Немой 2: охота на нежить (СИ) - Рудин Алекс

— Ну, вот и первая работа, — сказал я ему. — Только мельника из пруда вытащите и похороните.

Я показал на комок водорослей и грязи, рядом с которым тонул в иле обвязанный верёвкой ящик.

— А ящик — в телегу.

***

В Старгород мы въехали на следующий день после обеда. Стражники на воротах с удивлением глядели на наш обоз — десяток конных дружинников сопровождали две телеги. На одной телеге громоздились укрытые мешковиной ящики, и понуро ютился закованный в кандалы Архип.

На другой, поверх домашнего барахла сидела Марья с дочками. Ильюха гордо ехал верхом на запасном коне Прошки.

— Ну что, Марья, поживёшь у нас, пока дом тебе подберём? — спросил я, когда городские ворота захлопнулись за телегой.

— У моей матери поживут, — вмешался Прошка. — Мы договорились уже.

— Дело ваше, — кивнул я. — Если что — не стесняйтесь.

Как ни хотелось поскорее добраться до бани и кровати, сначала пришлось ехать в княжеский терем. Золото надо было сдать в сокровищницу, от греха подальше.

Сытин с князем встретили нас у ворот. Князь Всеволод аж приплясывал от нетерпения.

— Немой, красава! — хлопнул он меня по плечу. — Такое богатство раздобыл! Заносите живее, пока никто не видел! — прикрикнул он на слуг.

Слуги подхватили ящики с золотом и потащили в сокровищницу.

— Теперь у нас свой рудник будет! — радовался князь. — Раньше-то золото с востока везли. А теперь сами торговать станем! Дружину вооружим! Слушай, Немой! Тебе же деньги нужны? На строительство, и вообще... Давай я твою долю золота выкуплю? Хорошую цену дам!

— Погоди, княже! — перебил его Сытин. — Парень чуть на ногах стоит. Завтра о золоте поговорите. Нам с Хворобой разобраться надо.

— А чего с ним разбираться? — возразил князь. — Помер, и хер с ним! Закопать поскорее, пока весь княжеский двор не провонял.

— Не всё так просто, княже. Если Хвороба, и вправду, кощей — хоронить его без толку. Тут по-другому действовать надо. Сейчас мы с Немым сходим, поглядим на него. Потом я этого Архипа допрошу.

— А пир когда? — обиженно спросил князь. — У меня уже стол накрыт!

— А ты, княже, угощение ко мне домой пришли, — сказал Сытин. — И сам приходи к вечеру. Мишку с собой прихвати — там и отметим. На кой хрен нам на боярские рожи глядеть?

— Я меры безопасности усилил, — похвастался Сытин, подходя к зданию темницы. — Теперь просто так внутрь темницы хер пройдёшь!

— А что, раньше до хрена желающих было? — подъипнул я Сытина.

— Бля, Немой! Вечно ты всё испортишь!

Сытин трижды постучал в железную дверь, подождал и стукнул ещё два раза.

— Кто там? — строго спросили из-за двери.

— Сытин с князем Добрыней! — отозвался Сытин.

— Пароль! — не унимался голос за дверью.

— Нечисть! — с серьёзным хлебальником отозвался Сытин.

Я хрюкнул в рукав от смеха.

— Это вчерашний пароль! — возразил голос. — Сегодняшний нужен.

— С хера ли? — изумился Сытин.

— Никита Ильич тоже решил меры безопасности усилить, — объяснил голос.

— Позови его! — заорал Сытин.

— Без пароля не могу, — упёрся голос. — Никита Ильич сказал, что Сытин пароль знает.

— Бля, точно! Говорил он мне что-то! Я ещё на бумажку этот грёбаный пароль записал!

Сытин принялся шарить по карманам.

Я не выдержал и заржал в голос.

— Вот так — захочешь в темницу попасть, и хер впустят!

— Ипать! — выругался Сытин.

Дверь заскрипела и открылась.

— Пароль верный! Проходите!

Сытин схватил меня за рукав и быстро втащил в темницу. Сам я идти не мог — загибался от хохота.

Узким полутёмным коридором мы прошли в кабинет начальника темницы. На двери по-прежнему висела знакомая деревянная табличка.

Никита Ильич пил чай с пирогами.

— А, Немой! — заулыбался он, увидев меня. — Соскучился? Может, половишь мне мышей по старой памяти, а?

— Одного поймал уже, — буркнул я. — Теперь от его семейств не отвязаться никак.

