Зависть. Книга 1 (СИ) - Бровинская Юлия

— Вселенная всегда посылает каждому человеку его истинную пару, — возражала мне Маша. — Значит, девушка уже упустила свою настоящую любовь, и поэтому в её жизни произошло такое несчастье.

— А это ещё бредовей звучит, — высказала я своё умозаключение. — Маша, завязывай романы читать, — улыбнулась я ей. — «Истинная пара», «Предназначенные друг другу судьбой»… — перечислила я названия последних ею прочитанных книг. — У тебя, похоже, передозировка с романтикой произошла. Заливацкий серьёзно настроен жениться на богатенькой. Он её, конечно, не любит, но то, что рядом с ним такая красавица, очень тешит его самолюбие. Он завидует успеху Белова и мечтает, чтобы и ему так же завидовали. А поскольку у него ничего нет: ни денег, ни крутой машины, он похвастается перед ним красивой Яной. И если вдруг она ему понравится, будет наслаждаться его ревностью к своей девушке. Вот такой он мерзавец, Маша.

Но Маша восприняла мои слова совсем не так, как я надеялась.

— И ты ещё не веришь в судьбу?! — широко и радостно заулыбалась она. — По — любому, этот Белов умыкнёт у Антона проклятую Янку, спустит его с небес на землю, и тогда мой муж вернётся ко мне. Мне нужно всего лишь немного подождать.

— Хватит при мне называть Заливацкого своим мужем, — насупившись, шумно выдохнула я воздух. — Не беси меня этим. Мне от этого хочется ещё больше вправить твои мозги на место.

Маша в дружеском порыве обняла меня за плечи, полностью игнорируя всё, что я сказала.

— Ты самая лучшая подруга! Рассказала мне такую замечательную новость!

Я натянуто улыбнулась. Был бы Заливацкий хоть немного другим человеком, не таким самовлюблённым эгоистом, я бы пожелала подруге долгих лет совместной жизни с ним. Осознает она это или нет, но, на её счастье, она сама себя защитила от него. Если бы Маша в своё время уступила ему и отдалась, то её точно бы постиг злой рок её семьи. Пусть пока она помечтает о нём, а у меня есть ещё время устранить из её жизни этого мерзкого человека.

Возвращаясь из магазина, мы с Машей, неся в руках пакеты, шли вдоль центральной городской трассы по тротуару, болтая о повседневных делах. До нашего университета нужно было пройти ещё достаточно большое расстояние по прямой дороге, а потом от проспекта шло ответвление, переходящее за линией жилых высоток в более узкую улицу, ведущую прямиком на стоянку перед университетом. Остановились передохнуть от тяжёлой ноши, а мы закупили продуктов сразу на целую неделю, как вдруг мимо нас по трассе с бешеным рёвом, пронёсся мотоциклист, и всё бы ничего, но следом за ним с разницей в пару секунд с не меньшей скоростью промчалась большая чёрная машина. Не доезжая до светофора, парень на мотоцикле подал в сторону, перерезав путь чёрному лексусу. Раздался громкий визг тормозов, и машина с номерами Радима резко остановилась, потом попыталась объехать преградившего ей дорогу мотоциклиста, но тот опять встал у неё на пути. Раздался предупреждающий сигнал клаксона. Но Захар Белов не желал освободить дорогу своему другу. Сзади лексуса уже выстроилась вереница машин, и их водители возмущённо ругались на созданную двумя мажорами аварийную ситуацию на дороге. Словно играя между собой, парни не уступали друг другу. Чёрная машина настойчиво пыталась объехать мотоциклиста, но тот всякий раз не давал ей это сделать. Наконец, Радим сдался и, моргая огоньком поворота, съехал на обочину, предоставляя возможность рассосаться образовавшейся по его вине пробке. Захар поставил свой мотоцикл прямо перед лексусом, словно подстраховываясь на тот случай, если его друг решит совершить обманный маневр и газануть с места.

Маша, также наблюдавшая со мной всю эту картину, изумлённо выдохнула.

— Это ведь Валевский?! — Как раз в это время он вышел из своей машины и, хлопнув за собой дверцей, решительной походкой, выдававшей его крайне возбуждённое состояние, подошёл к Белову. Тот при его приближении снял шлем. — И Белов тут?! Что между ними происходит?

