Тихий омут - Ирина Волчок

— Нет-нет-нет-нет! — заполошно заверещала Вера и еще сильнее вцепилась в руки соседей. Соседи стали отодвигаться и вырывать свои свиные окорока из ее пальцев. — Нет, пожалуйста, скорее, тут недалеко, прямо за перекрестком, направо, второй дом, въезд со двора… Ой, скорее, а то не успею-у-у…

Машина остановилась, водитель стал медленно поворачиваться, одновременно занося руку — то ли ударить ее собирался, то ли в волосы вцепиться.

— Рожаю, — жалобно объяснила Вера, доверчиво глядя в его стеклянные глаза. — Схватки начались. Бо-о-ольно очень…

Водитель руку убрал, отвернулся и зло сказал:

— Карась, выкинь ее в кусты. Поймали курочку, уроды… Тачка с нуля, чтоб еще рожали тут… Карась! Оглох?!

Доказательство теории Ломброзо опять дернуло веком, пошлепало губами, сухо сглотнуло, отвернулось от Веры и неожиданно сказало:

— Не борзей, Дизель. Тебя мама под кустом родила? Гони давай, направо, второй дом, со двора… Правильно, сестренка?

Вера благодарно заскулила. Карась свободной рукой неловко и даже как-то опасливо погладил ее по плечу. Машина сорвалась с места и помчалась к роддому, который располагался как раз напротив ее дома, на другой стороне улицы.

Наверное, тот, который сидел рядом с водителем, был тут главный. Это он приказал подъехать поближе, почти к самому крыльцу, хотя водитель и говорил тихим злым голосом что-то в том смысле, что нельзя светиться, эта сучка стукнет, оклемается — и обязательно стукнет, вспомнит, как с земли дернули — и поймет… Вера делала вид, что ничего не слышит, охала, стонала и благодарно бормотала: «Спасибо, братики, молиться за вас буду, свечку поставлю», туловище слева сопело и цыкало зубом. Карась справа опасливо гладил ее по плечу и растерянно приговаривал: «Да ладно, чего там…», тот, который был тут главным, нервно командовал: «Ближе давай, ближе… Чё она поймет? Лохушка блажная… Молиться за нас будет, слышь? Ближе давай, лёду намерзло, больница, блин… Еще ахнется тут — вот тогда не отмажешься»… Машина наконец остановилась, Карась торопливо выскочил, Вера полезла следом, а он вдруг подхватил ее на руки и затопал по ступенькам крыльца. Вера от неожиданности дернулась, забыла стонать и совершенно некстати ляпнула вполне человеческим голосом:

— Ты чего? Я и сама могу, меня пока не парализовало.

— Да ладно, чего там, — по привычке ответил Карась и неожиданно заинтересовался: — А что, может и это… ну, паралич?

— Сплошь и рядом, — спохватившись, обреченно прошептала она и застонала особо выразительно. — Такая наша тяжелая женская доля…

— Щас, не боись, — совершенно паническим голосом сказал Карась, и вдруг закричал, уже не сдерживаясь: — Гиря, блин, где ты там?! Дверь подержи!

Второе туловище по имени Гиря придержало дверь приемного покоя, и они ввалились в небольшой, не слишком чистый и совершенно пустой холл с несколькими застекленными дверями с трех сторон. Стекла в дверях были замазаны белилами, а табличек никаких не было.

— А теперь куда? — растерянно спросил. Карась. — Гиря, иди, позови кого-нибудь!

— Просто оставьте меня тут, — жалобно попросила Вера. — Вон стульчик стоит… Я посижу, пока кто-нибудь не выйдет… Молиться за вас буду… О-о-ой!..

Гиря матюгнулся и наобум сунулся в одну из дверей. Карась скрипнул зубами и с отчаяньем пробормотал: «Да ладно, чего там…» Вера обняла его за шею и пообещала:

— Сына твоим именем назову. Тебя как зовут-то?

— Карась, — с трудом сказал Карась и задышал жабрами. — То есть это, как его… Валера я.

— Ой, как хорошо! — обрадовалась Вера. — Сына назову Валерием, а дочку — Валерией.

— Спасибо… — Карась, похоже, готов был заплакать. — Сестренка, ты это… ты не боись… Все будет пучком…

Застекленная дверь распахнулась, и в нее с трудом стала протискиваться каталка на гремучих металлических колесиках. Каталку толкал Гиря с багровым лицом и ошалелыми глазами. Гирю погоняла сердитая девушка в белом халате, но почему-то в замшевых сапогах и в норковой шапочке. Девушка говорила Гире грубые слова: куда прешься, ишак септический, а вот тебя сейчас в санобработку, бациллоноситель, покажи анализы, палочка Коха, холерный вибрион, стафилококк, серая спирохета и так далее. Гиря вжимал голову в плечи и полуобморочно закатывал глаза.

— Клади сюда! — приказала сердитая девушка. Карась осторожно уложил Веру на каталку.

— Кто из вас отец? Ты? Ты?

Карась и Гиря переглянулись и попятились.

— Это посторонние, — подсказала Вера с каталки. — Они меня подвезли. На улице подобрали. Добрые люди. Свечку поставлю.

Сердитая девушка обернулась к ней, мельком оглядела ее старые гамаши, потрепанные кроссовки, немодную «дутую» куртку и недовольно спросила:

— Вот так по морозу и чесала? С пузом — и почти голяком! Бомжиха, что ли? Документы есть?

— Есть… Я сейчас… — Вера полезла в карман, неловко ворочаясь на каталке. — Где ж это? Сейчас, сейчас… Нет, я не бомжиха, у меня все есть… Вот, и деньги тоже есть…

Она вытащила сотню и гордо показала ее всем присутствующим.

— Миллионерша, — сказала сердитая девушка. — Документы давай.

— Блин, — сказал Карась и полез в карман. — Погоди, сестренка, я щас…

Вытащил пачку разноцветных бумажек, отслюнил несколько и стал совать их Вере в руку.

— Не надо! — Вере почти удалось заплакать. — Я не нищая! Вот, у меня еще деньги есть!

Она вытащила из другого кармана две десятки и опять показала всем.

— Блин, — сказал уже Гиря и тоже полез в карман. Отслюнил несколько бумажек от своей пачки и сунул в карман белого халата сердитой девушки. Приказал сурово, но при этом отводя глаза: — И чтоб тут все как положено, понятно? Чтоб и витамины, и цитрамон, и икра, и чего надо…

— Блин, — сказала сердитая девушка. — Какой цитрамон, в натуре? Какая икра? У нее схватки, а он — икра!.. Схватки, хм… Срок-то у вас какой?

— Чего ж сразу срок? — обиделся Карась. — Сестренка, ну, пока… ты это… ты не боись… И не думай чего…

Он потопал к двери, на ходу что-то неразборчиво бормоча, а Гиря торопливо топал впереди него молча. Дверь за ними закрылась, Вера села на каталке, вытянула шею и заглянула в узкое, как бойница, окно рядом с входом. Карась с Гирей как раз влезли в белую машину, дверцы хлопнули, машина сорвалась с места и через пару секунд исчезла, будто ее и не было никогда.

— Ну, и что за кино? — спросила сердитая девушка.

Вера оглянулась — девушка тоже смотрела в окно. Подозрительно. Сунула руку в карман, вытащила бумажки, пересчитала, недоверчиво пробормотала:

— Пятьсот баксов.

— И у меня пятьсот, — с удовольствием сказала Вера. — Очень кстати.