Свет маяка - Иван Жигалов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Командир разрешил матросам, соблюдая очередность, покурить и подышать свежим воздухом. Веселые, озорные, подтрунивая друг над другом, на мостик стали выходить трюмные, электрики, рулевые.
Грот всем понравился. Появился Александр Корнев, потопивший «вражеский» миноносец.
— О! Подземное царство! — воскликнул Федор Чуркин. — Сюда, видно, сам Нептун ходит на свидания к морской царевне. Хорош бережок, только зелени нет. А денек-то совсем не полярный.
Погода разгулялась. Солнечные лучи играли на пенистых холодных волнах, серых скалах, с вершин которых уже успел стаять недавно выпавший снег.
Корнев вдруг воскликнул:
— Знакомые места! Смотрите, товарищи, наверх.
Мы подняли головы. На потолке грота отчетливо было выведено белилами: «Смерть фашистам! Да здравствует непобедимый советский народ!»
— Уж не тут ли, Александр Иванович, вы богу душу чуть было не отдали? — попытался сострить Чуркин.
Но Корнев не ответил. Он стоял, глубоко затягиваясь дымом папиросы и, видимо, вспоминал что-то давно минувшее.
— Близ этих скал мы и завершили войну. — Корнев потушил папиросу, улыбнулся. — Здорово мы тогда поработали. Наша армия добивала гитлеровцев в Норвегии, и они драпали оттуда без оглядки. Горячее было время… Только мы вышли на позицию, командир глянул в перископ, — командовал лодкой Герой Советского Союза Иосселиани. «Торпедная атака!» — крикнул он. Огромный, тысяч на десять водоизмещения транспорт пустил ко дну. Походили немного под водой, поднялись под перископ. Опять атака. Так мы и послали к праотцам, два транспорта и один танкер… Бомбили нас сильно, только безуспешно. Командир отвел лодку от ударов бомб и поставил вот в этот грот. Фашисты так увлеклись бомбежкой, что даже не заметили появления наших штурмовиков. Мы их вызвали по радио.
Лицо Корнева снова стало грустным.
— Жаль, что Вася Мухин не видел, как мы уничтожали гадов. Отомстили и за него, моего кореша, и за друзей, что погибли в студеном море. За всех наших отомстили…
— Сигнальщики! — крикнул Сатников. — Внимательно следите за морем и воздухом!
А главный старшина вспоминал минувшее.
…Группа наших моряков шла за границу на попутном, английском транспорте. Им предстояло высадиться в одном из портов Англии, принять там кое-какое вооружение и снова вернуться на Родину.
Была весна, но погода стояла холодная, С хмурого, облачного неба сыпал мокрый снег. Штормило. Подводные лодки гитлеровцев подстерегали проходившие торговые суда, которые в районе Мурманска следовали под охраной советских боевых кораблей и авиации, а затем поступали под опеку англичан…
Транспорт, на котором шел Корнев и его друзья, от прямого попадания вражеской торпеды переломился пополам и быстро затонул.
Корнева отбросило далеко в море. Поблизости оказалось дерево, за которое он и ухватился. Осмотревшись, заметил своего дружка Васю. Лучшим торпедистом соединения считался Мухин, а какой был весельчак, как он играл на баяне, как умел задушевно петь!
— Вася, держись! Держись, дорогой! — закричал Корнев.
Над безбрежным морем катились холодные волны… Слышались русские и английские слова, взывавшие о помощи. А Мухин молчал. Корнев, напрягаясь, повернул тяжелое дерево, толкнул его вперед, поплыл за ним и, когда до Мухина было уже совсем близко, опять позвал друга, но тот не отзывался. Что бы это могло значить? Почему молчит Вася? Корнев поднял один конец дерева, а другой подвернул под живот товарища. Мухин схватился обеими руками и так грузно навалился, что дерево начало погружаться. Корнев понял: двоих оно не выдержит.
— Вася, Васек!
Не получив ответа, подплыл поближе, нащупал рукой какой-то предмет — то был Васин баян, подарок новосибирских колхозников лучшему торпедисту Северного флота. Перед взрывом Вася играл «Вечер на рейде», а ребята пели, подпевали им и английские матросы.
Над Северным морем горел неугасающим сероватым светом полярный день. «Неужто суждено нам с тобой, Вася, погибнуть в этой проклятой зыби… Жить, жить!».
— Тону-у, — раздался едва слышный хриплый голос Мухина. — Саша-а-а-а, дорогой, спаси!
— Я здесь! Держись, друже! — тормошил Корнев товарища, сам едва двигаясь. — Отвечай же, Вася!
— Я ничего не вижу… Прощай-й!..
Корнев приподнял Васину голову и все понял: лицо друга обгорело.
Над морем пронесся возглас:
— Корабль!
Корнев никакого корабля не видел, но сказал Васе:
— Нас спасают…
Эскадренный миноносец, совершая противолодочный зигзаг, приближался к месту гибели транспорта. На волнах раскачивались две шлюпки. Неподалеку шлепнулся спасательный круг. Поймав его, Корнев попытался надеть круг на товарища, но Мухин мертвой хваткой держался за дерево, и оторвать его оказалось невозможным. Тогда Корнев накинул круг на себя и, продолжая придерживать Васину голову, поплыл к ближайшей шлюпке, с которой и заметили его.
Корнев помнит, как поднимали сначала Мухина, потом его, как он выронил баян и пытался прыгнуть в море, но чьи-то сильные руки крепко держали его, он слышал английский говор, затем все вокруг померкло, он потерял сознание. Очнулся в незнакомой обстановке: лежал он на нижней койке в маленькой каюте, освещенной слабой электрической лампочкой, переборки были сплошь завешены рисунками и вырезками из журналов. Но, пожалуй, больше всего поразился, увидев на тумбочке крышку Васиного баяна. Корнев протянул руку, чтобы взять ее, но в это время корабль сильно накренило, с верхней койки раздался голос:
— Как себя чувствуешь, Саша? — На Корнева глядел знакомый матрос.
— Мухин жив?
Матрос спрыгнул и, присев на койку Корнева, сказал:
— Умер Вася. Вот, — матрос указал на крышку баяна, — английский морячок принес. Извинялся, что остальное спасти не удалось, размокло и утонуло.
— Где Вася?
— Там лежит, — матрос показал на дверь. — Англичане хотели его спустить в море, но мы запротестовали. Ждали, когда ты проснешься.
Оба вышли на палубу. Волны яростно хлестали о борт корабля. На флагштоке трепетал на ветру приспущенный флаг. Прикрытый брезентом Мухин лежал на торпедном аппарате. Корнев отодвинул покрывало, увидел обгорелое лицо друга. «Из всех походов, как бы они ни были трудны и опасны, мы возвращались в родную базу невредимыми, с победой». Корнев плакал. А вокруг шумело море, и над его седыми волнами кричали чайки.
…Пока главстаршина Корнев вспоминал печальную повесть о друге, «противник» действовал. Дважды сигнальщики докладывали Сатникову о появлении самолетов-разведчиков. С мостика было видно, как катера-охотники пропахивали море, сбрасывали боекомплекты глубинных бомб.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});