Зазеркалье войны (СИ) - Гедеон

— Спасибо, сэр! — осклабился лейтенант. — Мы ж завсегда рады! Разрешите идти? — на радостях вспомнил он про скверно вызубренный Устав.

— Идите, — кивнул Нэйв, чувствуя, как с души падает камень.

Проследив, как последний солдат выходит за ворота, он повернулся к хозяйке поместья.

— Итак, мэм. Назовите мне хоть одну причину, по которой я не должен приказать уничтожить этих животных.

Взгляд зелтронки стал задумчивым, пока она размышляла над ответом, а затем в нём сверкнула убеждённость.

— Они вам нравятся, Грэм Нэйв.

На мгновение капитан растерялся, но вспомнил про эмпатические таланты аборигенов и мысленно вздохнул, предвкушая все прелести работы с живыми детекторами чувств.

— Это не причина. Я не могу указать в рапорте, что руководствовался личными симпатиями и поэтому проигнорировал угрозу, — отмёл этот вариант контрразведчик. — Кто, кроме Вас, мэм, может управлять этими животными?

— Многие, — не стала отпираться зелтронка. — У нас в городе ещё семь наездников со своими рупинами, и около трёх дюжин обучены управлять ими. Может, кто-то из тех, кого мы не раз катали, тоже сумеет полететь самостоятельно. Если, конечно, понравятся моим малышам.

С этими словами она запечатлела поцелуй на морде животного. Рупин зажмурился от удовольствия и, как показалось Нэйву, посмотрел на него из-под полуприкрытых век с чувством превосходства.

— Плохо, — Грэм потеребил ремешок каски.

Крылатые гиганты действительно ему нравились, и контрразведчик искал повод и способ сохранить им жизнь. Просто хотя бы потому, чтобы им не пришлось расплачиваться за ошибки и амбиции существ, называющих себя «разумными».

— Дайте мне адреса остальных владельцев рупинов, — наконец, решил Нэйв. Выход был прост, и в то же время мог вызвать протест генерала Нам» ела, но эту неприятность Грэм уже спокойно мог разрешить, пусть и не без боя.

— Для чего? — со смесью надежды и недоверия спросила зелтронка.

— Пришлю дроидов для охраны, — Грэм взял в руки деку. — Тут все животные — Ваши, мэм?

— Нет, только Рогалик, остальные принадлежат моим друзьям.

Означенный Рогалик двинул лапой, оставляя на земле борозды, которым позавидовал бы иной плуг, а зелтронка с любопытством наблюдала за Нэйвом.

— А зачем нужна охрана? — с искренним интересом полюбопытствовала она, явно не понимая причин происходящего.

— Чтобы мне не пришлось раскаиваться в своём решении, — ответил контрразведчик. — Не хочу, знаете ли, раз поутру узреть картину: в небе парит ваш Рогалик — кстати, а почему Рогалик? — и сидящий на нём всадник весело швыряет вниз гранаты.

Нарисованная воображением контрразведчика картина заставила зелтронку рассмеяться. Смех был весёлый, беззаботный и очень красивый.

— Гранаты? Откуда у нас возьмутся гранаты и зачем их куда-то швырять? Что до Рогалика, то когда его, ещё малышом, привезли с Ондерона, он первым делом утащил у дроида-курьера кулёк с рогаликами.

Нэйв посмотрел на зубастого Рогалика. Облик могучего зверя как-то слабо увязывался с безобидным хлебо-булочным изделием — скорее, с пожиранием ящера-рогача с того же Ондерона. Во всяком случае, в это было легче поверить, особенно стоя в паре метров от зубастых челюстей крылатого монстра.

— Рогалик… — зачем-то повторил капитан. — Итак, мисс… — тут до Грэма дошло, что он не знает ни имени хозяйки Рогалика, ни её семейного положения. — Мэм… Кстати, Ваше имя, мэм.

— Эрис, — улыбнулась чему-то краснокожая и, без всякого перехода, предложила: — Хотите прокатиться?

Нэйв и Рогалик уставились друг на друга с одинаковым недоверием.

— Воздержусь, — в итоге отказался от столь щедрого предложения контрразведчик. — Эрис… а фамилия? Мне нужны Ваши полные данные, а также данные на остальных владельцев рупинов, мэм, — Нэйв сообразил, что сейчас последует очередной вопрос — а то и несколько — и пояснил:

— Я передам их командиру охраны. С этого момента к животным имеют право приближаться только их владельцы, и всё. Никаких гостей, знакомых, друзей, родственников — только хозяева. Я понятно объяснил, мэм? — Он выжидательно посмотрел на собеседницу.

