Пепел Асгарда - Ник Перумов

Меч отзывался тоже, подрагивал в ножнах, от рукояти исходило тепло, и это было очень, донельзя приятно – словно, стоя под ледяным ветром, ощущать горящий под боком костёр, что не даст пропасть.

А вокруг О́дина и Райны уже поднимались, захлёстывая им колени, волны серого пепла. Словно от брошенного в воду камня, они расходились всё дальше и дальше, взлетали и опадали, точно вся земля вокруг обратилась в тончайшую серую пыль.

У Райны заледенели пальцы, потом ладони, запястья, холод подбирался к локтям. Валькирия умела терпеть и не такое, но руки не просто мёрзли, они немели, отнимаясь и отказываясь повиноваться.

Но заклятия О́дина работали – вокруг Райны медленно, но верно поднимались стены Асгарда, в точности такие, как она помнила; в точности такие, но серые, призрачные, из тонкого пепла. Они дрожали, покачивались, будто норовя вот-вот обрушиться. Валькирия узнавала их – чертоги Тора, покои Бальдра, уютный дом кроткой Идун…

И, конечно же, Валгалла. Чертог Золотых Щитов, тронный зал, сердце Асгарда, его душа. Валгалла поднималась последней, её стены вырастали прямо вокруг Райны и О́дина, скрывая остальную часть Асгарда.

Поднялись колонны, пролегли потолочные балки, возникли высокие двери, за ними – крыша. Сложился трон Отца Богов, и даже стало возникать что-то за ним, там, где в эпоху владычества асов раскидывало могучие ветви Мировое Древо.

Конечно, оно было ненастоящим. Лишь отражением Древа истинного – потому что, когда пал Асгард, и сам священный ясень обратился в такой же серый пепел, как и всё вокруг, Митгард остался стоять, как стоит и посейчас. Ётунхейм опустел, великаны погибли, а немногие уцелевшие давным-давно бежали кто куда, – но земли, горы, реки никуда не делись.

Наверное, это было ненастоящее Древо, раз мир прекрасно обошёлся без него…

Свет померк, над головами Хрофта и Райны сомкнулась крыша. Призрачный двойник настоящего Асгарда был готов; если бы ещё так же просто можно было возродить Асгард истинный, да ещё и со всеми его обитателями…

– Вот, – хрипло сказал О́дин, опуская руки. Райна едва согнула локти, поднося ко рту и пытаясь согреть дыханием заледеневшие ладони.

– Что «вот»? – выдавила она.

– Смотри и слушай!

Отец Богов решительным шагом двинулся к собственному призрачному трону. Райна осталась стоять, кое-как пристроив обе измёрзшиеся руки на тёплый эфес меча.

Что он сделал? Какие силы разбудил, кого лишил вечного покоя? И где, как, откуда добыл такие заклятия?

В том, что это была некромантия высшей пробы, Райна уже не сомневалась.

Конечно, ничего удивительного, что за прошедшие тысячи лет великий бог О́дин научился чему-то новому, но…

Никогда её отец, любивший всех своих дочерей, не творил ничего подобного. Мёртвыми занималась Хель, и никто из асов не вступал в её мрачное царство. Никто не исправлял вопиющую несправедливость, что в жуткие подземелья уходили ничем не провинившиеся дети, старики-пахари, кому не выпало погибнуть с оружием в руках, верные жёны, заботливые матери – всех, всех их, за малым лишь исключением, ждали не переполнявшиеся никогда залы Хель.

Конечно, были поля Фрейи, её чертоги, где собирались «избранные добронравные жёны и мужи, что праведностью своей заслужили спасение от Хель». Но таких было мало, очень мало. Их сторонились, а эйнхерии так и просто презирали. Да и сама добрая Фрейя, если присмотреться, не слишком их защищала перед другими асами, словно стыдясь собственной доброты.

Может, эти заклятия пришли оттуда? Из тех дней, что валькирия Рандгрид не помнила? В конце концов она, младшая из всех Тринадцати, родилась не слишком задолго до Боргильдовой битвы (по меркам асов, конечно), мир был уже целиком и полностью устроен.

– Смотри и слушай! – настойчиво повторил О́дин, останавливаясь возле призрака собственного трона.

Словно лёгкий ветерок пронёсся по исполинскому пиршественному залу. На пустых серых лавках возле пустых серых столов стали одна за другой появляться призрачные фигуры, ещё прозрачнее и бестелеснее сотканных из пепла стен.

Эйнхерии – они возвращались. Райна невольно посторонилась, но никто из призраков её не замечал и она никому не помешала. Да и сами привидения казались «призраками призраков», черты лиц и одеяний стёрты, лишь подрагивающие очертания, плывущие над серым полом контуры человеческих фигур.

Рассаживаются за столами, тянутся за невидимыми валькирии рогами и кубками… сейчас начнётся пир, один из множества, что она видела собственными глазами.

