Отступник - Александр Лидин

Для того, чтобы выманить немца на танцплощадку, молодой человек из второй линии прикрытия направился к оркестру, играющему какую-то медленную мелодию. Одновременно Валентина и ее спутник поднялись и тоже направились к танцплощадке, но только они присоединились к плавно кружащимся парам, агент, подошедший к оркестру, протянул сторублевку и заказал «барыню». Оркестр внезапно прервал медленную мелодию и грянул фантазию, походившую, скорее, на попурри русских народных песен, чем на какое-то конкретное произведение. Молодой человек пустился по кругу вприсядку, а часть танцевавших пар, в том числе и Валентина со своим кавалером, остались стоять с краю танцплощадки, хлопая в такт оркестру и ожидая окончания бесплатного представления. Все было рассчитано точно, но не сработало. Немец заинтересовался, но не встал, не вышел из-за стола.

Взмыленный агент вернулся на свое место.

Значит, нужно было действовать по второй схеме. Нужно ждать, когда немец соберется уходить.

Валентина осторожно, искоса, бросала взгляды на свою будущую жертву.

За столиком немца не веселились. Бородачи что-то обсуждали, о чем-то спорили. Потом одна пара ушла. Те, кто остался — человек пять — продолжали о чем-то говорить. Говорили и говорили… И тут Валентина поймала себя на том, что засыпает. Заунывные мелодии оркестра, напряженность ожидания принесли свои плоды. Даже кофе не помогало.

Борясь со сном, Валентина упустила тот момент, когда немец стал собираться. Ее молодой человек, быстро отреагировав, уже расплачивался с официантом. Но Валентина не видела и не слышала этого. Все плыло у нее перед глазами. Ей было все равно, выполнит она задание или нет. Молодой человек теребил ее за руку, пытаясь поднять из-за стола, но она словно окаменела.

Все же ему удалось поднять Валентину. Обнимая ее за талию, он буквально потащил девушку к гардеробу. Вперед вышла вторая линия прикрытия. Видимо, они собирались затеять ссору с бородатыми, чтобы задержать немца. Такой вариант тоже был предусмотрен.

Но этого не понадобилось.

Когда молодой человек уже протащил Валентину половину пути до гардероба, она выскользнула из его рук и рухнула на пол, зацепив чей-то столик. На пол полетела посуда. Раздались чьи-то крики. Естественно, немец с пылом, присущим репортеру, тут же оказался в центре событий.

Валентина была без сознания. Ее отнесли в подсобку. Вызвали «скорую помощь». Молодой человек изображал отчаянье, хотя, скорее всего, всерьез нервничал. Операция сорвалась. Поскольку немец был рядом, прикрытие держалось в отдалении.

Врач «скорой помощи» сказал, что с Валентиной ничего страшного, просто обморок, но в сознание она не приходила, и ее решили отвезти в больницу. Как же удивились врачи, когда их машину через три квартала остановил милицейский патруль. Ни слова не говоря и ничего не объясняя, милиционеры перегрузили Валентину в милицейский микроавтобус. Молодой человек сел в подкатившую черную «Волгу», и та поехала в другую сторону. Когда же «скорая помощь» вернулась в больницу, ее уже поджидал человек в штатском, который заставил врача, санитара и водителя «скорой помощи» дать подписку «о неразглашении».

В гневе «завуч» был страшен. Мало того что девчонка затребовала квартиру и шантажировала его. Она к тому же сорвала операцию!

Проснувшись, Валентина обнаружила себя в номере гостиницы. «Завуч» метался по комнате, заложив руки за спину. Он еще не докладывал вышестоящему начальству о срыве операции. Его карьера, его авторитет оказались под угрозой! И все из-за того, что эта соплячка вдруг ни с того ни с сего потеряла сознание!

Он, как и Валентина, не подозревал об Искусстве, не знал, что люди, носящие в себе частицу Искусства, идут своими путями, независящими от воли и желания окружающих.

Когда Валентина открыла глаза, первым, что она увидела, было серое лицо «завуча». За одну ночь он постарел лет на десять. Глубокие морщины пролегли в уголках его рта.

— Ну? — выжидающе произнес он, словно ждал от Валентины признания в каком-то ужасном преступлении. — Ты хоть понимаешь, что из-за срыва операции после всех этих твоих выкрутасов не только твоя жизнь, но и моя карьера оказались под угрозой?

— А что случилось? — поинтересовалась Валентина самым невинным тоном.

— Ты еще спрашиваешь! Ты не выполнила задание!

— Да, — тихо пробормотала Валентина, пытаясь мысленно восстановить цепочку событий вчерашнего вечера.