— Вполне, — согласно склонила голубую шевелюру Эрис. — Моя фамилия Таи, хозяина Моанка зовут…

Она назвала имена и контактные данные всех остальных любителей летающих зверей, а также дала адрес ещё одной подобной «зверофермы», где содержалось ещё семь рупинов, после чего спросила с искренним интересом:

— Вы всерьёз считаете, что кто-то нападёт на вас?

Вопрос звучал так естественно, будто речь шла о нападении на детскую экскурсионную группу, а не об обороне её города от захватчиков.

— Мой служебный номер, — вместо ответа сказал Грэм, протягивая зелтронке одну из своих визиток, приготовленных специально для подобных случаев. Рассказывать про серьёзность положения желания у него не было — хоть Эрис была всего лишь четвёртой по счёту местной жительницей из числа тех, с кем Нэйву довелось общаться лично, но контрразведчику уже стала понятна бесперспективность попыток достучаться до благоразумия зелтронов.

— Звоните, если возникнет ситуация, которую не сможет решить командир дроидов, — добавил он на прощание. — Всего доброго, мэм.

Только теперь, когда первоначальное напряжение покинуло мандалорца, он смотрел на захваченный город другими глазами — не выискивая затаившуюся опасность, а как обычный человек, попавший в новое для себя место. Первое, что бросилось в глаза наёмнику — ненавязчивая, но повсеместная роскошь. Тротуары вымощены разноцветной узорчатой брусчаткой вместо более дешевого и практичного феррокрита, никаких безликих типовых построек — каждое здание явно создавалось по индивидуальному проекту, а многочисленным статуям, фонтанам и украшениям, названий которых мандалорец не знал, самое место было в музее, а не на обыкновенной улице рядового города. Привыкшие к суровым условиям родного полудикого Мандалора и походной жизни, наёмники поглядывали вокруг с чувством снисходительного превосходства, смешанного с брезгливостью. Для мэндо ценность представляло лишь оружие и броня, а всё имущество, что нельзя было унести на себе в любой момент, считалось лишним и ненужным. Мандалорцы вообще не испытывали особой привязанности к материальным вещам.

Командно-штабная машина Рама выехала на площадь, забитую народом. Помимо зелтронов, здесь присутствовали и инопланетники-туристы, и те, кто решил осесть в этом гостеприимном городе, не смутившись сумасбродства его коренных обитателей. Выглядели они так, будто пришли на праздник, не иначе. Полные весёлого любопытства лица, у многих в руках Рам заметил бутылки и бокалы с напитками, но что особенно поразило мандалорца — эти кретины улыбались им, приветственно размахивая руками. Костас заметил даже несколько дамочек, уже вовсю строивших глазки оккупантам, и едва удержался, чтобы не сплюнуть от раздражения. «Ну вот что за народ?» — уже в который раз подумал он.

В следующее мгновение его машина словно пересекла незримую границу, и на мандалорца обрушился шквал совершенно не свойственных ему самому чувств: веселье и радостное предвкушение переполняли его приятным щекочущим нетерпением, какое бывает перед интересным и долгожданным мигом. Столь же неуместное чувство теплоты и дружелюбия странно перемешивалось с сексуальным возбуждением, звавшим бросить к хаттам всю эту никому не нужную чепуху с оккупацией и, наконец, как следует отдохнуть и развлечься. На миг Рам словно вернулся в прошлое, в те дни, когда он сам был жизнерадостным пацанёнком, бегавшим по лесу, окружавшему их дом. Его отец, когда возвращался домой, то первым делом вёз свою маленькую, но дружную семью в город. Маленький Костас испытывал точно такое же жгучее предвкушение праздника и сказки, сидя на заднем сиденье спидера и едва не подпрыгивал от нетерпения, ожидая, пока на горизонте появятся крыши городских окраин.

А потом была пора горячей юности, когда от поцелуя кругом шла голова, и хотелось петь и плясать от счастья, а вид обнажённого женского тела вызывал неудержимое желание…

Встряхнувшись, Костас усилием воли вернулся в реальный мир и огляделся. Эмпатический удар (а мандалорец воспринял это как атаку аборигенов) не оставил равнодушным никого в машине: связист тряс головой, словно схлопотав хук в спарринге; водитель держался за штурвал так, словно от этого зависела его жизнь, а Ракша, сняв шлем, смотрела перед собой подёрнутыми поволокой глазами, с застывшей на губах блудливой улыбкой.

— Кого трахать собралась? — Рам щелкнул у неё перед носом пальцами. Девушка вздрогнула и огляделась с таким видом, словно пыталась вспомнить, кто она и где находится.

— Никого, — вяло отозвалась мандалорка, надевая шлем, словно прячась от глаз командира.