Морской волк – 8. Сумерки богов - Савин Влад

   Тут русский снова взглянул на часы.

   -Я напомнил вам о ваших зверствах над нашим населением - чтобы вы поняли, у очень многих из наших солдат, что будут здесь меньше чем через час, кто-то погиб так - наверное, в России нет семьи, кого бы это не коснулось! И что будет, если этот город придется штурмовать - или вы думаете, что ваш эрзац-гарнизон сдержит танки армии Катукова и морскую пехоту? Вот только населению не позавидуешь - во время штурма, атакующие стреляют во все, что шевелится, и бросают в подвалы гранаты, и жгут огнеметами. От города останется ровное место, как от Варшавы - которую дешевле отстроить где-нибудь рядом, чтобы не вывозить щебень и мусор. Уйти на тот берег, или получить оттуда помощь, вам не дадут - мои люди уже засели на мостах, сменив ваших саперов - чтобы или сохранить, или самим взорвать, смотря по обстановке. На помощь сынов гор из крепости, как и на фольксштурм, не надейтесь - мосты в цитадель заминированы уже нами, и перекрыты пулеметами, час продержимся по-всякому. И что, будете с полуротой жандармов и несколькими зенитными батареями - против танкового корпуса воевать? Ну-ну!

   -Вы все равно убьете всех. И меня, и моих солдат. Варвары, дикари!

   -Не нервничайте, генерал - а то сердце посадите, раньше помрете. А будет с вами после, как товарищ Сталин указал. И в "Правде" о том было написано.

   -Не читал ваших газет!

   -Вот интересно, что это как в Европе заводится очередной великий завоеватель, Карл, Фридрих, Наполеон, Вильгельм или Гитлер, так он обязательно ищет жизненное пространство на востоке? Как будто наша русская земля, это бесхозная, кому достанется? Нам это наконец надоело - и как сказал товарищ Сталин, чтобы с германской территории никогда больше не приходила к нам война, мы здесь останемся навек! Так зачем нам грабить и жечь своего будущего вассала?

   -Варвары. Это нонсенс - чтобы варвары господствовали над цивилизованными людьми!

   -Они же смогли (кивок на картину). Уж если дикари, бегающие в тевтонбургском лесу в звериных шкурах, стали позже вами, а также англичанами, французами. Оставим спор историкам, генерал - для вас же важно, что Германия минимум до конца этого века будет нашим вассалом. А существование любого суверенного государства подразумевает армию - так что у любого, кто сделал правильный выбор, и не запятнал себя преступлениями против нашего народа, есть шанс сделать успешную карьеру. Или, по крайней мере, получать пенсию от новой народной власти.

   -Вербуете меня в свою "свободную германию"?

   -"Гитлеры уходят, а Германия и немецкий народ остаются". А "тысячелетний рейх" обречен, и вряд ли доживет до следующего года. Считаете, что все немцы должны совершить коллективное самоубийство? Как решите вы сейчас за всех жителей этого города, останется ли он стоять, или будет стерт с лица земли? Кстати, проявляя упорство, вы предстанете перед рейхом как изменник - уж мы постараемся, чтобы ваш адъютант, как ценный свидетель, остался жив. Или те, кому он успеет рассказать - и чтобы эта информация дошла до той стороны. Что тогда будет с вашей семьей и вашей репутацией?

   -Будьте вы прокляты! В старые добрые времена все же воевали честно. Не унижаясь до клеветы.

   -Это в какие? Не в прошлую ли войну, когда британцы писали в газетах, что вы пускаете в пищу и на мыло тела своих же убитых солдат? И если ваш Геббельс сказал, "чем чудовищнее ложь, тем скорее в нее поверят", так что вы хотите от нас? Вас же, генерал, никто ни к чему не принуждает - а предлагает сделать абсолютно свободный выбор.

   -И что вы от меня хотите?

   -Во-первых, улаживания по телефону недоразумений, если таковые возникнут, когда наши войска войдут в город. Во-вторых, приказ гарнизону о капитуляции, во избежание лишней крови и разрушений.

   -Если я это сделаю, то согласно приказу фюрера, следующий по чину офицер гарнизона обязан будет немедленно расстрелять меня и отменить приказ. Например, майор Викль, командир охранного батальона. Или кригс-комиссар, по совместительству командир фольксштурма.

   -Думаю, генерал, что оба пункта, касаемо и вашего расстрела, и отмены приказа, им будет выполнить крайне затруднительно. Если вы в этом качестве нужны нам живым. И вся связь тоже у нас.