— Ты заговорил, что ли? — удивился Никита Ильич.

— Никита Ильич, что за фокусы? — спросил Сытин. — Какого хера меня твои стражники не пускают?

— Ты же сам эти пароли придумал! — возразил начальник темницы.

Никита Ильич поставил чашку на стол. Сытин тут же ухватил с тарелки пирог, откусил.

— С рыбой? Годится! Умеет твоя Василиса пироги печь, ничего не скажешь.

— Угощайся, Василий Михалыч, — вздохнул начальник темницы. — И ты, Немой, трескай!

Я, не дожидаясь второго приглашения, тоже ухватил пирожок и принялся жевать.

— Как там Хвороба? — спросил Сытин. — Лежит?

— Куда он денется? Только зря камеру занимает.

— Ничего, Никита Ильич! Недолго осталось. Вот, Немого дождались — теперь и с Хворобой разберёмся.

Я проглотил остатки пирожка и мрачно посмотрел на Сытина.

— Ну, и чего мы время тянем? Меня ждут, между прочим!

— Глашка? — улыбнулся Сытин. — Сейчас, Немой. Божен явится, и пойдём. Со всех сторон Хворобу обложим, чтоб точно промашки не вышло.

Ни хера себе! Видать, Сытин серьёзно отнёсся к тому, что Хвороба может быть кощеем. Вон, даже священника задействовал.

Божен явил, когда я уже съел последний пирожок и печально смотрел на пустую тарелку. Подмышкой святоша держал деревянную шкатулку размером с коробку для обуви.

— Привет, Немой! — поздоровался Божен. — Слушай, меня Сытин совсем загонял! Скажи хоть ты ему! То камеру освяти, то печати наложи! Теперь от службы оторвал. У меня, между прочим, своё начальство есть!

— Ладно тебе, Божен! — ухмыльнулся Сытин. — Хорошо же сидели, чего ты начинаешь? Кстати! А как ты в темницу без пароля прошёл?

— Как-как, — передразнил Сытина Божен. — Божье слово любые двери отворяет.

— Охереть! — удивился Сытин.

Он порывисто поднялся из-за стола.

— Ну, идём!

Мы вчетвером подошли к камере Хворобы.

Бля!

Это была та самая камера, в которой сидел я, когда только-только попал в Старгород!

Божен отдал Сытину шкатулку и снял с шеи крест. Протянул его к двери и одними губами забормотал молитву.

Интересно, святош специально учат так говорить, чтобы никто не разобрал?

Дверь завибрировала с лёгким гудением. На сером металле проступила ослепительно-белая круглая печать с рисунком креста внутри. Печать вспыхнула и погасла.

Божен отступил на шаг и махнул рукой Никите Ильичу.

Начальник темницы вставил в замочную скважину ключ и с лёгкими щелчками повернул его три раза. Дверь открылась.

Окаменевший демон по-прежнему торчал из стены. Только теперь он был замазан раствором. На кирпичной лежанке лежало всё, что осталось от боярина Хворобы. Высохший скелет, завёрнутый в длинную шубу.

— Значит, план такой, — сказал Сытин. — Нам надо похоронить боярина так, чтобы он больше не воскрес. Сначала ты, Немой, аккуратно пошинкуешь его своим мечом. Потом Божен, как положено, прочитает молитву. Дальше моя очередь. Я испепелю то, что останется. Пепел запаяем в серебряную урну — для боярина ничего не жалко! Ну, и похороним — опять же, с молитвой.

Говоря, Сытин по очереди обводил нас взглядом.

— Всё ясно?

Мы кивнули.

— Ну, и хорошо. Начинай, Немой!

Я вытащил из ножен меч.

Передо мной лежало тело моего врага. Тело человека, который послал на смерть моих родителей. Тело кощея, который питался чужими жизнями, чтобы продлить собственное тошнотворное существование.

Я вгляделся в прикрытый дорогой шубой скелет.

Как же ты дошёл до такого, боярин Хвороба? Ведь был же ты когда-то человеком? Ребёнком был, в игрушки играл. Потом вырос, жил. Любил хоть кого-нибудь. Или нет?

Давай, расскажи мне, перед тем, как окончательно умереть. Это твоя последняя возможность. Ну! Даже в марах было что-то живое. Хотя бы способность бояться.

Я прислушался. Тишина. Кости, которые лежали передо мной, были не просто мертвы. Они словно никогда и не жили.

Охренеть!

Я опустил меч и повернулся к Сытину.

— Михалыч, это не Хвороба.