Обитель нетленных - Илья Коломийцев

а зачем? Общество отвергало тебя, а он потакал им? Странно, не находишь?», – промолвил посланник из Ада. Его взгляд из под шляпы вгонял сердце в пятки.

«Это все твои уловки. Я верю в святого отца, сына и духа. Они меня защитят. Боже, прости меня грешного, избавь от соблазнов лукавого. Я – грешник и каюсь во своих грехах. Верю, что искупление приходит через раскаяние. Отче, наш, помоги мне в эти трудные минуты», – ответил я ему.

«Ты не такой глупый. Подумай. Включи логику, поразмысли над моими словами».

«Я знаю, что мы с тобой ещё встретимся. Тогда и поговорим».

Он со злобным оскалом, который побуждал всех мурашек на моем теле и вгонял меня в дрожь, ушёл из квартиры. Стоило отметить, что в тот раз он пришёл один. Обои почернели, но, во всяком случае, его прислужников не было. С уходом Чёрного Ангела стены приняли обычный окрас. А я закончил картину. В этот раз на ней был молодой парень в инвалидном кресле, одет в грязную тельняшку, военные штаны цвета хаки и берцы. Его глаза передавали невыносимую боль, которую он нёс при жизни. А лицо убитое алкогольной зависимостью. Сухость тела подтверждала, что спиртным он злоупотреблял.

Глава 17

Белый Ангел все также лежал в бессознательном состоянии на диване. Пролистнув книжку до конца, я обнаружил, что следующая записка станет последней. Она была довольно большой. Финальный аккорд обещал быть самым сложным и ужасным. Души не покидали картин, но впервые с них начали говорить со мной. Предупреждали о надвигаемой опасности и поддерживали. Но медлить не стоило, поэтому я принялся читать последнюю записку:

«Мы не знали родительской любви с рождения. Не чувствовали семейного тепла по праздникам. Игрушек не дарил никто и поблагодарить некого было. Соответственно, если ты не получаешь любовь, то и отдавать не сможешь. Хотя у нас были исключения. Я так точно. В своей жизни любил раз. Жизнь отдал за неё. Мы познакомились в довольно смешной манере. Дрались за мягкую игрушку. Насколько помню это был мишка. Нам тогда мало их привезли, каждый был прицелом для завладения сразу у нескольких людей. Поэтому мы и дрались за них, как собаки. Нас можно понять. Были животными, в такие рамки загнали. Никто нас не учил правильному поведению в обществе. По их мнению, этого делать и не надо было. Нам не судилось туда попасть. Так как была уготовлена другая роль в этом проклятом жестоком, как джунгли, животном мире. Но я не захотел жить так, как меня заставляли. И других, кто со мной был, убеждал, что это не наши роли. Кто-то согласился, другие нет. Выбор для каждого свой. Я считаю, даже потеряв жизнь, правильно поступил тогда. А тем гадам, которые думают, что могут играться с живыми людьми, как с куклами, придёт расплата. И от неё им будет больно.

Мой рассказ не будет чем-то особенно отличаться от предыдущего. Также не знала любви пока не встретила его. Он раскрасил мою жизнь в более цветные тона. До этого думала, что серость будет преследовать меня всю жизнь. Хотя так оно и было, но действительно он облегчал мою ношу. Чертова жизнь, меня использовали, как вещь. Ненавидела каждую минуту, когда слали развлекать всяких мужиков. А потом и вовсе продавали словно товар. Любой заходил и выбирал, какой из нас более краше упакован и смотрится лучше на полке. Но он сумел помешать этому и при том ценой собственной  жизни. Ненавижу тех гребаных ублюдков, которые возомнили себя кукловодами. Думали, что могут распоряжаться судьбами людей, их жизнями. Но я уверена настанет момент, что они будут плакать крокодильими слезами. Интересно, а были ли у них родители. И вообще, кто их воспитывал, что они стали такими ужасными. Нелюдями одним словом».

Эта записка отличалась от других, так как у неё было два автора. Медлить в раздумьях я не стал и поспешил к холсту творить новую картину. Не терпелось узнать развязку. Ради неё я то и страдал. Терпел невыносимое, возможно, даже уже не замечал, как моя кукуха постепенно трогалась. Перед процессом написания, я проверил, что следую всем предписанным инструкциям. Удостоверившись, что все в норме, принялся за дело. Внутри чувствовал тревогу. Ожидал прихода Чёрного Ангела. Вот только, что он уготовил на тот момент. Догадки лишь добавляли страха. Поняв это я отбросил их и начал наконец писать картину. Ладонь только дотронулась до картины, а мое тело сразу же поменяло владельца. Та же рука, что ранее была на книге вмиг взяла кисточку и виляла ею легко по холсту. Я хоть и не контролировал процесс, но ощущал все движение. Просто был на втором плане. Когда вернул властвования над своей плотью, картина уже состоялась. На ней было более двух людей, как я предполагал ранее. Человек двадцать. С левой стороны находились десять парней, с правой аналогичное количество девушек. Всем было лет до 20. Особо выделись два человека. Они как то сразу бросились мне на взгляд. Стояли опережающе своих товарищей. Словно являлись вожаками этих двух стай. Парень – гладковыбритый, худой, но жилистый, одет в джинсовку, спортивные штаны и кроссовки. Ребята на заднем плане выглядели примерно также. Девушка – в коротком чёрном платье со светлыми волосами. Ее макияж бросался в глаза. Он не был вульгарным, но привлекал внимание. Выглядела будто кукла на показе. Остальные представители ее пола смотрелись в аналогично. Странно, но Чёрный Ангел так и не пришёл. Все прошло спокойно и тихо. Чересчур подозрительно это все было. Будто затишье перед бурей. Вот вот оно планировалось случится. Но пришло другое. Все картины в унисон начали повторять «пришёл час расплаты!». В голове пронеслась мысль, что наконец-то я дождался этого момента. Пришло время узнать все. Но нет. Все души резко покинули своё пристанище. Призрак девушки, которая уже вселялась в меня после моего возвращения из соседней квартиры, повторила ранее сделанное. Она была со второй картины и являлась автором такой же по счету записки. Остальные души отправились в неизвестном направлении. Когда в меня вселились, ноги направились к шкафом, а руки взяли новый холст, который был за гардеробом. Тот пустой экземпляр под картину являлся последним. Я наблюдал за всеми движениями, но не мог ничего поделать. Спустя время перед глазами предстала новая картина. Я надеялся, что наконец таки она была последняя. Душа покинула тело и вернулась на своё место. На новой картине было четверо мужчин, одетых в чёрные костюмы. Лица разглядеть не успел, так