Мне также было это интересно узнать. Поскольку мы стояли достаточно далеко от них (нас разделяла трасса дороги), то не могли слышать, о чём они спорят. А спор у них был бурным и эмоциональным, но какой-то односторонний. Захар, в отличие от Радима, выглядел более спокойным и говорил с ним, не вставая с мотоцикла. В какой-то момент Валевский, словно устав слушать своего собеседника, отошёл от него в сторону и, отвернувшись от Белова, смотрел молча вдаль, замерев на месте. Минут пять он простоял так неподвижно, а потом, точно согласившись с тем, что ему перед этим говорил друг, вернулся в свою машину. И чёрный лексус, игнорируя все правила дорожного движения, сделал разворот перед светофором, пристроившись в поток машин, и поехал в обратную сторону в сопровождении мотоцикла.

— Кажется, Радим хотел увидеть меня сегодня, а Белов отговорил его от этого, — выдвинула я Маше свою версию разыгравшейся перед нами сцены.

— Почему? — резонно спросила подруга. — Он чуть аварию не спровоцировал, так его не пускал. Может, до него дошли те мерзкие слухи, что о тебе распустили, и он, поверив им, не хотел, чтобы его друг с тобой встречался?

Я неопределённо пожала плечами.

— Всё может быть. Завтра узнаем, получилось у него это сделать или нет.

Я вовсе не была такой спокойной от увиденного, какой показала себя перед подругой. Внутри у меня всё сжималось от страха, что я могу потерять то, чьей полноценной обладательницей ещё не стала. Любовь Радима. Причин, по которым он сегодня захотел увидеть меня, так много, что выбрать одну, целиком верную, слишком сложно. Он мог, как соскучиться и пожелать встречи со мной, так и решить высказать мне всё, что обо мне думает. Я сейчас не имею доступа к нему и понять, что с ним сейчас на самом деле происходит, у меня нет возможности. Размышляя о его чувствах ко мне, я опираюсь лишь на свои воспоминания и слова его друзей. Но за эти выходные могло произойти всё что угодно, и отношение Радима ко мне могло в корне измениться. Только бы не сойти с ума от таких мыслей. Нужно набраться терпения и дожить до понедельника, и тогда я узнаю ответы на все свои вопросы.

Ночь с воскресенья на понедельник я практически не спала, терзаемая мыслями и страхами перед своим будущим, и ворочалась в постели с боку на бок. Ко всем моим переживаниям прибавились ещё и муки совести за то, что я должна буду обманывать своего любимого. И как бы я себя не убеждала, что я ему ещё никаких обещаний верности не давала, и о том, что я была девственницей, он тоже не знает, даже скорее всего не ожидает от меня целомудрия, меня всё равно мучило чувство вины перед ним. Из-за этого в сердце росла и крепла холодная ненависть к виновникам этого.

— Что-то ты бледная какая-то? — утром метко подметила моё тревожное состояние Новикова. — Волнуешься перед предстоящей встречей с Валевским?

— С чего бы мне волноваться по этому поводу? — равнодушно ответила я, включая электрочайник. — Я не верю, что он вообще меня до сих пор помнит. Если бы он хотел меня, то мог бы приехать ко мне в общежитие на выходных, он ведь знает, где я живу.

— В субботу его папаша с собой брал на деловую встречу. Я его мимоходом видела в том ресторане, где мы с моим папиком обедали, — задумавшись над моими словами, произнесла Лариса. — Потом, скорее всего, он со своей матерью объяснялся за разрыв с Ольгой. Она в этой курице души не чает. Поэтому он не смог приехать. А в воскресенье… — замолчала она ненадолго, подыскивая причины нежелания Радима меня видеть, но, так и не найдя их, сказала: — Ты, можешь быть, и права. Вполне возможно, что он уже всё узнал от Лысенко и не посчитал нужным приезжать в свой выходной, тратить его попусту.

Я промолчала. Пусть думает, что хочет. Мне сейчас совсем не до неё и растрачивать на эту мерзавку остатки своих душевных сил не очень хочется. Сегодня я не торопилась в университет, медленно пила чай, больше не стремясь выбежать на полчаса раньше, чтобы застать момент, когда Радим выходит из машины. Сегодня он приедет один и, скорее всего, не так рано и сразу пойдёт в учебный корпус.