Беверли-Хиллз - Пат Бут

– Мы с вами, кажется, пришли к согласию, – удовлетворенно заметил Тауэр. – Вы платите мне гонорар за дизайн – двести пятьдесят тысяч долларов. Половину сейчас, прежде чем я открою вам все свои секреты, и половину после того, как я детально ознакомлю вас с проектом. Вдобавок я рассчитываю положить себе в карман тридцать процентов от стоимости всех произведенных работ. Вы получите за эти деньги дом, полностью переделанный, от фундамента до крыши, и с моей подписью как дизайнера.

Фирма «Тауэр-Дизайн» многое производила сама, а кое-что закупала анонимно на аукционах Сотбис, подчас за огромные суммы наличными во избежание уплаты налогов. Если уж Тауэр брался за дело, то в контракт включалось абсолютно все – вплоть до розеток и оконных шпингалетов. Менялись обои и вся мебель. Старая распродавалась или просто выбрасывалась. Он требовал для себя полный карт-бланш, чтобы потом по завершении работы поставить на готовом изделии свой фирменный знак. Иначе он отказывался от заказа.

В случае с Кориарчи Тауэр позволил себе несколько отступить от установленных им для самого себя правил. Слишком жирна и глупа была эта рыба, которая так и просилась на крючок. Он прекрасно знал, что его наняли лишь из-за его репутации и социального клише. Им нужно было его имя, как стартовая площадка для ракеты, чтобы пробиться во внешние слои атмосферы. Они готовы были выложить фантастические деньги даже за минимум работы, лишь бы он освятил своим прикосновением их нелепо-помпезную обитель.

Тауэр решил, что даст им то, что они так алчно вожделеют, но одновременно получат от него урок, который запомнится и, дай бог, пойдет зарывшимся богачам на пользу. Подобно тупым, но агрессивным школьникам, они нуждаются в строгом воспитателе.

Была и еще причина, по которой он дал согласие, а теперь внутренне посмеивался, довольный заготовленным сюрпризом. Он собирался взвалить на хрупкие плечи Паулы основную часть работы. Конечно, он будет неизменно находиться у нее за спиной и брать на себя ответственность за любые ее действия.

– Вы желаете получить чек сразу, прямо здесь?

– Вы попали в точку. Тогда бы мы немедленно начали бы великую ломку, – со скрытой усмешкой ответил Тауэр.

Продюсер приносящих баснословные доходы фильмов и поэтому считающий себя корифеем в искусстве, расслабленной походкой подошел к бюро эпохи королевы Анны – явной фальшивке, приобретенной для него пресловутым Гейтсом и, естественно, выданной за подлинник. Облокотившись о шаткое сооружение, он подписал чек на сто двадцать пять тысяч и вручил его Тауэру. Тот подозрительно поглядел на него, чуть ли не обнюхал, потом аккуратно спрятал в бумажник.

– Теперь вот что я скажу, старина. Не тратьте время понапрасну и позаботьтесь о бедной миссис Кориарчи. Я же с моей спасательной командой проведу ознакомительный осмотр места катастрофы. Меня удручает нездоровье миссис Кориарчи, поэтому не будем ее тревожить и оставим спальню на потом. Не беспокойтесь, мы сами найдем дорогу. Осмотр займет у нас не больше получаса.

Он взмахнул бокалом, будто флагом сигнализируя войскам построиться.

– Вперед, моя артель! Мы идем хоронить Гейтса без всяких почестей! – выкрикнул он. – Смерть калифорнийской безвкусице! Прославим истинный дизайн!

Тауэр решительно шагнул к дверям, Паула и Грэхем последовали за ним. К этому моменту Кориарчи уже успел сбежать из гостиной.

– Как всегда, стартуем в холле! – объявил Тауэр. – Встанем спиной к входной двери и оглядимся.

Трио плотно сгруппировалось, прислонившись спинами к дверным створкам из черного дерева, украшенным нелепой резьбой.

Уинтроп театрально поежился.

– Грэхем, возьми на заметку, что первым делом надо стесать жуткую резьбу с двери. Чувствую, что эти весенние цветы и виноградные гроздья отпечатались на моей спине, и я буду ходить с таким рисунком неделю. Надеюсь, Паула, ты была более осторожна и не прижималась так сильно к этой пакости.

Паула улыбнулась и отрицательно покачала головой.

– О'кей, пошли дальше. Что нам делать с этим кошмаром? Снести все бульдозером?

Беломраморный холл простирался до «сторожевых» колонн Гейтса по бокам двойных дверей, ведущих в гостиную. Слева широкий коридор уходил вглубь футов на сто, пока не пересекался под прямым углом с другим коридором, где, как можно было догадаться, ибо планировка была стандартной, располагались спальни с видом на грандиозный бассейн и на Лос-Анджелес.

Тауэр вопросительно посмотрел на Паулу. У нее от внезапного приступа волнения пересохло во рту. Она робко начала:

– Я думаю, что было бы хорошо вскрыть потолок и впустить сюда немного солнечного света. Кроме того, я считаю мраморный пол слишком претенциозным. К тому же много белого – белые стены, белый пол. Я бы… возможно… оставила мрамор по краям, а середину выложила дубовым паркетом темного оттенка. Это, конечно, в случае, если мы сделаем стеклянный потолок. Там, в глубине, где коридоры пересекаются, сделала бы нечто вроде ниши и поместила бы там хорошую ренессансную скульптуру больших размеров, возможно, мужскую фигуру, и незаметно подсветила бы ее снизу вдобавок к освещению, идущему сверху…

На лице Тауэра заиграла улыбка, словно у гордого своим одаренным ребенком отца, но тут же в его взгляде мелькнула подозрительность.

– О'кей, мисс Супердизайнер. Я тобой доволен. Но теперь выкладывай, откуда это у тебя? Где ты могла услышать о разновидностях паркета, о ренессансных скульптурах, о сочетаниях таких материалов, как дерево и камень? В твоей дыре, в местной школе вряд ли тебя этому обучали.

– А вот и нет, – возразила Паула. – Моя учительница знала о таких вещах.

– Кто такая эта твоя замечательная учительница?

– Ее звали Эмили Картрайт. Чудесная, добрая, старенькая пьянчужка, она учила меня всему, что знала сама. Она работала когда-то в Нью-Йорке, но что-то произошло, и кончилось тем, что ей пришлось жить в нашем городке.

– Постой! Эмили Картрайт… Эмили Картрайт? Я помню Эмили Картрайт. У нее была лавка на Мэдисон. Чудесные обивочные ткани, странные всякие штучки, немного старинной мебели. Должно быть, лет пятнадцать с тех пор прошло, господи, и мы все повадились туда заходить и воровать, что попадалось под руку. Она совсем не заботилась об охране. Пила она больше, чем я сейчас. Частенько засыпала на оттоманке прямо в витрине и забывала запереть дверь на ночь. И хотя та лавка располагалась на самом краю цивилизованного мира, настоящие грабители ее не трогали. Ни разу, никогда. Можешь в это поверить? Такое отношение к ней поколебало мою укоренившуюся веру в испорченность человеческой расы.

Паула поразилась тому, что бывают такие совпадения. Действительно, мир тесен.