Лидерство: Шесть исследований мировой стратегии - Генри Киссинджер

военная стратегия определяться военными или политическими соображениями. Пока военное поле боя находилось на французской земле, де Голль отдавал приоритет политическим соображениям.

Американский полевой командир, генерал Брэдли, хотел создать оборонительную линию вдоль Вогезских гор, с которой можно было бы начать контрнаступление - стратегия, которая предполагала эвакуацию Страсбурга. Реакция де Голля была однозначной. Французские войска, настаивал он, не будут отступать из города, который четыре раза за предыдущее столетие переходил из рук в руки между Германией и Францией. Создав конфликт между своими национальными обязательствами и обязательствами союзников, де Голль поручил де Латтре отказаться от приказа Эйзенхауэра. В то же время он обратился к Рузвельту, Черчиллю и самому Эйзенхауэру с просьбой пересмотреть свое решение, объявив о личном визите в штаб-квартиру союзников для аргументации своей позиции.

Прибыв в штаб-квартиру в Версале 3 января 1945 года, он обнаружил там Черчилля, который стремился предотвратить открытый конфликт между союзниками в разгар немецкого наступления. В данном случае фортуна была благосклонна как к их делу, так и к месту де Голля в истории. Военная ситуация улучшилась, Эйзенхауэр уже передумал, и французским войскам было разрешено остаться в Страсбурге. Попустительский ответ Эйзенхауэра предотвратил то, что могло бы стать для де Голля зрелищем отказа французов подчиниться верховному главнокомандующему во время бушующей битвы. И все же, хотя де Голль одержал победу, его победа досталась ему дорогой ценой в виде готовности американцев идти ему навстречу в будущем.

Заключительный этап войны в апреле 1945 года вызвал еще одно проявление французской автономии: де Голль приказал своим войскам занять юго-западный немецкий промышленный город Штутгарт несмотря на то, что он был отнесен к будущей американской зоне оккупации, а в оперативных целях - к американской армии. Следуя своей обычной тактике, де Голль не изменил своего приказа, когда ему указали на это несоответствие; как обычно, его инициатива не располагала к диалогу.

Гарри Трумэн, который сменил Рузвельта на посту президента 12 апреля, не был впечатлен объяснением де Голля его неповиновения - что, по сути, Франция должна вытеснить Британию в качестве главного европейского союзника Америки. Британия, утверждал де Голль, была слишком истощена войной, чтобы играть эту роль. Трумэн, настаивая на согласованном разграничении зон оккупации, угрожал полным пересмотром существующих обязательств. Де Голлю не оставалось ничего другого, как уступить, хотя он не чувствовал себя обязанным делать это изящно.

Между тем, на домашнем фронте царили лишения. "Нам не хватало еды, чтобы удовлетворить самые необходимые потребности существования", - напишет де Голль о периоде после освобождения в своих военных мемуарах. Лица были ограничены 1200 калориями в день. Черный рынок обеспечивал некоторое облегчение для тех, у кого были средства, но почти везде царила нехватка:

Поскольку не было шерсти, хлопка и почти не было кожи, многие жители носили нитяную одежду и ходили в деревянных башмаках. В городах не было тепла, поскольку небольшое количество добываемого угля предназначалось для армии, железных дорог, электростанций, основных отраслей промышленности и больниц... Дома, на работе, в офисах и школах все дрожали от холода... Пройдут годы, прежде чем мы вернемся к довоенному уровню жизни".

Французы жили в состоянии не только духовной, но и материальной нищеты. Коммунизм представлялся как выражение солидарности с угнетенными и как сосуд престижа, благодаря своему огромному представительству в рядах Сопротивления, а также победам Сталина на Восточном фронте. Поэтому де Голль определил "ближайшую задачу" правительства как проведение, по его словам, "реформ, с помощью которых он сможет перегруппировать союзы, заручиться поддержкой рабочих и обеспечить экономическое восстановление" — все это само по себе полезные цели, и все они имеют вторичный эффект - предотвратить захват контроля над Францией коммунистической партией.

Реформы, которые в более спокойные времена могли быть достигнуты за десятилетия, были представлены за несколько недель. Временное правительство учредило семейное пособие, чтобы поддержать воспитание детей и оживить рождаемость во Франции. Французские женщины впервые смогли воспользоваться правом голоса, что соответствовало давнему убеждению де Голля в том, что современное общество требует всеобщего избирательного права. Значительно расширилась система социального обеспечения: "Так исчез старый как род человеческий страх, что болезнь, несчастный случай, старость или безработица обрушатся сокрушительным грузом на рабочих", - писал де Голль. Планирование военного времени не столько утихло, сколько превратилось в дирижистскую экономическую политику. Air France, Renault, уголь, газ и электричество - все были национализированы. Во второй половине 1945 года были созданы Высшая комиссия по атомной энергии и Национальная школа администрации, два столпа послевоенной Франции.

Де Голль продемонстрировал, что революционные изменения не требуют революции. Он стоял между коммунистами и либералами свободного рынка, арендаторами и владельцами собственности, напоминая о том, как афинский законодатель Солон относился к богатым и бедным членам своего общества: «Перед ними обоими я держал свой щит могущества, / И пусть ни один из них не коснется права другого».

Однако каким бы мощным ни был щит де Голля, он грозил сломаться под воздействием внутриполитического стресса. Политические институты послевоенной Франции оставались в зачаточном состоянии; де Голль не мог опереться ни на одну структуру, поддерживающую то, что он позже назовет своей "определенной идеей Франции". Чтобы сдержать жестокие расколы, которые долгое время разделяли Францию на католиков и секуляристов, монархистов и республиканцев, социалистов и консерваторов, легитимная центральная власть была крайне необходима.

Де Голль не выступал за диктатуру: центральная власть может быть проверена периодическими народными волеизъявлениями. Скорее, он представлял себе сильную исполнительную власть в рамках республиканской системы с двухпалатным законодательным органом и независимой судебной системой:

Для того чтобы государство было, как оно должно быть, инструментом французского единства, высших интересов страны, преемственности в национальной политике, я считал необходимым, чтобы правительство получало легитимность не от парламента, то есть партий, а, помимо них, от лидера, непосредственно уполномоченного всей нацией и наделенного правом выбирать, решать и действовать.

21 октября 1945 года французские избиратели избрали Учредительное собрание, временный законодательный орган, которому было поручено разработать новую конституцию. Три недели спустя почти единогласным голосованием оно утвердило де Голля главой правительства, что, как он язвительно заметил в своих мемуарах, было скорее признанием прошлых заслуг, чем пониманием его видения будущего.

Как только правительство начало работать, вновь возникли исторические дилеммы Третьей республики. Они начались с самого формирования правительства 21 ноября, которое, согласно конституции, должно было быть утверждено парламентом. Будучи крупнейшей партией в Учредительном собрании, коммунисты потребовали три самых важных портфеля в кабинете министров: внешней политики, обороны и внутренних дел. Хотя де Голль отказался удовлетворить это требование, он все же посчитал себя обязанным предоставить коммунистам