Дебют - Евгений Васильевич Шалашов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А это не император никакой вовсе, — вдруг заявил оборванец.
— Что значит не император? Ты что такое несёшь⁈ — охнул батюшка.
— А вот то и значит. Не император это никакой, а попаданец из другого мира. Ну и это неплохо, нравятся мне такие выверты судьбы, — он почесал бороду, а я едва сдержался чтобы рот не раскрыть.
Наконец, настоятель официально признал существование непочтительно ведущего себя оборвыша.
— Наш Сенька совершенно неисправим! — посетовал он. — Сколько раз его отлавливали, отмывали, лечили. В богадельню хотели определить, чтобы приличный как человек пожил. Даже в несколько семей его определяли, чтобы уход за ним хоть какой был, а он всё сбегает и к монастырю прибивается. Так мы и понять не можем, то ли он безумец, то ли святой. Можно было бы конечно и не сомневаться, но многие местные считают, что даром он небесным обладает. Видит нечто такое, что другие не видят, и может судьбу предсказывать.
Учитывая услышанное ранее, что-то мне подсказывало, — в этом есть правда. Если честно, я довольно серьёзно напрягся, услышав то, что говорил в мою сторону Сенька.
Наверное, следует подальше от него держаться.
Однако судьба распорядилась иначе. Вернее, не судьба, а юродивый. Он вдруг поднялся на ноги, видимо, послушав увещевания батюшки, а затем направился ко мне. Посмотрел на меня внимательным взглядом, втянул воздух ноздрями, будто принюхиваясь, а потом как упал на колени и пополз прямо ко мне, будто хотел за ноги обнять. Я едва сдержался, чтобы не отступить, вышло бы не солидно. Однако меня опередил тот самый батюшка, который пытался призвать его к порядку. Он встал на пути оборванца, не давая тому приблизиться. Сенька обвил ноги батюшки и ткнулся в них лбом, а потом вдруг понял подлог, плюнул и уселся на пятую точку, глядя из-за фигуры батюшки на меня снизу вверх.
— Благословляю тебя, — сказал вдруг он, обращаясь ко мне.
— Что⁈ — рявкнул настоятель храма. — Сенька, ты совсем от рук уже отбился! Ты на себя беду накличешь, так ещё и на храм наш. Ты как с императором общаешься?
А Сенька, будто его и не слышал.
— Благословляю тебя, император Руси всея! Правь и наводи порядок на земле русской.
Я подал знак настоятелю, чтобы он не мешал, и лишь кивнул юродивому.
— Благодарю тебя, — с лёгкой улыбкой ответил я. — Уж постараюсь не подвести твоих ожиданий.
Мне показалось, что напряжение, которое до этого повисло в храме и мешало дышать, вдруг спало. Все как-то разом выдохнули. Кто-то даже позволил себе рассмеяться над моей шуткой.
— А теперь вы меня благословляйте, — потребовал он. — Дайте мне благословение, а то устал я от жизни такой.
— Так и не живи так! — зашипел на него снова батюшка. — Вон тебе, сколько всего дают, да жалеют тебя. А ты совсем не ценишь. Уже вон императора не признаешь, совсем обезумел старый!
Я и батюшке подал знак, чтобы тот не вмешивался. Хотя, если честно, я и не знал, как благословлять нужно. Поэтому, подойдя к Сеньке, сначала несколько раз перекрестил его, а потом, действуя по наитию, погладил его по спутанным грязным волосам. Признаюсь, меня в тот момент охватила брезгливость и острое желание обязательно помыть руки, когда представится возможность, но я сдержался и никаким образом не показал свою брезгливость.
— Спасибо тебе, батюшка-император, что уважил меня, — наконец, произнёс он. — Спасибо, что благословил на жизнь праведную. Обязан я теперь тебе.
Он вдруг достал из-за пазухи что-то и протянул мне. Сделав усилие над собой, я протянул руку и принял подарок. Какую-то фигурку, скорее даже образок. Рассмотрев подарок, я с удивлением обнаружил, что это образок с вырезанным ликом Георгия Победоносного. Кроме всего прочего, я уловил слитный вздох окружающих — видимо, что-то необычное сделал оборванец, такое, чего от него совсем не ждали. Может, это какая-то ценная для него вещь? Да и в принципе, учитывая состояние этого образка, думаю, что он довольно старый и без того представляет немалую ценность.
— Знатный подарок, Сенька, — наконец, ответил я. — Чем бы мне тебя отдарить?
— Ничем отдаривать не надо. Вернее, не так. Отдарите своим правлением. Правьте по справедливости. Это будет лучшая награда для меня и для всей Империи!
