Низкий голос любви - Жоан-Фредерик Эль Гедж

Рука Артура ложится на затылок Клер, его рот ищет ее губы. Удар по стартеру, рычание мотора – она отстранилась. «Я как шлюхи, я не целуюсь».

Первый раз. Она хочет секса, он нет. Он боится, говорит он, что между ними плотская связь не оправдает ожиданий. Он также боится, что только этого ей и надо. Она слушает его, снимая с него ботинки.

– Артур, скольковремени прошло с тех пор, как мы ищем друг друга?

– Около трех месяцев.

Она слушает его и расстегивает пряжку ремня.

– Сколько времени мы волнуем друг друга?

– Насчет тебя не знаю. Насчет меня тоже. Возможно, с первой встречи.

– Какой первой встречи?

– Когда я увидел тебя, услышал.

Она слушает его и расстегивает его рубашку.

– Увидел и услышал – это разные вещи. Тебе нравится ждать?

– С тобой я вновь учусь терпению.

– Я понимаю. С персом нам понадобилось полгода, прежде чем мы смогли коснуться друг друга. Я больше не хочу такого.

– Между мной и тобой это было необходимо. Чтобы понять, золото это или свинец. Я теперь точно знаю.

– Ну и?… Скажи мне.

Ее рот почти касается его кожи.

– Это золото.

Она кусает его грудь.

Сегодня вечером они пускаются в первые нежные вылазки.

– Ты знаешь, как целоваться винтом?

– Ах, так теперь ты целуешься?

– Цыц. Здесь вопросы задаю я. Отвечай.

– Целоваться винтом… Я подумаю.

– Ты слишком много думаешь.

Она открывает свои полные губы, твердый язык вонзается между его губ, его зубов, и ее рот обволакивает его рот. Артур падает на пуф и в падении увлекает Клер за собой. Ее затылок остается напряженным. Она улыбается, острые зубы блестят, глаза сверкают. После этого возможно любое продолжение.

– Мой рот и твой хорошо понимают друг друга, как по-твоему? К моим губам подходят только твои, я в этом уверена.

Она оставляет рот Артура ради другого удовольствия.

Поднимает голову, откидывает со лба непокорную прядь, приоткрывает в усмешке африканские губы. На ее клыках блестит перламутровая влага. «Мне нравится твой сок». Мягким движением языка она слизывает жидкость. Приклеивается ртом к его рту, они пьют то, что он только что дал ей, то, что она только что взяла у него. Она хватает его за виски. «Хочешь ждать? Я дам тебе вволю ожидания».

И она покидает его, поворачивается и засыпает, прижавшись ягодицами к животу Артура. Он слушает ее тихий сон. Секунды ее молчания, неподвижные и совершенные, проникают в него, как ножи.

В другую ночь Клер рассказывает ему свой сон.

– В кухне на моих глазах ты точил ножи. Там еще были какие-то твои знакомые, люди, которых я не знала, и ты разговаривал с ними как профессор медицины со студентами в аудитории. Беседуя с ними, ты часто улыбался мне, как будто хотел меня успокоить. И вдруг ты разрезал мне живот и вынул оттуда красные и черные ягоды – клубнику, малину, смородину, ежевику, они как будто светились изнутри. После этого ты погладил меня, нежно, один только раз, и рана сразу заросла. Когда ты трогаешь мою кожу, ты видишь мою плоть?

– Почему ты спрашиваешь?

– Ты ведь открыл меня, разве не так? Ты вошел в мое горло, ты создал складку, которой там не было.

– Крошечный шовчик, который уже почти растворился.

– А когда ты целуешь меня, ты думаешь о нем?

– Я стираю его поцелуями.

– Тебе было приятно, когда ты вошел туда своим инструментом? – В глазах Клер блестят огни смятения. – Тебе нравится слушать, как я говорю эти слова голосом, который ты мне сделал?

– Я ничего не делал. Это твой голос.

– Есть люди, которые хотят погасить других, и люди, которые пытаются их зажечь. Скажи, кто ты? Скажи!

Он не отвечает ей словами. Он пробует на вкус ее губы. Она шепчет: «Скажи мне, кто ты, скажи, скажи».

Занимается заря, куски белого неба проникают через застекленное большое окно, стены кажутся бледными, глаза любовников блестят. Они шепчутся, и слова их отдаются друг от друга, потому что их виски касаются друг друга.

– Ну и штучка твой стручок.

– Странное слово. Откуда ты его взяла?

– Узнала у кюре. Я прочла рассказ о мужчине, который так любил свою жену, что занялся с ней любовью в последний раз, когда она была мертвая.

Она откинула голову назад, смотря застывшими распахнутыми глазами, и потребовала – слова хрипло вырывались из полуоткрытого рта:

– Ты займешься со мной любовью, когда я умру? Не знаю, что такое между нами, не знаю, что будет дальше, но я чувствую, как это сильно.

На следующую ночь Клер спит, и Артур не слышат, как она дышит. Бесшумность ее дыхания – как ласка для него. Она лежит поперек постели. Во сне она вытянула ногу так, что она оказалась рядом со ртом Артура, и он пробует ее на вкус.

– Ты не целовалась. Ты отказывала мне в своих губах. А потом ты дала мне свой рот. Теперь я не хочу больше твоих губ, мне нужна другая твоя часть.

И он сосет большой палец ее ноги. Она открывает глаза. Молчание. Она услышала? Она смотрит вверх, на потолок над кроватью.

– Забавно, в моей жизни у меня часто не было крыши над головой.

– Мой дом – твой дом.

– Я везде дома. Я жила у женщин, у мужчин, у тех, кто в отъезде, у сумасшедших и мертвых.

– Мне нравилась твоя крыша с открытым небом. Есть такая китайская пословица: «Caмая лучшая дверь – та, которую можно оставить открытой».

На следующее утро ладонь Артура гладит подъем ноги Клер, ее щиколотку, линию икры, угловатую коленную чашечку элегантно-стройной ноги, и здесь, со сбившимся дыханием, он выдерживает полную почтения паузу, прежде чем скользнуть по крутому и атласному склону бедра. Нежная кожа дышит под его пальцами, свежая, как облачко пудры, сорвавшееся с пуховки. Он останавливается. Клер сжала бедра. Артур пытается обойти сопротивление, проводит рукой по задней стороне бедра, берет в ладонь правую ягодицу, касается кожи внутренней стороной запястья, отваживается приблизиться к нежному водовороту пупка. Он включил тайный механизм – Клер сразу же поворачивается, поворачивает левое бедро под прямым углом, открывает дверь. Ее теплая щель очаровывает глаза и ноздри Артура. Он наклоняется над плотью этого плода моря, над неговорящими губами. Он пьет из источника ее чрева. Она просыпается, потягивается с негой.

– Артур… – шепчет она.

– Да.

– Чего ты хочешь?

– Тебя.

– А потом?

– Я боюсь этого.

– Тише, замолчи. Я чувствую, как благотворна наша любовь. Не останавливайся.

Их кожа сливается в одно. Она закидывает голову с закрытыми глазами, наморщив лоб. Ее пальцы, ее ладони берут, притягивают, удерживают в глубине ее самое твердое, изогнутое и напряженное, что есть у Артура. Ее кожа приклеена к его коже, он вдыхает чистое тепло ее тела. Она сплетает свое тело с его телом, свой взгляд с его взглядом. В своем падении она цепляется за него, стонет ему на ухо, требовательная, боязливая, изголодавшаяся, страдающая, отдавшаяся. «О, скажи мне, что это, если ты знаешь, прошу тебя, если ты знаешь, что это, скажи мне!»