Я твоя (СИ) - Лина Люче

- Ну почему же бабкиных? - возразил Данко. - Уважаемое издание писало, "политика сегодня". У них куча источников в Ксеариате.

- Ребят, вы так рассуждаете, как будто Бьякка всех подряд на улице хватает и допрашивает. Ведь речь же о преступниках идет, - раздраженно возразил офицер.

- Пока преступление не доказано, не о преступниках, а о подозреваемых, - запальчиво перебил Данко.

- Допустим, - согласился Касиан. - Но ведь никто еще не доказал, что Бьякка распускает руки. Он допрашивал десятки людей, и далеко не все осуждены за преступления. Разве кто-нибудь из них сказал в интервью о чем-то подобном?

- Ну, так ведь он не идиот, - тихо сказала Мария. - Если он кого-то бьет, то уж, наверное, позаботится о том, чтобы это не выплыло?

- Не знаю. - Вздохнул Касиан как-то устало. - Но я не верю, что Айи и Яльсикар будут кого-то там пытать. Все это чушь собачья, уж извините. Надо будет - выкинут из миров. Но избивать, да еще невиновных - да на кой им это надо? Они что, парочка психопатов?

- Ты утрируешь, - взмахнула рукой Мария. - Журналисты не об этом беспокоятся. А о том, что в любой момент могут выкинуть любого, не разобравшись толком. Альбумена же вылетела на тридцать пять лет. А за что?

- Но она же не возмущается, - резонно возразил Касиан. - Значит, между собой они разобрались. Значит, не все там было так уж просто.

- И, кроме того, - добавил Йаммана, - они вообще не обязаны поддерживать здесь любого из нас. Вообще не обязаны, понимаешь?

- Но сидеть здесь в одиночестве они тоже не хотят, - ехидно заметил Данко. - Они нас, по сути, позвали сюда. Приучили здесь жить. А теперь что? Всем спасибо, все свободны?

- Да, вот именно, - кивнула Мария.

Воцарилась пауза. Дестина обдумывала слова друзей, не зная, кто из них прав. Ей принесли еду, и она быстро ела.

- Я хотел поговорить с тобой, - негромко произнес Йаммана, наклонившись к ней.

- Сейчас?

- Хоть бы и сейчас. Это быстро. Выйдем?

- Ладно.

- Что-то случилось? - спросила Дестина, переходя с Йамманой к нему домой, чтобы быстро уединиться.

- Нет, просто Мария сказала о вашем разговоре.

- Предательница, - пробурчала она.

- Извини, но все-таки твой опекун - я, а не моя жена.

- Я понимаю.

- Ты можешь мне сказать, кто этот человек?

- Нет.

Дестина стояла перед Йамманой с кислым выражением лица. Она не хотела обсуждать это с опекуном и вообще с каким-либо мужчиной. Ей было неудобно.

- Ясно. Тогда просто будь осторожна. Не делай глупостей и резких движений. Люди бывают разные. Если ему покажется, что ты его оскорбила, он может устроить тебе проблемы на работе. Ты ведь в Ксеариате теперь работаешь?

- Откуда ты знаешь? - вскинулась она.

- Есть источники, - хмыкнул Йаммана, снисходительно наклонив голову.

- Если надо будет поговорить, только скажи, - продолжил он. - И вот еще, что я хотел тебе сказать. Моя жена умная женщина, но даже я не рискнул бы рассуждать о том, чем руководствуются люди выше пятого уровня. Они... немного другие, Дестина. Если тот, о ком ты говоришь, ходит в шестой...

- Я поняла, Йаммана. Спасибо тебе за заботу. Думаю, все будет хорошо, - принужденно улыбнулась она.

- Ты ведь не влюблена по уши? - уточнил он, с тревогой изучая ее лицо.

- Пока нет. У меня все шансы выжить, - насмешливо улыбнулась она.

- Хорошо, - облегченно улыбнулся офицер, и они вернулись в бар.