Глава 17. Хокон VII
Поездка выдалась на славу, здесь не поспоришь, но не было ни минуты, когда меня не отпускали тревожные мысли. Всё-таки нельзя оставлять Петербург без присмотра. Меня так и тянуло обратно. Однако, быстро из Мурманска уехать не получилось. Джугашвили, почти перед самым отъездом доложил, что к нему примчался норвежский консул и стал слезно просить аудиенцию.
— Сжальтесь уж, — хмыкнул Иосиф Виссарионович. — Жалко этих норвежцев. Ишь, как забегали. Может, и вправду их король не при делах?
— А причём тут король? — не понял я.
— Так консул-то хочет договориться о личной аудиенции с самим королём. — пояснил Джугашвили. — Государь Норвегии, как узнал, что мы в Мурманск подъезжаем, так бросил все дела и снарядил корабль. Сейчас они неподалеку от Мурманска. Если дадите добро — скоро прибудет.
— И что, прямо сам король собрался и поплыл ко мне? — удивился я.
Вообще-то, официальные встречи глав государств (пусть Норвегия и конституционная монархия) готовят едва ли не за полгода. А неофициальные… Тоже, не за один день, даже не за неделю. А тут, с бухты-барахты.
— Выходит, что так. По крайней мере, консул врать бы не стал, как мне кажется, — пояснил председатель кабинета министров. — Я норвежского консула давно знаю, достойный мужчина.
— И что это мы все консульства-то не позакрывали? Из Петербурга все дипломаты умчались. Надо было и из других городов повыгонять, — хмыкнул я. — Недосмотрели…
Джугашвили не прокомментировал мою ремарку, а лишь дипломатично повел плечами.
Как я помнил (изучал ведь имена и родословные своих коллег-королей), нынешнего короля Норвегии зовут Хоконом Седьмым. Сын нынешнего короля Дании. Кажется, прежде его звали Карлом Датским, а после избрания уж получил имя Хокон VII. С его приходом в Норвегии воцарилась новая династия Глюксбурги.
— Есть один нюанс, — произнёс Джугашвили.
— Какой же это? — уточнил я.
— Король просит, чтобы эта встреча была неофициальной. Он хочет поговорить с вами с глазу на глаз.
— Вот как? — удивился я.
В принципе, я примерно понимал, чем вызвана такая необходимость, но не стал её озвучивать. Всё-таки, должна быть у королей солидарность. И не следует обсуждать чужие внутренние ограничения.
Я припомнил, что во время оккупации фашистами Норвегии в моём времени, этот самый король был в изгнании и скрывался, потому что не поддержал нацизм. И народ его очень любил и уважал. Всё-таки, несмотря на этот казус, произошедший в этом мире, король, судя по всему, достойный человек. Наверное, и правда не стану его мучить.
— Передайте консулу, что я готов принять короля и провести с ним приватный разговор, — дал я добро Джугашвили. — Вот только вопрос: где мы с ним встречаться-то будем?
Джугашвили улыбнулся.
— Да есть тут один купец первой гильдии. У него и дом хороший, да и для него это будет за счастье — целого императора и короля у себя принимать.
У купца. Идея мне не очень нравится, но за неимением большего, стоит довольствоваться меньшим.
— Распорядитесь только, чтобы комнату оснастили оберегами от прослушивания, — произнёс я. — Вдруг мы что-то будем важное обсуждать, а у вашего друга появится соблазн подслушать.
— Заверяю вас, что мой друг точно не станет подставлять себя подобным образом, а уж тем более меня. Однако распоряжусь, чтобы всё сделали в лучшем виде, — согласно кивнул Джугашвили.
А я подумал, что и Пегов должен поработать. И поработает.
Встречу подготовили в доме купца Карелина. Предполагалось, что встреча пройдёт через два дня, что совершенно ломало мои планы о скорейшем возвращении. Но иного выхода нет — дела политические, встреча с королём случается не каждый день, а королевский корабль слегка застрял, когда выходил из порта. Думаю, два дня Петербург без меня потерпит, хоть мне и самому эта перспектива нравилась очень мало.
Купец, узнав, что в его доме будет проведена такая встреча, затеял косметический ремонт. Я удивился и решил-таки поинтересоваться у Джугашвили — успеет ли купец к моменту переговоров. Но тот меня успокоил:
— У Карелина своё строительное предприятие, и своя магия, — улыбнулся в усы Иосиф Виссарионович. — Уверен, он не подведёт. Для него произвести хорошее впечатление на царственных особ гораздо важнее всего