Допустим, здесь и впрямь есть на что смотреть, хотя многого и не увидишь. Но вот слушать? В сером чертоге царила мёртвая тишина, нарушаемая лишь лёгким, на самом пределе слышимого, шорохом клубящегося праха.

– Смотри! – В голосе отца прорезалось нетерпение, словно Райна чем-то вывела его из себя.

Стойте, что это? Вот, прямо на троне?! Призрак… торс, плечи, голова, руки… лицо… его можно разглядеть в деталях, не как остальных эйнхериев.

О́дин. Великий бог О́дин собственной персоной.

Но… как так? Он же жив! Отец жив, вот он, перед ней, с кривой ухмылкой смотрит на собственного бестелесного двойника!

Значит, это не некромантия? Отец просто создал видение былого Асгарда? Но зачем? И потом… она, Райна, родилась не вчера и прожила куда дольше как воительница, как воин Долины, чем валькирия. Она повидала некромантов, и ошибки тут быть не могло.

Заклятия были именно некромантией.

Да, на троне восседает именно бог О́дин. В руке его неотразимое копьё Гунгнир, на плече оба ворона, у ног – волки. Многих деталей не разглядеть, но видно достаточно, чтобы понять: великий Ас радуется.

А перед ним один за другим возникают новые фигуры, в которых без труда угадываются другие асы и асини: Тор со своим молотом, Локи с буйными кудрями, Сиф с волосами до самого пола, Идун с волшебным яблоком в руке…

Они отличаются от отцовой тени на троне, Райна ощутила это тотчас. Призраки мёртвых, только от них исходит вечное, необоримое отчаяние, тоска, страшнее которой быть ничего не может.

Призрак – тень ушедшей души. Тело отдано погребальному костру, душа двинулась великими и тайными путями, закрытыми от смертных, а тень её осталась между мирами живых и мёртвых, не принадлежа ни одному из них.

От теней-асов веяло жутью и не просто замогильным ничто: режущий ветер иных пространств, иного сущего, не похожего на привычное Райне Упорядоченное.

Отец таки вызвал их, с ужасом подумала валькирия.

Смотри и слушай, сказал он. Что они говорят?

Призраки асов не молчали.

Но голоса их лишь немногим отличались от шуршания всё тех же насекомых. На Райну они не смотрели, глядели мимо и самого Отца Богов. Все столпились перед бесплотным троном столь же бесплотного О́дина.

Кажется, они гневались. Гнев смешивался с отчаянием, и отчаяние уже порождало ненависть. Не к самому Отцу Дружин, но… ко всему. Несправедливому миру, коварным врагам, неблагодарным людишкам, предателям-великанам. Ко всем.

Смотри и слушай, сказал Райне Старый Хротф. Воительница понимала – вызвав каким-то образом духов погибших асов и асинь, О́дин пытался нащупать к ним дорожку, отыскать путь для их освобождения.

Хотя… отец мог бы пояснить и получше, что он имеет в виду, а не только «смотри и слушай». Конечно, Райна – не чародейка, но ощутить магию вполне способна. Тем более некромантию.

Стой, глупая – она почти что хлопнула себя по лбу. Ты валькирия, ты указывала павшим героям путь в Валгаллу. Ты шла тропами мёртвых и вместе с мёртвыми, рядом с их душами. То, что сейчас явилось в призрачную Валгаллу, конечно, не души погибших асов. Тени душ, или даже тени теней. Оставленный след на страшном пути, которым они прошли с Боргильдова поля, след их горя, когда они открыли глаза, осознав, что их больше нет, что остались лишь души, уносимые ветром, с которым не в силах бороться даже боги.

Ищи их тропу, валькирия. Нельзя удовлетвориться одними лишь словами, мол, «они во длани Спасителя», «под рукой великого Орлангура» или «в домене Демогоргона». Отцу требовалась дорога, нечто, подобное тёмному пути, уводившему мёртвых в Хель уже во времена владычества Ямерта.

Нет, не зря отец не начинал этого без неё, валькирии Рандгрид. Все умения Райны, все века её собственной войны тут бы не помогли; и не зря также отец откопал старое железо Асгарда. Райна ощущала, как оживал меч, как начинал тянуть её, словно верный пёс, куда-то в сторону.

Тропы мёртвых. Живому, не обделённому смелостью, встать на них бывает не так сложно – тот же Чёрный путь в Восточном Хьёрварде не ограждали никакие магические барьеры. Другое дело, что мало кто выдержал бы встречу с Яргохором…

Валькирия зажмурилась. До сих пор воительница Райна крепко держала вожжи, скептически глядя на творящееся вокруг, сравнивая и вспоминая свои собственные походы и битвы – но теперь в дело вступала именно валькирия, спутница эйнхериев, достойных, кому предстояло пройти от собственного смертного поля до залов Валгаллы – по той самой «тропе мёртвых».