16.

Альбумена пребывала в отличном настроении. В тот день она закончила формирование своего жилища, по крайней мере, основных помещений. Это стоило месяца кропотливого труда, поиска хорошего оформителя, а потом - совместной работы по подбору дизайна, который устроил ее. Хорошо хоть, Айи восстановил баланс на ее счету и добавил от себя солидную сумму, в противном случае с модным оформителем она бы не расплатилась.

На модератора реальности Альбумене тратиться не пришлось. Услуги этих людей, имеющих вход в пятый мир, стоили о-о-очень длинных кредитов. И это было основной причиной, почему большинство мирян продолжали жить в стандартных квартирах, не расширяя их, не меняя форму помещений, а лишь улучшая внутреннюю обстановку. Но ее это не касалось, поскольку она была сама себе модератор. Правда, это стоило значительных усилий и выматывало ее подчистую, учитывая, что приходилось заниматься этим в свободные часы, а потом идти на работу.

Но результатом она была довольна. Она вновь окинула взглядом гостиную, оформление которой завершила в последнюю очередь. Эта комната стала абсолютно круглой, но два полукружья располагались на разных этажах, и с одного на другой вела изящная изогнутая лестница - деревянная. Все внутреннее убранство Альбумена оформила в дереве. Ей нравилась его теплота и сельский уют.

В верхней части располагался бар, наполненный ее любимым алкоголем, соками, сиропами и полукруглый диван, забросанный подушечками и тряпичными куклами, которые она коллекционировала. В реальности их приходилось покупать, а здесь она создавала их сама, рассаживая по всему дому. И ей казалось, что они охраняют ее покой, как маленькие домовые. Внизу располагался танцпол, кресла, кофейные столики. Альбумена любила устраивать вечеринки. Пока у нее было мало друзей, большинство старых знакомых сторонились ее. Она знала, почему. Мало кто из них удержался от соблазна дать интервью журналистам после ее изгнания. И мало кто из тех, кто дал интервью, воздержался от разглашения интимных подробностей ее жизни и даже откровенной клеветы.

Прочитав те материалы, она плакала несколько часов. Ее бывшие друзья всерьез заявляли, что она проявляла признаки неадекватности еще за несколько лет до смерти Грея. Они утверждали, что Альбумена была агрессивна, невоздержана на язык, что она страдала манией преследования и манией величия. А уж сколько грязи было вылито на нее из-за развода с Ксеаром... Каждый стремился завоевать расположение Айи, заявляя, что она поступила предательски, подло, отвратительно.

Утверждали также, что Грей был не единственным ее любовником. И много еще нового о себе и покойном Люче она узнала из тех газетных статей. Так много, что первые несколько дней ненавидела всех бывших знакомых и даже жаждала отомстить. Она хотела унизить их также, растоптать в интервью, которые теперь без конца брали у нее. Но потом передумала. Вся эта грязь стояла поперек горла, и единственное, чего ей хотелось - больше никогда не видеть всех этих людей. И держаться подальше от журналистов.

Вернувшись в миры, Альбумена уже знала, что никогда не возвратится к бывшему мужу. Их отношения после развода стали, мягко говоря, натянутыми, но из-за всего произошедшего они с Айи оба переменились. К тому же, тридцать пять лет - достаточный срок, чтобы остыть. Поэтому встретил ее уже не оскорбленный бывший муж, а друг. Старый друг, который, в отличие от многих, ее не предавал. Она пожила у него пару недель. Однажды, когда она плакала в библиотеке, вспомнив Грея, Айи зашел и, услышав, обнял ее. И держал, пока она не успокоилась. Он сделал это, зная, что она плачет по другому мужчине, но ни о чем не спросил, утешая, как утешал бы любого друга. И тогда она поняла, что им уж точно никогда не быть вместе: он ее больше не ревновал. А она его хорошо знала - такого собственника еще поискать. Любовь и ревность для Ксеара были неразделимы.