— Господи! — «завуч» воздел руки к потолку. — Угробить такую операцию! Ладно, если бы не смогла убить его, если бы твой «дар» не сработал, это можно было бы объяснить, но ведь ни с того ни с сего изволила повалиться без чувств!

— Но я могу убить его!

— Что?

— Я прямо сейчас могу убить его, — спокойно объявила Валентина. — Он ведь коснулся меня.

Сняв очки, «завуч» ладонью вытер капли пота, проступившие у него на лбу.

— Повтори, что ты сказала!

— Я прямо сейчас, не сходя с этого места, могу убить его.

— Подожди! — «завуч» замер, словно увидел перед собой изготовившуюся к прыжку змею и не хотел ее спугнуть. — Подожди, ничего не делай! Только ничего не делай!

С этими словами он схватился за телефон.

— Где немец? — прокричал он в трубку.

Ему что-то ответили, и он тут же кивнул Валентине. «Бац!» И оборвалась струна жизни. Где-то там, в немецком консульстве, человек упал на ковер, сраженный обширным инфарктом. Он не мучился. Быстрая и безболезненная смерть.

Через какое-то время Валентина поняла, что «завуч» все еще стоит в той же позе и напряженно смотрит на нее.

Она качнула вверх подбородком, словно задавая вопрос, и «завуч» медленно, напряженно сказал:

— Убей его!

— Он уже мертв, — Валентина сбросила ноги с кровати, потянулась, зевнула. «Завуч», склонившись у телефона, поспешно звонил куда-то. Он с кем-то говорил. Да, немец был мертв. Операция прошла великолепно. Смерть в консульстве от инфаркта — не подкопаешься.

Уже потом, перелистывая досье Валентины, «завуч» рассудил, что, несмотря на ее обморок, все сложилось очень удачно. Смерть в консульстве не бросала ни малейшей тени на советские спецслужбы. «Завуч» получил повышение, а Валентина — квартиру и отпуск на неделю.

Она побывала у родителей. Потом заехала в свою новую квартиру в только что сданном строителями кооперативе «Знание» от Академии наук. Побродила среди голых стен, оклеенных мерзкими обоями в розовый цветочек. Взглянула на сиротливо стоявшую на кухне плиту. Зачем-то открыла кран в ванне. На белую, заляпанную штукатуркой эмаль полилась ржавая вода.

«Чтобы устроить здесь райское гнездышко, предстоит много работать», — подумала Валентина. И отлично понимая, что всерьез обучена только одной профессии — профессии убийцы, поняла — ей придется еще многих убить, прежде чем эта квартира превратится в ее маленький персональный рай. А пока ей пришлось вернуться к родителям — странным людям, живущим по странным законам, верящим партии, но не поверившим, если бы им рассказали об убийстве немца.

Глава 6

ПАЛОМНИЧЕСТВО

(из записок А. С.)

— Я пришел к вам по собственной воле, если хотите съесть меня, ешьте скорее.

Отогнув почерневшую от непогоды доску, Викториан протиснулся в узкую щель и сразу уткнулся в шершавую стену старой церкви. Между забором и стеной было всего каких-нибудь полметра, и отсюда казалось, что испещренная шрамами стена уходит в бесконечность синего неба, деля мир на две части. Осторожно коснувшись рукой древней исщербленной поверхности, где, кроме ран времени, линиями морщин пролегли надписи «Лена + Вова = Любовь» и всякие нецензурные слова, он медленно пошел вдоль стены, осторожно ступая по битому стеклу и кучам строительного мусора, втиснувшимся в узкую щель и превратившим ее в почти непроходимую свалку.

Но он отлично знал, куда идет. Нюх — то новое чувство, которым одарил его Зеленый Лик.

Ему ничего не мешало. Все вещи, как распорядился Лик, он оставил в камере хранения на вокзале. У Викториана оставалось еще три дня — три дня, которые следовало посвятить Паломничеству. И через три дня, став уже другим человеком, он сядет в поезд и отправится домой к нелюбимой жене и дочкам.

Стена казалась бесконечной.

Викториан шел и шел.

Он чувствовал, какой силой обладает это место. Чувствовал волны Искусства, исходящие из каждого камня. Он понимал: Искусство здесь было всегда. Эту церковь, судя по архитектуре, построили где-то в семнадцатом веке, а что здесь было раньше? Воображение Викториана нарисовало замшелых деревянных идолов, старцев в белых рубахах, с длинными бородами. Может, они поклонялись тут Хорсу или Мокоши, которых потом сменил Христос, но сила Искусства царила тут и в те времена, задолго до появления людей. Потому что где-то там, на невероятной глубине, в пещере, залитой мерцающим светом гнилушек, находился Колодец.