Мои любимые преступнички (СИ) - Соркина Ирина Михайловна

Вилли хотел что-то возразить, но в яму прыгнули несколько мужчин и женщин. Я присмотрелась. Это были сотрудники Гина. Он сам оказался около нас последним. Руки его дрожали. Глаза были наполнены злобой и обидой.

— Обманщик! Лицедей! Шарлатан! — орал он, — не верьте ему, посмотрите, в кого он меня превратил?

Гин указал на Кэрна, и журналисты замерли.

— Вы о ком? — робко спросила миленькая девушка.

Я присмотрелась к ней и поняла, что это Аниль.

— О нем! — ответил Гин и указал на Кэрна пальцем.

Я поморщилась. Что нашло на Гина? Президент же сделал его молодым?! Разве кто-нибудь еще способен на такое? А вместо благодарности Гин так странно ведет себя! Зачем?

Журналисты с благоговением разглядывали Кэрна. Это и неудивительно, он же несколько дней назад превратил ледяную пустыню в теплую страну.

— У нас произошло легкое недоразумение с Гином, — мягко сказал Кэрн и одарил всех своей лучезарной улыбкой, — я наконец научился лечить людей и немного поправил его здоровье, а он перепугался.

Он подошел к Гину:

— Я искренне хочу вам только добра!

Кэрн протянул ему руку:

— Давайте дружить.

Гин сделал страшное выражение лица и отвернулся.

Кэрн обратился к журналистам и к нам:

— Я пока до конца не разобрался со своим даром, но уверен, что не причинил Гину вреда. У меня к вам одна просьба, давайте никому пока не будем рассказывать о том, что я могу лечить людей. Не уверен, что смогу помочь всем керинчанам.

Все присутствующие кивнули, кроме Гина, он резко повернулся к Кэрну:

— Если не уверены в себе, то почему решили проверять свои возможности на мне? Я вам что подопотный кролик?

— Я абсолютно уверен в себе! — заявил президент, — но вы можете обойти разных врачей, и они вам скажут, что вы полностью здоровы. В Кернии три клиники, но если не доверяйте нашей медицине, езжайте в Сокко.

— Откуда у вас такая уверенность?

Кэрн указал наверх, и все посмотрели на прогнивший потолок.

— Уверенность мне подарили звезды! — задумчиво ответил ему президент.

Все это казалось неправдоподобным, но я верила Кэрну. Ему просто невозможно не верить.

Глава 74

Мы медленно шли по тропинке. Кэрн проводил нас до дома. До нашего любимого домика! Раньше мы въезжали в него на коньках. А сейчас прямо у нас во дворе росли белые нежные цветы.

И трава у нашего дома тоже была белоснежной. Мы с Вилли переглянулись.

— Это чтобы мы не скучали по зиме? — смущенно спросил он Кэрна.

Кэрн дотронулся до мягкого бутона, и пушинки разлетелись повсюду, как мои любимые снежинки.

— Теперь вы по-настоящему дома! — ответил Кэрн и как-то хитро улыбнулся, — вас еще ждет один сюрприз.

Он вдруг внимательно посмотрел на нас:

— Я бы с удовольствием еще побеседовал, но тройняшки мечтают о маме и папе.

— Вы о чем? — вырвалось у меня.

Кэрн ласково улыбнулся:

— Вам еще рано это знать. Приятного романтического вечера, а мне пожалуй, пора.

Кэрн ушел, а мы так и остались стоять на месте, ошеломленные его заявлением.

Вилли первым пришел в себя, распахнул передо мной дверь в наше уютное гнездышко:

— Заходи, — сказал он, и мы вбежали в дом, словно малые дети. Все было как прежде. Наша тумбочка, прикроватный столик, наш компьютер… А диван, на котором мы спали был накрыт синим пледом. Такого у нас никогда не было. Но самое интересное, что плед был весь усеян снежинками. Я прикоснулась к ним и потекла вода!

— Странный подарок! — воскликнул Вилли, — я не хочу спать на мокром, даже если это вода от снежинок!

Я провела ладонью по пледу, он был абсолютно сухим. Снежинки таяли только, когда мы брали их в руки.

— О каких тройняшках говорил Кэрн? — спросила я мужа.

