Платиновая леди - Анна Данилова

Глава 17

Поздно ночью в приемной агентства – по воле случая и обоюдного желания отдельных личностей – собрались Таня Бескровная, Виталий Минкин, Шубин, Женя Жукова, Крымов, Леша Чайкин и даже Корнилов. Отсутствовала разве что Надя Щукина, которую с тех пор, как Шубин ее уволил, никто (за исключением ее мужа, Леши Чайкина) не видел. На столе красовалась аппетитная закуска: тонко порезанное розовое сало, икра красная и черная, сливочное масло, ветчина, свежая зелень, ароматные маринованные огурчики, сушеный кальмар… Стояли банки с холодным пивом, водка, коньяк… Даже Корнилов, в последнее время редко появлявшийся в этих стенах, казалось, был счастлив, что пьет в такой душевной компании. Женя Жукова, опьянев, позволяла Крымову обнимать себя за талию. Минкин, крепко держа Таню Бескровную за руку, постоянно нашептывал ей на ухо нежности, чувствуя себя наверху блаженства после того, как его простили. И только Шубин с Чайкиным, стараясь не замечать вокруг себя женщин, стойко пытались вести разговор о работе, о том, что не всегда все получается так, как хочется, что неудачи подстерегают на каждом шагу и надо быть к этому готовыми. Шубин понимал, что все присутствующие в какой-то мере ждут от него, от своего, по сути, руководителя, каких-то конкретных, радикальный действий, но именно по этому делу, по делу Дины Ступиной, у него по-прежнему не было ни одной зацепки, ничего, что позволило бы следствию сдвинуться с мертвой точки. Убили молодую женщину. Застрелили. И никто ничего не знает. Оружие не найдено. Ступин и Соболев вне подозрения. А почему, собственно? Чайкин только пожимал плечами. Крымов сказал, что они ни при чем, и все тут. А кто такой Крымов? Шубин даже не смотрел в его сторону. Листок с именем убийцы жег его через карман. Сколько раз Игорю хотелось достать его, развернуть и прочесть, узнать наконец, кто же убил Дину Ступину. А если это шутка? Если на том листке нарисован цветок или смешной котяра, чем-то напоминающий самого Крымова? Что, если Крымов на этой бумажке написал что-то о Жене Жуковой, о том, что ему, Шубину, такого-то числа в такое-то время домой лучше не приходить, что так будет лучше и ему, и Крымову, собиравшемуся украсть у него жену, и самой Жене… Но нет, для такой записки слишком мало слов на листке, Крымов не успел бы написать такое подробное предостережение. Или, к примеру, нарисовал на бумаге нахальную рожицу – посмеялся над Шубиным, безнадежно влюбленным в жену самого Крымова…

Игорь шепотом признался Чайкину, что Крымов переспал с его женой, Женей Жуковой. Чайкин чуть не подавился салом, поднял голову и внимательно посмотрел на Женю, спокойно принимающую ласки Крымова. Никаких угрызений совести. Как если бы ее обнимал муж, а не Крымов. «А что ты, собственно, хочешь, ты же сам бросил ее, – вдруг вспомнил Чайкин. – Она девушка интересная, чего ей маяться одной, когда рядом крутится такой красивый мужик, как Крымов? Брось, Шубин, она попала в хорошие руки… И ни к чему тебе мечтать о Земцовой. Она не вернется. Делать ей здесь нечего. Разве что приедет в отпуск, поработает немного, тряхнет, как говорится, стариной… нет, нет, я не то хотел сказать, какая она старая, она совсем молодая, да, и очень красивая, но она жена Крымова. Нет? Уже не жена? Вот черт, она же вышла замуж за Патрика Дюваля. О Щукиной ни слова. Как о драконах, слыхал? О драконах ни слова. Щукина страшно обижена, ходит по квартире и грязно матерится. Я ее никогда такой не видал. Ничего не ест, только курит. Ребенок? Да она его давно отправила в Швейцарию, к своему бывшему мужу. Она деградирует, Щукина. У нее одна болезнь – деньги. Но когда у нее были деньги, ей вдруг вздумалось вернуться в Россию… Не поймешь этих баб, честное слово. Знаешь, Игорь, мне уже несколько ночей снится один и тот же сон – я работаю вместе с Гюнтером фон Хейнцем. Кто такой? Шубин, как же ты отстал от жизни… Это же известный немецкий анатом, он занимается пластинацией человеческого тела… – Чайкин трезвеет на глазах, оживляется, тема очень занимает его. Шубин же слушает уже в полусонном состоянии. – Короче, труп сначала кладут в ледяной ацетон, при диффузии вода в тканях заменяется ацетоном, затем тело, пропитанное ацетоном, погружают в силикон, ацетон вакуумным способом откачивают, и его место в ткани занимает силикон… Дальше-то что? Тело консервируется надолго, сохраняет цвет… Эти трупы выставляются в музеях, это очень интересно… И брось смотреть на Женю Жукову, ты сам сделал все, чтобы твое место занял другой мужчина. Как тебе теперь с ним строить отношения? Как ни в чем не бывало. Живи спокойно и своей жене не трепи нервы. Ты же сам говорил мне, что ваш брак – ошибка. Да тише ты, она же может услышать… Давай лучше выпьем…»

…Когда зазвонил телефон, трубку подняла Таня Бескровная.

