документы. Как договаривались.

– А что же ты тогда тянешь? Звони прямо сейчас!

– Лучше завтра, с утречка.

– Ну, смотри. Как с мужем-то?

– Что с мужем? – не поняла я.

– Секс был по всем правилам? Или как?

– А тебе-то что?!

– А может, я ревную! – Родька пересел ко мне на кровать и взял меня за руку. – Может, я тебя каждый день в тюряге вспоминал! Какая у нас с тобой любовь жгучая была и страсти плескались через край. Разве ты забыла? – Его пальцы тихонько поднимались по моему локтю вверх, к плечу.

– Родь, – устало сказала я, – я тебе, по-моему, все объяснила, что мы с тобой теперь просто друзья. И все. Что было, то было. Смешно прокручивать эту пластинку снова спустя столько лет.

– Былая любовь не угасает, – Родька по-прежнему держал мою руку в своей. – И вообще…

Такие попытки сближения он делал пару раз – еще в московской квартире, но тогда я его достаточно быстро отшила, пригрозив выселить на улицу. Похоже, он все это забыл… Я отняла у него свою руку.

– Насчет любви «вообще» я ничего не знаю, за всех отвечать тоже не могу. А наша история давно закончилась, и я, кажется, по этому поводу выразилась достаточно ясно. А потом, у тебя есть фрау Маргарита. Или ты уже дал ей отставку? – съехидничала я.