Но он махнул рукой, поднял меня на руки и закружил. В тот вечер мы забыли обо всем. Наши скитания, волнения и страхи, — все разлетелось, как будто их и не существовало. Мы были дома, в объятиях друг друга. Что может быть лучше? Я чувствовала легкость, радость, силу. Мы танцевали, целовались, бросали друг в друга снежинки, и счастливее нас не было людей на Нилии.

Ближе к рассвету, Вилли снял гитару со стены и запел волшебным бархатным голосом. Я таяла от каждого звука. Его игра казалась мне божественной, гитара звучала то, как трели соловья, то как капли воды, то как целый оркестр. Я влюбилась в мужа заново.

Весь следующий день мы проспали, а когда начали медленно просыпаться кто-то постучал к нам в дверь. За окном опять светили звезды. Я потянулась, накинула на себя халат и пошла открывать.

На пороге стояли Лутте и Кэрн. Лутте прочитал нам свой очередной шедевр.

— Угощайтесь друзья,

Без еды жить нельзя!

Чтоб не таять, как снег,

Надо есть целый век!

Он поставил передо мной огромную сумку с фруктами.

Я пригласила их войти, Вилли к этому времени застелил кровать синим пледом, и как ни странно на нем опять появились снежинки.

Мы уселись за небольшим столиком. Я достала из шкафа хрустальную салатницу, выложила фрукты и в нее и уже хотела пойти на кухню их мыть, но Кэрн остановил меня:

— Алла, все идеально чистое, эти фрукты с вашего огорода.

— А разве у нас есть свой огород? — изумился Вилли.

— Около каждого домика теперь растут деревья, — ответил Кэрн.

Глава 75

Я принесла из кухни красивую скатерть и растелила ее на столе. Вещи так и ждали нас, и я с восторгом наслаждалась встречей с каждой из них.

Кэрн с Лутте уже хотели достать фрукты, но в дверь опять постучали. Я встала, чтобы открыть дверь, но Кэрн остановил меня:

— Это моя мама, Назида, пришла меня поругать, — с лёгкой усмешкой сказал он.

Президент взглянул на дверь, и она распахнулась сама.

Я обомлела от увиденного. Перед нами стояла молодая красавица в ярко-красном коротком платье. Рыжие волосы волнами спадали с ее плеч. А в глазах извергался вулкан! Она смотрела на Кэрна словно волчица, готовая разорвать жертву в клочья.

Лутте, увидев ее, сразу плюхнулся на колени:

— Пред вашей красотой, царица,

Пиит не в силах устоять,

Моя прекраснейшая львица,

Я все готов за вас отдать.

Мой кров, великие идеи,

Все брошу я к твоим ногам,

Лишь за улыбку милой феи,

Врагам я Кернию продам!

— Мне кажется, насчёт врагов и Кернии, ты погорячился, — воскликнул Кэрн.

Но Назиде сейчас было не до "высокой поэзии". Она резко отшвырнула Лутте ногой, схватила Кэрна за плечи и заголосила так, что потолок нашего любимого домика затрясся от ужаса.

— Ты уже не в детском саду и не в школе, чтобы твою мать вызывали на ковер!

— Мама, не надо так нервничать, — постарался успокоить ее Кэрн.

Лутте так и остался стоять на коленях, ничуть не расстроившись. Его глаза жадно следили за фурией в красном платье.

— Мне позвонил Гин, главный журналист нашей страны, и сказал, что мой сын превратил его чудовище.

— Для этого его и превращать ни в кого не нужно было, — робко добавил Лутте.

Кэрн обнял маму и засмеялся:

— Я ничего особенного с ним не сделал, разгладил несколько морщин, вернул его волосам естественный цвет, и вылечил ему спину и ногу.

— То есть поступил с ним, как со мной и с папой?

Кэрн кивнул.

— Он сказал, что ты под страхом смертной казни требуешь от журналистов молчать о том, что ты делаешь из керинчан чудовищ!

Тут уже мы расхохотались все вчетвером. Кэрн отсмеявшись усадил маму за наш стол.

— Какой я страшный злодей, оказывается.

Назида посмотрела на меня и на Вилли:

— Прекратите смеяться, предатели родины!

Холод прошел по моему телу, и нам с Вилли резко стало не до смеха. Лутте положил голову на пол и театрально зарыдал.