   Передовой отряд Первой Гвардейской Танковой армии вошел в Кюстрин в 22.00 1 февраля. Немцы сначала приняли его колонны за своих, а когда разобрались, было уже поздно. Мосты через Одер, автомобильный и железнодорожный, были захвачены с ходу, прикрывающие их зенитные батареи, одновременно атакованные осназом, не успели сделать по танкам ни одного выстрела. На товарной станции, следующий на фронт артиллерийский полк не успел разгрузиться из эшелона, железнодорожная батарея ПВО была расстреляна танками в первые же минуты. Бои в городе свелись к отдельным стычкам, дольше всего сопротивлялись полицейские участки, выпавшие из списка разведываемых осназом целей, но имеющие на вооружении пулеметы. 710й батальон, подчиняясь приказу, капитулировал прямо в Цитадели, часть личного состава, побросав оружие, переправилась через канал на подручных средствах и разбежалась в неизвестном направлении.

   После чего, оставив в Кюстрине небольшие силы для поддержания порядка, советские войска продолжили наступление. Пройдя по мостам, 19я гвардейская мехбригада, совершив ночной марш, атаковала Зеелов. Здесь немцы оказали гораздо более упорное сопротивление, так как там располагались батареи Берлинского кольца ПВО - но без пехотного прикрытия, ночью, зенитки были обречены. Теоретически, такое прикрытие могли бы оказать немецкие "стройбатовцы" дивизии "Фридрих Людвиг Ян" - но, испуганные атакой советской морской пехоты на южную гряду высот, эти работники лопаты больше думали о бегстве, чем о бое - морская пехота преследовала их, быстро продвигаясь вдоль гряды, гася редкие очаги сопротивления. Вместо помощи, строители принесли в Зеелов панику - напуганный словами о тысячах бешеных русских, готовых вот-вот обрушиться с фланга, гарнизон Зеелова побежал. А в расчетах ПВО слишком многие были семнадцатилетними мальчишками последнего призыва, а не бывалыми фронтовиками, они сражались храбро, но неумело, а пехотной тактике не были обучены совсем.

   Таким образом, за ночь на 2 февраля сформировался Зееловский плацдарм, имеющий, в общем, тот же вид на карте, что за последующие недели жестоких боев. Помимо упомянутых 19й мбр и трех бригад морской пехоты, до утра успели подойти и переправиться 20я гвардейская мехбригада, и 48й тяжелый танковый полк, имеющий танки КВ-54. Прибыли в Кюстрин, но пока не переправлялись, 1я танковая бригада, "Первая Гвардия", на тот день единственная в Советской Армии полностью вооруженная танками Т-54-100 - и 56й гвардейский самоходно-артиллерийский полк, "святое воинство" укомплектованный машинами, подаренными РПЦ. (прим. - бывший 1201 сап, получивший гвардейское знамя за бой на Висле. Он числился в оперативном подчинении 4го мотострелкового корпуса, "подвижного отряда" Восьмой Гвардейской Армии, но в состав корпуса все ж не входил. Что вызвало ошибку, позже встречающуюся в литературе - касаемо неучастия 8 Гв.А в боях на Зееловском плацдарме в первые сутки - В.С.).

   И этим войскам предстояло отразить удар Первого танкового корпуса СС с юго-запада, на следующий день.

   Михаэль Виттман, 101й тяжелый танковый батальон СС. Зееловские высоты, 2 февраля 1944.

   Расхваленный "Кенигтигер" на поверку оказался сущим барахлом. Высокое искусство танкового боя - это маневр, с умелым использованием местности, смертельный удар, тактика егеря-охотника, быстро меняющего позицию. Воюя с тридцать девятого - Польша, Франция, Греция, Остфронт - Виттман привык сражаться именно так. Новый же танк был не ловким быстрым егерем, а неповоротливым толстяком, страдающим одышкой, пусть даже с очень тяжелой колотушкой наперевес. Толщина брони давала иллюзию неуязвимости - но Виттман за пять лет войны гораздо больше привык полагаться на свое умение не попадать в чужой прицел. На старом добром "штуге" он отвоевал до весны сорок третьего и ни разу не был подбит. На "тигре", еще не "Кениге", он за полгода горел дважды.

   Все ж тот "тигр" ему нравился. "Штуг" в бою против Т-54 не имел никаких шансов, лишь выстрелить из засады и немедленно удирать. "Тигр" же еще сохранял баланс огня, защиты и подвижности, хотя был уже не "егерем" а тяжелым панцирным бойцом. Но именно на нем Виттман испытал и слабые стороны тяжелого танка. В бою против Т-54, подставить борт означало смерть. Но русский танк в отличие от "тигра" был основной, массовой машиной - а значит, на поле боя "пятьдесят четвертых" всегда было больше. И, завязавшись в драке с одним, был огромный риск пропустить кого-то сбоку.

   Молодые не понимают даже, зачем танку подвижность, "мы не собираемся бегать от врага"! Поймут те из них, кто выживет, увидев как Т-54 крутится на месте, подставляя непробиваемую лобовую броню, или рывком уходит за пригорок, или, отстрелив дымовые гранаты, вдруг появляется из-за облака дыма совершенно неожиданно - и успевает выстрелить первым! Чтобы хорошо стрелять, надо интенсивно маневрировать - потому что поле боя не плац, огороженный забором. А "тигр" этого не умел, совсем.