Лётчики - М. Барабанщиков

В Мурманск, порт своей приписки, входил, сверкая иллюминаторами и свежей краской, только что построенный гигантский рефрижератор. Несколько бывших моряков цепкими взглядами издали прочитали яркую надпись: «Алексей Хлобыстов».

Компания облегченно вздохнула: имя не составляло для них загадки.

— Лешка-то? Хлобыстов? Наш это, мурманский. Летчик. Боевой был парень, в небе прямо чудеса выделывал.

...Волгоградский район Москвы. Недалеко от станции метро «Ждановская» на доме № 1, которым начинается красивая, в буйной зелени улица Хлобыстова, мраморная табличка: «Названа в 1966 году в память летчика Героя Советского Союза Алексея Степановича Хлобыстова». Напротив этого дома, в скверике — мемориал, место сбора пионеров средней школы № 84 — их дружина носит имя летчика-героя.

Ветераны завода, где он работал, помнят шустрого электромонтера Алешку Хлобыстова и абсолютно уверены, что он свой, московский парень. Доказательства? Пожалуйста. Здесь он учился, работал — в заводском музее даже фотография сохранилась: зацепился Леша «кошками» у вершины столба (к сожалению, со спины снят) и делает свое электромонтерское дело. Другие снимки сделаны уже после того, как он героем стал. Сфотографировали его в цехе — в рабочем халате, с большим напильником в руках, а потом на митинге — красивый он здесь, улыбающийся, и даже у доски Почета, где и его портрет был представлен.

...Захаровская школа № 2, село Елино Рязанской области. В коридоре второго этажа добротного, современного здания большой стенд: «Наш земляк Герой Советского Союза летчик-истребитель Алексей Хлобыстов». Рисунок самодеятельного художника — краснозвездный «ястребок» в яростном таранном ударе сшибается с фашистским стервятником, снимки военных лет, документы, подпись: «Пионерская дружина захаровской СШ № 2 имени А. С. Хлобыстова».

«Наш земляк» на этот раз целиком соответствует истине: здесь, в Елине, он родился, рос, бегал в школу, отсюда ушел по дороге в бессмертие.

Алеша родился после того, как свершилась Октябрьская революция. Несправедливо будет, кстати, умолчать о том, что и ленинградцы имеют веские основания считать Хлобыстова близким себе человеком: отец Алеши, Степан Федорович, не выдержав голодного крестьянского существования, ушел в Питер, как и многие его земляки, и добрый десяток лет работал на Путиловском заводе.

Ленинский декрет — «земля крестьянам», бедственное положение семьи и надежда на скорую лучшую жизнь вынудили бывшего беднейшего из рязанских крестьян вернуться в родную деревню, но, увы, ненадолго. Полыхал пожар гражданской войны, и Степан Федорович, простившись с женой Натальей и малолетней дочуркой, пошел защищать Советскую власть — свою власть, народную.

На Рязанщине, да и по всей стране царили разруха, голод, тиф. Алеше не было и двух лет, когда, тяжело заболев, умерла мать. Его и старшую сестру Дусю ожидала, видимо, участь многих осиротевших детей — скорее всего смерть от голода или тифа, но сельчане последним делились с несчастными сиротками. В деревне уже оплакали Хлобыстова-старшего, считая, что погиб он в водовороте войны.

Слухи о смерти Степана Федоровича, к счастью, не подтвердились: в 1922 году, тяжело израненный, но живой красноармеец Хлобыстов вернулся в Захаровку растить детей и строить новую жизнь, за утверждение которой долго и мужественно сражался.

Заслуженный учитель РСФСР, кавалер ордена Ленина Иван Алексеевич Морозов любил рассказывать о своем ученике, которым по-отцовски гордился:

«В школу Алексей пошел с восьми лет. Подвижный, с блестящими голубыми глазами, с копной непокорных каштановых кудрей — таким он мне запомнился. Учился Алеша хорошо, и тройки были для него весьма неприятной редкостью.

Я в то время работал заведующим Захаровской начальной школой, здесь училось 186 ребят, было четыре учителя. По тому времени это крупная школа.

Помню, Степан Федорович, встретив меня на улице, не преминул пожаловаться: просыпаюсь, говорит, глубокой ночью, коптилка горит, и Алешка сидит, уткнувшись в книжку. «Сынок, — говорю, — керосин дорого стоит, утром учи уроки...» А Алешка просит: «Папа, я еще немножко посижу, а то стыдно будет перед Иваном Алексеевичем...»

Ну, естественно, мне, педагогу, выслушивать такие жалобы — одно удовольствие. С детства Алешу тянуло в синее небо. Любил парнишка запускать бумажных змеев, рисовать аэропланы, читать про летчиков — эта профессия в наши годы была окружена ореолом романтики.

Алеша никогда не обижал учеников физически слабее его, отважно защищал своих друзей, когда на них нападали ребята постарше. Помню такой случай. Прибежал ко мне с жалобой на Алешу ученик старше его примерно года на два; дескать, ударил его Хлобыстов. Я удивился, но, как положено, вызываю Алексея, спрашиваю, как было дело. Тот с негодованием рассказал: да, отколотил верзилу, потому что он обижал маленьких, отнимал у первоклассников резиновый мячик. Вместо выговора пришлось похвалить мальчишку, возможно, и вопреки формальной педагогике: поступил-то ведь он справедливо и смело, по-мужски».

Многие из тех, кто знал и помнил Алешу, могут подтвердить: бывший учитель нисколько не идеализировал своего ученика. У него с детства сложился устойчивый, самостоятельный характер, и во многом это предопределялось той обстановкой, в которой он рос. Действительно, жил паренек в условиях трудных, познал нужду и голод, с малых лет ему пришлось не просто помогать по хозяйству, а в полном смысле слова трудиться — пасти коров, заниматься огородом, домашней работой — потому и уроки учил до глубокой ночи. Тогда многие мальчишки грезили авиацией, но он мечтал о профессии летчика всерьез, отнюдь не под влиянием моды.

В тот год, когда он окончил семилетнюю школу, умер отец. Теперь Алексей в свои неполные шестнадцать лет действительно стал круглым сиротой. В Москве жила старшая сестра, Евдокия Степановна, и единственная дорога, естественно, вела туда, в столицу.

Он поступил на завод учеником электромонтера, освоил специальность, начал не только кормить себя, но и сестре понемножку помогать. Здесь, на заводе, стал комсомольцем. Был он нрава общительного, дружелюбного, легко сходился с людьми, любил песню, хорошую шутку, и неудивительно, что ребята участка на очередном отчетно-выборном комсомольском собрании избрали его групкомсоргом.

То, что зреет и вынашивается в душе подростка годами, однажды под влиянием случая, совета или прочитанной книги обретает наконец ясность, завершенность, становится окончательным решением. Так было и с Алексеем Хлобыстовым.