– Слушаю…

– У Дины Ступиной, – услышала она незнакомый женский голос, – был когда-то парень, которого она любила. Студент. Бедный студент. Звали его Саша Черкашин. Может, это он убил ее? Из ревности…

И трубку положили. Таня оглянулась – все сидящие за столом разом смолкли, как если бы слышали, что сказали ей по телефону. Таня повторила фамилию парня Дины Ступиной.

– Мне кажется, что звонила женщина, которая живет со Ступиным, – сказала она. – Но и Черкашина этого тоже следует проверить. Может, он до сих пор любит ее, вернее, любил… А что, если они встречались, а Соболев был лишь прикрытием? Поэтому-то Марта и взвилась, когда узнала о том, что ее дочь решила вернуться к своей первой любви?

– Черкашина я беру на себя, – важным тоном произнес Корнилов и придвинул к себе телефон. – Александр Черкашин… Сейчас ночь, но я попробую кое-кого поднапрячь…

– Заодно справьтесь о Юдиной Валентине Александровне, – попросила его Таня. – Так зовут женщину, с которой я, кажется, сейчас разговаривала…

– Только адрес, если она не привлекалась… – кивнул головой Корнилов. – Ну вот, стоило мне только прийти, как клубок начал разматываться…

Через час у Тани были адреса и Черкашина, и Юдиной.

А еще через час Шубин, Чайкин и Корнилов уже спали, пристроившись на диванах в агентстве, а Таня с Минкиным и Женя Жукова с Крымовым отправились по домам. Еще один трудный день был позади.

…Утром Таня, проводив на работу притихшего и как будто счастливого примирением со своей невестой Минкина, отправилась искать Александра Черкашина – парня, которого когда-то любила Дина Ступина. В девять часов она уже стояла перед дверью и звонила. На звонок вышла беременная женщина с распухшими и какими-то даже непристойными губами, Таня сунула ей под нос фальшивое удостоверение работника прокуратуры и спросила, здесь ли живет Александр Черкашин.

– Да, это мой муж, – не без гордости и чуть ли ни с вызовом ответила женщина, выпячивая свой и без того огромный живот. – А в чем, собственно, дело?

Таня представила себе, что это она, Таня Бескровная, с животом стоит вот так же на пороге квартиры и отвечает кому-то, что она – жена Минкина. Ну почему беременность так уродует женщин, делает их такими смешными? И что такого особенного в этой беременности, что женщины с такой гордостью носят эти животы, как мешки, набитые бриллиантами?

– Мне бы хотелось с ним поговорить.

– О чем?

И снова из уважения все к той же пресловутой беременности Таня выдавила из себя:

– Возможно, что он будет проходить по одному делу как свидетель… Но это еще неточно.

– По какому делу?

– Так где он? – У Тани начало кончаться терпение.

– Вообще-то, вышел за хлебом. Вы так напугали меня… Проходите… пожалуйста…

Но видно было, что эта беременная девица меньше всего хочет, чтобы в ее теплое и душное гнездо, наполненное разговорами о предстоящих родах, клубками с розовой и голубой шерстью, журналами по материнству и кастрюльками с кипяченым молоком, вошла представительница прокуратуры. Ей нельзя волноваться.

– Нет, спасибо, я подожду его на улице.

Таня была почему-то уверена, что она узнает Черкашина, – Дина не могла бы влюбиться в серого, невзрачного и прыщавого очкарика-студента. Черкашин должен быть красавцем по определению.

Она спустилась во двор, села на скамейку и стала поджидать. Прошло десять минут, но будущий отец не спешил домой. Очевидно, булочная находилась далеко от дома. Когда же на дорожке, ведущей к подъезду, показался неказистый блондин с кривоватыми ногами, обтянутыми голубыми, вытертыми добела джинсами, Тане стало не по себе – она сразу поняла, что перед ней и есть пассия убитой не так давно Дины Ступиной.

– Александр? – окликнула она его. – Черкашин?

Блондин остановился и с удивлением уставился на Таню.

– Да, это я… Что-нибудь с Мариночкой?

Он к тому же еще и картавил! Мрак!

– Нет, я к вам из прокуратуры. – Таня с каким-то даже вызовом блеснула перед глазами удивленного бывшего студентика фальшивой ксивой. – Вы были знакомы с Диной Ступиной?

На неровных, рябых с детства щеках Черкашина разлился румянец.